Кровать

Всё началось с рэпа… Небольшого куплета из старого попсового трека, исполняющегося мужиком, имя и существование которого никто помнит, как сейчас, так и не знал на пике популярности этого произведения. Если можно назвать произведением то, что обычно, в качестве метафоры, используют для описания громких туалетных посиделок после пятидневного воздержания. Я вышел на сцену и, перед тем как зачитать свою партию, сделал колесо. Да, я считал, что это круто. Однако зрители посчитали иначе и несмотря на хорошее исполнение, у них в голове осталось лишь это злополучное колесо…

Гребаное колесо, — вспоминал я, лежа на верхнем ярусе кровати, который вот-вот мне следовало освободить, поскольку уже завтра наступала очередь моего соседа, уже давно уснувшего внизу.

Я, хоть и не хотел уступать место, к которому успел привыкнуть, пусть и за такой небольшой срок, однако то, что случилось дальше, поспособствовало тому, что я так и остался спать на ней все оставшееся время моего пребывания в этом разваливающемся детском лагере старой советской постройки.

Днем раньше привезли каких-то отбросов общества и скинули их как скот в один старый барак, отдаленно стоящий на углу лагеря. Ходили слухи, что раньше там расстреливали людей, что, скорее всего, было просто байкой, нежели тем, во что можно было хотя бы немного поверить. Однако, как только их привезли, мысль о том, что они оттуда больше не выйдут появилась не только в моей голове.

Проснувшись уже от всем надоевшей музыки, игравшей по утрам и колонок, расставленных по всему лагерю, я, совершив ряд утренних процедур, пошел в столовую, догоняя свой отряд. Достигнув своих непосредственно в столовой, мое внимание привлекли истошные крики вперемешку с резкими матерными словами, о существовании которых я даже не мог догадываться. Все, что могло произойти, уже произошло. Я наблюдал лишь последствия: разбитая и перевернутая посуда, люди оттаскивают двух или трех парней, которые, как потом оказалось, находились как раз в составе тех «отбросов из барака на углу лагеря». В центре всего действия лежал избитый, тяжело дышавший парнишка, который лишь отдаленно напоминал моего соседа. Сперва я даже посчитал его мертвым, однако он выжил, что было очень хорошо, поскольку та картина казалась местом множественного преступления. Спасибо клюквенному морсу. Соседу предстояло отправиться в медпункт или вообще уехать из лагеря. Меня это больше не волновало — так или иначе, верхний ярус кровати теперь полностью в моем распоряжении.

День только начинался, и он был полностью моим. Девушка, в которую я был влюблен, также проявляла взаимную симпатию. Правда, взаимной она была не только ко мне. В следствие этого было решено провести забег — тот, кто одержит победу, заберет себе и славу, и девушку. Она была не против. И мы побежали, но прийти к финишу первым мне не удалось. То ли дело было в сандалиях вместо кроссовок, то ли во вкусном ужине и мыслей о верхнем ярусе кровати, но добежав, она уже уходила с ним. Его счастье хоть и длилось недолго — она уехала тем же вечером — но это было счастье. Я старался сильно не расстраиваться, ведь у меня тоже был положительный момент за день — с этими мыслями я пошел к себе в комнату.

Первую ночь я провел в одиночестве, однако такая радость не может длиться долго. Поэтому на следующий день в комнату сдвигают еще одну кровать и подселяют уже двоих соседей. Были они возрастом гораздо старше и пребывали на какой-то «своей волне». В такие моменты сразу становится ясно, что с подобными людьми выстраивать дружелюбный или хотя бы нейтральный контакт полностью бесполезная затея.

Новоиспеченные соседи постоянно грозились что-то сделать со мной. Так, когда пару дней мы всем отрядом пошли на речку, они сказали, что утопят меня. Решив не испытывать судьбу, я остался на берегу и ел кашу вместе с людьми, похожими на солдат и показывающими различные способы выживания в лесу. Возможно, сами того не зная, они действительно спасли мою жизнь. На второй день эти психи начали угрожать зарезать ночью ножницами: неужели это все было из-за того, что я лежу на верхнем ярусе кровати? Посчитав, что третий день может стать роковым, я спешно покинул лагерь. Но воспоминания о нем преследуют меня и по сей день.