Старость

Полина Ивановна проснулась от холода, как обычно. С годами ноги из-за ухудшенного кровообращения мерзли все больше и больше. Семьдесят шесть лет — возраст весьма немалый. А ведь она и в молодости-то была теплолюбивой. Полина Ивановна медленно, покряхтывая, приняла положение сидя. Затем, сделав над собой усилие, поднялась на ноги и натянула халат. “Эх, затопить бы печь”, — мечтательно подумала старуха. Печь у нее в доме вот уж лет тридцать как заложили, так с ходу даже и не вспомнишь, где именно она была. Полина Ивановна вышла в смежную комнату, служившую также и столовой, взяла со стола графин с самогоном и плеснула себе в стакан. Выпив залпом, она содрогнулась, шумно выдохнула и замерла с закрытыми глазами, наслаждаясь полученным зарядом бодрости. Сонливость как рукой сняло. Большинство стариков по тем или иным причинам встает рано. Полина Ивановна вот, к примеру, исключительно из-за холода. Налив себе еще полстакана, она щелкнула пультом, включая телевизор, присела на кровать и, периодически прихлебывая и глядя вполглаза мультфильм про покемонов, принялась прикидывать планы на текущий день. “Хрена делать, — думала Полина Ивановна, — в поликлинику надо идти, как старикам и положено. Можно, конечно, в брачное агентство, хохмы ради. Но вот чутье стариковское подсказывает — сегодня в поликлинику”. Расправившись с самогоном, старуха оделась, выключила телевизор и вышла во двор.

— Здорово, Ивановна, — жизнерадостно приветствовал ее из-за забора сосед Никита, — а я вот плазму себе прикупил.

— Хуязму, блядь, — злобно прошипела Полина Ивановна, — семьдесят лет уж скоро, а все шило в жопе!

— Э, нет, не права ты. Полина! У меня ж теперь экран на всю стену! И в кино ходить не надо.

— Поставь унитаз еще в комнате! И в сортир ходить не надо будет!

Полина Ивановна сплюнула и заковыляла к калитке. Ее путь по двору наблюдали из окна соседи с другой стороны, студенты-панки Максим и Паша. Если у Никиты теперь было подобие домашнего кинотеатра, то молодым людям телевизором служило окно во двор.

— Чувак, да это ж настоящая ведьма, — прихлебывая пива, изрек Максим, — так и просится на костер.

— Та не, ты на дом ее посмотри. У ведьм дома пряничные, как в сказке братьев Гримм. Эта их ведьма, она ведь совсем не такая как обычные люди, она живет в своем особенном мире. Представьте себе, сидит эта старушка у камина, ужинает. На ужин у нее песочное пюре и котлетки из цемента. Запивает она это все щебневой настойкой. И тут — какой-то шум во дворе — она выходит и замирает от удивления. Ганс и Гретель поедают ее домик. Пряники, мармелад, шоколад — в ее глазах это все стройматериалы, а незваные малолетние гости вконец ебанулись.

Полина Ивановна речь соседей не слышала, она миновала двор, вышла за калитку и медленно побрела в направлении поликлиники.

***

На пустыре неподалеку от поликлиники был большой колодец, в котором зимой и летом проживал отшельник Виктор Ильич. Он предавался медитациям и проводил день ото дня все больше времени под водой. Ел отшельник мало, пищу ему приносило на плотах, изредка приплывавших по подземному ручью.

— Здорово, Ильич, — поприветствовала старого знакомца Полина Ивановна.

— Здорово, Ивановна!

— Чуйка есть такая — в последний раз видимся.

— Да может и так статься. У меня ж вот-вот жабры наконец-то вырастут. Уплыву тогда в подземную страну Агхарти, буду там водяным у них.

— Хорошее дело, Ильич. А я вот в поликлинику решила сходить.

— Ну, иди с богом, Ивановна.

И старуха продолжила путь к поликлинике, всю оставшуюся дорогу думая, какого именно бога имел в виду будущий подземный водяной.

***

В конце концов Полина Ивановна добрела до поликлиники. Это было семиэтажное здание, украшенное горгульями. По бокам от крыльца высились каменные фигуры врачей в птичьих масках. Старуха кряхтя поднялась по ступенькам и вошла в вестибюль, подошла к расписанию.

“Так, а кто, собственно, мне нужен”, — задумалась Полина Ивановна. Она долго изучала стенд, вчитываясь в фамилии врачей. “Так-так-так, кто тут у нас?” — пожилая женщина прыснула, — “Пиджонский! Это ж надо! Пиджонский, блядь! И кто он у нас там? Ага, врач-орнитолог, кабинет №27”.

Полина Ивановна поднялась на второй этаж и нашла дверь 27-го кабинета. Очереди не было, она постучалась в дверь и вошла. Сразу было видно, что врач этот диплом не купил, он действительно орнитолог по призванию. Хозяин просторного кабинета сидел за столом, вокруг повсюду, на жердочках и прямо на полу, были птицы, самые разнообразные. Даже в наши времена достаточно редко встречающиеся, вроде стервятников. Полина Ивановна заметила, что в дальнем углу две мифические птицы, Гамаюн и Сирин, пьют кагор, зажав бокалы в одной из лап и стоя на второй, и о чем-то тихо перешептываются.

— Присаживайтесь. — Пригласил врач.

Пациентка, опасливо поглядывая вверх (не нагадили бы на голову), устроилась на стуле.

— А теперь смотрите! — рука хозяина кабинета указала на дальний верхний угол комнаты, где висел телевизор.

Там показывали жизнь Полины Ивановны. Детский садик. Туалет с нелепой перегородкой между женской и мужской частью. Видимо, чтобы дети не воровали друг у друга туалетную бумагу. Затем школа. Мальчишки в дурацких костюмах, девчонки в не менее нелепой сине-белой униформе, которую теперь носят только героини порнофильмов, и с белыми бантами. Выпускные ленточки, на которых почему-то написано “For sale”. Рутинная работа. Бесконечные чертежи и бланки. Коллега за соседним столом, в обед поедающий ложкой из чашки нечто внешне и по запаху напоминающее блевотину. Поездки в отпуск в Крым и в Грузию. Муж, который однажды улетел на воздушном шаре и пропал без вести. Сыновья-уголовники, одного из которых убили подельники, а второго надолго закрыли в так называемом “исправительном” учреждение. Пенсия. Смерть подруг, скучные соседки, пытающиеся обсуждать дебильные сериалы.

— Вот так и жизнь наша пролетает, будто птица. — Подытожил орнитолог.

***

Покинув кабинет, Полина Ивановна вызвала лифт и, войдя в него, некоторое время задумчиво разглядывала панель с кнопками. В конце концов нажала “0”, и старенький, пожалуй не моложе самой Полины Ивановны, лифт со скрипом поехал вниз. Когда он остановился, старуха открыла дверь и увидела красноречивую вывеску “Морг”. “С каких таких пор в районных поликлиниках оборудуют морги”, — подумала Полина Ивановна, — “впрочем, сюда-то мне и надо”. Она решительно прошла через двустворчатую дверь и оказалась внутри. В коридоре.

К жуткой вони мертвой плоти примешивался едва заметный запах крови. Проходя по коридору, можно было заглянуть в каждое из боковых помещений — все двери были сняты с петель. В большей части помещений на столах лежали трупы, а вокруг сгрудился медперсонал. Они отрывали от мертвецов куски плоти и жадно пожирали их, капая кровью на некогда белые халаты. В рамках государственной программы по утилизации отходов на работу в морги набирались исключительно вурдалаки.

Полина Ивановна прошла по коридору. В конце его была единственная уцелевшая дверь. Она вела в кабинет заведующего моргом, о чем и сообщала вывеска. Войдя в кабинет, старуха узрела самого заведующего — упитанного и относительно аккуратного по сравнению с остальными вурдалака. Он с умиротворенным видом развалился в кресле, положив ноги на стол.

— Чем могу служить? — Не вставая осведомился заведующий.

— Местечка для меня не найдется? В смысле, в качестве клиента.

— Без проблем. Только ведь Вы уведомлены, что Ваше тело после смерти будет съедено?

— Да мне-то что, хоть выебите, — весело улыбнулась Полина Ивановна.