РСССБ

Литературная мистификация предполагает некое эстетическое кокетство: угадай меня с трех раз и поцелуй правильную жабу. Ну, во внезапную царевну с лебяжьей выей и персями, полными томленья, тот же моряк из Йорка не превратится, а так и останется выморочным Робинзоном, да и Козьма какой-нибудь Прутков — уж его-то целовать мало радости, разве что мытарю, на предмет уклонения от налогов преступной группы авторов.

Однако есть отдельная, весьма немногочисленная категория квази-текстов, преследующих специальные цели, спланированных специально обученными людьми и написанных специально ангажированными авторами.

В 1881 году в журнале «Русь» была опубликована культовая притча Н. С. Лескова «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе (Цеховая легенда)». Текст сей произвел изрядную ажитацию в литературном бомонде, а коль скоро «массового читателя» в те времена не существовало, по причине эксклюзивной грамотности, то книги оценивала локальная группа лиц дворянского происхождения, знавшая многий толк в простонародной повседневности. Так что получил Николай Семенович и справа, и слева…

Например, Николай Первый (который царь и император), был изображен вполне человекоподобно, а не кровавым упырем, в лучших традициях демократической стилистики. Сам же главный герой Левша сгинул безвестно и бесполезно для револьюционно-освободительного движения, в то время как ему полагалось уйти в Муромские леса с ватагой оторвяжников, и там творить добро огнестрельными методами (в пику непродвинутому аглицкому лучнику), растлять барышень-крестьянок и будить Герцена.

Ревнители же народной незамутненности усмотрели в тексте гнусный пасквиль и ерничанье. Подчеркнутая дурковатость Левши оскорбляла национальное достоинство. Главный герой патриотической притчи должен был силой одной лишь духовности ущучить аглицкий социум и обратить его в безусловное православие. А также сделать стремительную карьеру из грязи в князи и топ-менеджеры оружейного ведомства. Славянская харизма опять же — соскучившиеся на островной диете мадамы просто обязаны млеть всеми гендерными фибрами, а ихние корсеты — самопроизвольно расшнуровываться навстречу.

То есть современники не поняли ни черта. Что, впрочем, подразумевалось изначально.

Тайна сего текста открылась лишь недавно — и то не полностью и для специалистов. Но не будем забегать вперед. Изложим события во всей их исторической протяженности.

1826 год знаменателен не только подавлением бездарного дворянского бунта, инспирированного польскими инсургентами, но и становлением российских спецслужб. Собственно, второе — было следствием первого. Тщанием боевого генерала, человека безусловной личной отваги и чести графа Александра Христофоровича Бенкендорфа и его менее известного сподвижника — блестящего аналитика и мастера оперативного сыска Максимилиана фон Фока была структурирована российская внешняя разведка. Среди прочих дел, новообразованное III Отделение Собственной Е. И. В. канцелярии озаботилось инвентаризацией хранящихся в кунсткамере иностранных презентов на предмет их потенциальной зловредности. Так была обнаружена механическая нимфозория, умеющая дансить и менуэтить — якобы для услады глаз.

А надо сказать, что в вопросах державной безопасности такой термин — «услада глаз» — отсутствовал вовсе. Там были другие, конкретные и функциональные определения: шпионство, зломыслие и сто оттенков слова «воровство», а вот про бездельное танцевание блох там не было. Естественно, спецслужбы заинтересовались сим невнятным артефактом и назначили экспертизу.

Блоха приехала в город Тулу. Вместе с императором, кстати говоря. Никакой Платов к этому непричастен, а вот сам Николай I, имеющий инженерное образование — очень даже.

Оружейным мастерам была поставлена глобальная задача: «подковать англичанку». Это подразумевало ея идентификацию, обезвреживание и перевербовку, буде таковая возможна. Тут следует обозначить главную трудность, с которой столкнулись тульские спецы: выявление вредительской сущности бессмысленного устройства, механизма для кунштюков. Оружейники мыслили сугубо утилитарно, в рамках своей профессии, и очень долго не могли сообразить, зачем вообще понадобилось производить на свет столь праздное недоразумение, которое умеет только дрыгать ногами, а вот накрыть вероятного противника прицельным пушечным залпом — никак нет?..

Очень важный момент: традиционное толкование текста «Левши», как апофеоза русских технологий — бессмысленных и беспощадных — выражающихся в уродовании заморских танцевальных насекомых, суть намеренная дезинформация. И об этом еще будет сказано ниже.

Итак, зловредной потенции в дансинг-блохе выявлено не было. Она действительно только плясала, как заводная — и в прямом, и в переносном смысле. Мастера задумчиво поковыряли потную пружину, почесали в затылках и приступили к нормальной, привычной работе: делать из овна фанфетку.

***

Далее в тексте курсивом будут даны небольшие вставки, источником коих является секретный документ из архивов спецхрана, так сказать, «авторская версия» притчи, которая, во-первых, в два раза длинней публичной, а во-вторых, совершенно ей противоположна по смыслу.

«… тайный же умысел изложить во втором экземпляре на гербовой гумаге с вислой печатью, кою хранить бесследно для прочего делопроизводства, дабы ввести иноземный сыск в окончательное смущение ума…»

Следует также отметить поразительную наивность «просвещенного общества», которому Лесков подсунул по сути дела классический комикс со сферической деревней, где кустари-фрилансеры скрытно тюкали молоточками, это при учете того, что оружейное дело к тому времени имело серьезную производственную базу, любой мастер был учтен и ассоциирован с конкретным заводом. И никаких левых слесарей без мотора не существовало в принципе. И технология тоже была далеко не «как глаз пристрелявши», но вовсю внедрялся единый стандарт и взаимозаменяемость компонентов. Например, в ту же инспекцию, государь лично произвел тест: разобранные мушкеты собирались из перемешанных в случайном порядке деталей — и, что характерно, стреляли! Не иначе с благословения камнесеченного св. Николая. И его же молитвой о военном одолении.

Пристальный читатель несомненно насторожится неслучайным совпадением сигнальных элементов дезинформационного кода: Николай в трех ипостасях (автор-царь-святой), измерительный глаз мастера, именно «пристрелявшийся» к заморской нимфозории, но, как уже было сказано, либеральную общественность такие низкие ремесленные нюансы не интересовали. Она жадно внимала гласу лондонского Колокола. Слышала звон, так сказать.

А наши мастера колокола делали сами. Им некогда и незачем было оценивать звуковое послевкусие, они думали свойствах сплавов и технологии литья. Почувствуйте разницу.

«…Вынесли из-за печки шкатулку, сняли с нее суконный покров, открыли золотую табакерку и бриллиантовый орех, — а в нем две блохи лежат, схожие друг с дружкой, как два сапога из поговорки.

Государь посмотрел и сказал:

— И какая из них англичанка?

— Которая справа, — ответил мастер, — она и есть, глупость потешная. А слева — наша. Воинская блоха тульской работы…»

Отсюда, кстати, берет свое начало общеизвестный «Левша», как имя собственное.

Сейчас, в свете вскрывшихся подробностей, уже предпринимаются попытки недобросовестного толкования истории и присвоения приоритетов. Так, например, некоторые самонадеянные манипуляторы возводят этимологию сего имени к «Левий, сын Мойши», но это всё не что иное, как вздорное вранье, и ему следует давать решительный отлуп! В действительности же, описываемый брифинг на высшем уровне происходил в присутствии графа Бенкендорфа (Бакендора по тексту). А порядок делопроизводства русских спецслужб был организован таким образом, что даже спустя два века никаких конкретных фамилий тайных агентов (либо иных других сведений, по которым их можно было бы деаномизировать) найти не представляется возможным. Поэтому, эксперту стразу же был присвоен оперативный псевдоним «Мастер левой блохи» или «Левша», под которым он потом фигурировал во всех докладах и стратегических разработках.

«… Государь ему сейчас и говорит навстречу:

— Что оно такое, братец, значит, если мы и так и этак смотрели, и под мелкоскоп клали, а никакой замечательной разницы не усматриваем?

А левша отвечает:

— Так ли вы, ваше величество, изволили смотреть? И туда ли смотрели?

Граф Бакендор ему кивает: дескать, не умничай, пальцем покажи! а по-придворному, или по-книжному с интригами и диалогами пусть потом специальный писатель расстарается. Левша проникся и говорит просто:

— Англичанку смотреть — время впустую тратить, да и переделать, або научить ее чему полезному тоже зряшная натуга и завода перевод (тут Левша напрягся и выговорил со всей тщательностью) — гимзеть в пасодолбях. Так мы и построили новую, схожую только видом, и ейный тайный смысл — вредить врагу посредством дульной ржи и пульного угрызения!..»

Тульские оружейники полностью декомпилировали и пересобрали танцевальную чепуху английского производства, придав ей концептуальную философию и утилитарную заданность:

— брюшная машинка совершенно иного типа (принцип действия до сих пор является государственной тайной);

— модифицированная кинематика экзоскелета, позволяющая плавать, летать и просто перемещаться со скоростью, превосходящей звук и средства раннего обнаружения;

— боевые булатные манипуляторы со сменными насадками, низкочастотный резонатор для введения в панику живой силы противника, генератор белого шума и едкой кислоты и много чего еще.

«… — Помилуй, — говорит государь, — да как же такая очень сильно мелкая насекомая в одиночку угрызет все вражеские ружья?

— Никак не в одиночку! — отвечает ему Левша и рассказывает русскую народную притчу с секретом:

— Умирает в одной семье отец. А было у него детей десять человек, и все сыновья. А жены — не было, она, наверно, раньше умерла.

И вот он умирает, отец этот, и зовёт детей вроде как бы попрощаться. Те пришли, а он руки сцепил и показывает: "Видите? — говорит. — Когда вы вместе, вы — сила!"

Ну, сыновья согласились конечно.

«А теперь принесите топор и отрубите мне пальцы», — просит отец. Сыновья засомневались было, однако просьбу выполнили, уважили старика и пальцы разбросали по углам.

«Вот так и вы, — говорит отец, — поодиночке — пропадёте!» Сказал он это и помер от потери крови…»

Отметим попутно нешуточный методологический талант Левши, никак не вяжущийся с его художественной интерпретацией в классическом образе «вида лихого и придурковатого».

«… Очень понравилась государю сия добрая притча, он даже рассмеяться изволил из собственных уст, однако, попросил мастера разъяснить секрет — специально для высочайшего ума.

— Наша блоха, — говорит Левша, — суть самосборная. Сама себя строит и быстро весьма: делает полторы-две тьмы за малый миг…»

Принцип репликации был тут же продемонстрирован и опробован в закрытой мастерской специального назначения (назовем ее тайной избой — художественного форсу для, а пущего стилистического правдоподобия ради — придадим еще и выглядывающего из кустов медведя с балалайкой). Результаты демонстрации были таковы, что всех пристутствующих тут же засекретили, а саму тайную избу спалили дотла.

Протокол дальнейшего обсуждения технологических подробностей конструкции боевой самосборной блохи находится под таким грифом, что у автора этих строк, увы, не хватает допуска. Единственный косвенный намек содержится в формулировке «самовзводная», который позволяет предположить гениальный способ реализации автономности нанороботов блошиного типа с помощью последовательного самовзвода двигательной пружины по мере их репликации.

А подковы — это уже поздняя модификация: англичанам надо было показать результат, вот и придумали такой глумеж, совершенно в духе балалаечного медведя.

О том, что фича сия еще всплывет много позже и весьма неожиданно, никто и близко в уме не держал.

Итак, мастер был откомандирован в Лондон для осуществления подрывной деятельности по плану «Стальная слизь». Его сопровождал «особый курьер, который на все языки учен» (тут автор оригинального сказа допустил утечку, куда только смотрело 3-е отделение! в самом деле: особый статус и владение языками явно обозначают кадрового агента). Впрочем, англичане тоже были не пальцем сделаны и быстренько этого курьера завернули взад. А с Левшой стали проводить нормальную агентурную разработку, у Лескова это очень хорошо описано.

Левша же талантливо включал дурака, подпуская в нужных местах религиозной риторики, а сам ходил по фабричным экскурсиям и совал персты в иноземные дулья, подсаживая туда диверсионных блох.

***

Русские мастера допустили одну единственную ошибку. Но она оказалась катастрофической.

Дело в том, что в качестве самосборного сырья, строительного материала для воспроизводства нанороботов, был конструктивно предусмотрен толченый кирпич, который в то время использовали в качестве абразива для чистки личного оружия. А коварные иноземцы делали то же самое с помощью своего, оригинального порошка с сомнительным названием «триппел». Поэтому вся блестящая операция по угрызению вражеского стрелкового вооружения сгорела на такой безделице…

Отсюда и личная (профессиональная) трагедия Левши, и его безуспешные попытки донести до государя информацию о провале миссии. Попытки эти, к слову говоря, успешно блокировались описанным Лесковым «полшкипером», тоже, наверное, особым знатоком многих языков. Достаточно прочитать, как сей знаток спаивал русского мастера, чтобы понять кто есть ху.

Проект был временно законсервирован, а последствия решили использовать для стратегической дезинформации: личная разработка Максимилиана Яковлевича фон Фока, который был весьма сведущ в литературе, состоял членом знаменитого «Общества любителей русской словесности», также по долгу службы опекал разнообразных пиитов, споспешествовал им в решении многих проблем, в том числе и материальных. Так, например, за «Историю пугачевского бунта» Пушкину А.С. было выплачено 5 тысяч рублей гонорару. Заметим в скобках, что все Михайловское светоча стоило от силы 12 тысяч, так что можно оценить уровень опеки. Известна также знаменитая резолюция фон Фока, начертанная на полицейском рапорте об очередном закидоне А.С. — «Дворянина Пушкина в бордели не пущать, дабы не развращал дам!»

Фон Фок предложил мифологизировать события и реализовать импорт национального архетипа в массовое сознание «стран неметчины».

«… народ искусный, но непредсказуемый и не укладывающийся в обыденное рассуждение.

— Да, — согласно ответил граф Бакендор. — Хератип. Это запомнится…»

Но собственно написание конкретного художественного текста на то время было невозможно, ибо отсутствовал правильный автор. Изначально предложенная кандидатура Гоголя Н. В. была отринута по причине неадекватности (начинались 50-е годы и Николай Васильевич стремительно погружался в пучину безумия). И только через тридцать лет состоялся знаменитый сказ, причем, этому предшествовали события настолько невероятные, что аж перо немеет и разум спотыкается!

***

Находящийся при исполнении в Палатах Санкт-Петербургской Академии Наук, Библиотеки и Кунсткамеры смотритель Кабинета Курьезов сметал пыль с Петербургского Меридиана мягкой метелкой из перьев страуса нанду, когда из старого сейфа послышался стук. День клонился к вечеру, поэтому дробный цокот, нарушавший музейную академичность, раздавался особенно внятно и бесцеремонно. Обеспокоенный смотритель приложил ухо к холодной дверце — и отпрыгнул в ужасе. В мистическом ритме таинственного стука ему почудилась неотвратимость темы 5-й симфонии Бетховена.

Полетел рапорт, приехало начальство, события стали развиваться стремительно.

Естественно, стразу подняли документы по сейфу и с удивлением обнаружили в графе «наименование экспоната» жирный прочерк, а поверх него — гербовую печать иного ведомства. Тут же был отправлен вестовой, явились представители означенного департамента, а лишних штатских немедленно вывели вон.

Сейф вскрыли.

В шкатулке плясала блоха.

Она выкаблучивала невероятные па и противоестественные де-де, била подковами, как Анастатися Волочкова после увольнения, и хотя ничего сколько-нибудь балетного в этих диких тьфуэте и верояциях и близко не было, прослеживалась, тем не менее, некая закономерность, нечто знакомое ритмически… Надо отдать должное специалистам иного ведомства: им не понадобилось и пяти минут, чтобы разъяснить в блошиной пляске код Морзе.

Мгновенно доставили телеграфиста, взяли с него подписку о неразговорчивости и посадили на расшифровку.

Итак, блоха выжила. Она и не думала загибаться без кирпичного порошка, а слегка поголодав, прекрасно адаптировалась к английскому триппелю. Более того, мутировав в процессе адаптации, блоха стала всеядной, т.е. научилась использовать любой строительный материал для самосборки.

Период становления и репликации занял некоторое время, а потом блошиные тьмы структурировались в автономные кластеры, уже с функциями нано-ассемблера, и приступили к диверсионной деятельности.

В 1881 году русская блоха вышла на связь.

Из наиболее заметных операций стальной слизи можно выделить угрызение Большой разностной машины Бэббиджа в 1927 г., а также спровоцированную эпизоотию всех пород животных в Англии, кроме коров и свиней, в 1857 г. и, как следствие, восстание сипаев. Абсолютное большинство акций русского нано-оружия до сих пор засекречено, однако некоторые независимые исследователи заявляют (с поразительным единодушием), что именно блошиный фактор сыграл решающую роль в развале Британской Империи.

К концу XIX века разрозненные кластеры блох систематизировались в единый конгломерат и перешли в мета-форму, обретя собственный взгляд на мир и все, что в нем творится, так что использовать внезапно обретенный рычаг не получилось ни у спецслужб, ни у политиков: блохой нельзя было рулить, она сама решала, что ей делать и зачем. Свобода воли, не хухры-мухры. Она теперь так и называлась — «русская самосборная самовзводная самовольная блоха».

Отдельные акции РСССБ то сих пор вызывают жаркие споры: например, стимуляция разведения декоративных пород собак. Разнообразные микро-болонки выполняли роль блохоотвода сложносоставных причесок английских дам, и есть мнение, что наноблохи таким образом реализуют коварный план миниатюризации и вырождения фауны вообще и человечества в частности. Или, как вариант — зомбификация Homo sapiens (вспомним известный афоризм про «тараканов в голове»), хотя, на мой взгляд, телевизор это делает куда успешней и эффективнее.

Расширяя ареал, блоха десантировала «сервисный смог» специального назначения на Североамериканский континент, организовала там «черный четверг», затем подсела на кремний, успешно стала гнать повышенный процент брака на заводах Intel и таки выдавила из проклятых монополистов бюджетные селероны. За что ей большое человеческое спасибо.

Но уже со второй половины XX века активная деятельность РСССБ по корректировке технологической стратегии человечества резко сократилась. И хотя пилотируемую космическую программу американцы все-таки свернули, блоха, скорее всего, к этому непричастна. Общая тенденция развития такова: человеку гораздо интересней вкусная жрачка и цветные зрелища, чем «на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы». За попкорн он готов платить, а за пыльные следы — нет. Причем тут блохи?

Вот новый фактор, третья сила — это да, внушает. Особенно, если апокалиптично раскрутить в СМИ и замотивировать налогоплательщика на легкое расставание с деньгами во имя крестового похода против. Плевать, что она никакая не третья, а совершенно отдельная сила, равно нейтральная ко всем прочим. Нейтральных сил не бывает — азы прикладной политики, эрогенная зона власти. Так что режим секретности — он не с потолка взят: вмиг переведут стрелки и обвинят в монопольном распространении и удаленном управлении (были уже попытки, когда в ОС пентагоновских серверов нашли русские «пасхалки»). Пусть уж лучше безответная блоха оттягивает на себя глобальную гомофобию и работает жупелом.

А может, в этом и есть ее цель?..

Попробуем взглянуть на мир, как наша блоха: человеку нужен враг, так сложилось исторически (универсальная отмазка). Человек ищет врага внутри себя, поедает собственную плоть, режет ее, не чувствуя боли, течет красная кровь, внимательные камеры оцифровывают ее в HD, и человек потом смакует свою ненависть уже опосредованно — в виде боевиков и теленовостей. Даже изначально неодушевленной блохе противен сей апофеоз мазохизма, она сознательно переключает самоедский инстинкт человека на себя: внешний враг, непонятный, невидимый.

Бойтесь его, а не себя.

Вот она я, мировая нанозакулиса: враг есть, но его нельзя пощупать, ухватить за кадык, прислонить к стенке — ищите. Плюйте в меня ядовитой слюной с трибун и блогов, пишите псевдокиберпанковский трешак про меня, организуйтесь в общества «дружим против», но только прекратите это бессмысленное самопожирание.

Если хотите выжить.

***

Что ж, подведем итоги.

Гениальный текст Лескова отработал своё на все сто. Сохранил баланс, обозначил расстановку сил и отвратил излишне въедливые разведки от копания на минном поле. Кроме того, текст совершенно самодостаточен стилистически: бестящая, филигранная резьба по слову, штучная работа, шедевр. Учитесь, унылые современники, как нужно писать всякое художественное!

И если б не новейшие события, история так бы и осталась литературным апокрифом. Но чтобы пояснить сей нюанс, следует еще раз нырнуть в анналы, заодно уже точно расставив точки над «ё» и в вопросе копирайта на термин «нано».

Как вы помните, формат презентации «с целью конфузии аглицкой» было решено реализовать в виде подков на танцевальных манипуляторах доработанного оригинала. А дабы бесповоротно превзойти — использовать вместо традиционного клейма эзотерический слоган. Его обсуждению был посвящен отдельный мозговой штурм в присутствии царя, руководства спецслужб и главного эксперта.

«…Государь сказал:

— Надобен такой двудонный девиз, чтобы и англичан подфигурить, и русский дух означить.

Тогда Левша и ответил про девиз, впрочем, имея некоторое смущенье в лице.

Высочайшие и сиятельные особы на сие очень долго смеялись, а потом граф Бакендор сказал, что оно, конечно, внушает и вообще раздрызг шаблонта, но цензурное ведомство будет против. Дескать, негоже так вольно обращаться с политической репутацией и державным мимеджом.

— Следует заменить одну букву. Пусть будет «нандо».

Однако государь воспротивился:

— Что это за «нандо»? кому оно «нандо»? Такого слова в русском язык нет!

И высочайше утвердил окончательный вариант — «нано».

— А слово «нано» в русском языке есть? — сомнительным голосом спросил Мильян Фанфок.

Государь строго глянул на него и ответил:

— Теперь — будет.

И стало так…»

И когда, наконец, разрешающая способность зарубежных электронных мелкоскопов позволила на пределе видимости разобрать буквы на гвоздиках блошиных подков, ошалевшие англичане, роняя пробирки и потея очками, прочитали следующее:

«Наши блошки — бравы нановошки!»