Зарисовка №29

***

Это был самый обычный утренний ужин после сонной прогулки под подоконником. Они держались за руки, которые были заняты амбициями и уверенностью. Никто не знал, откуда всё это взялось, но даже мытьё ног не исправило этого упущения. Она мечтала о переменах, а он не давал никаких звонков. И вот, громкая тишина сошла на нет и наступил четверг. Он был дождливо-солнечным, но больше ясным, чем туманным. Туман был только у него в голове, когда он выходил из душа. В душе он был кем угодно, но не собой.

Она встретила его с распростёртыми кулаками и чаем. Он не был готов к такому повороту, поэтому поехал прямо на этом перекрёстке. Только регулировщик жадно свистел вслед, грустно махая платком на удачу. Когда же последний его состав тронулся с места, ему пришла в голову замечательная идея. Идей у него было множество, но множество из них не были замечательными, что делало внезапное прозрение особенным.

Вернувшись в окно, он не застал её дома. И дело было не в том, что это было не их не окно, и даже не в решётке на нём. Пожав ногу соседу и поцеловав его руку на прощание, он неловко пожал плечами, а затем вышел обратно. Он был на высоте, но это его не красило. Будь он чуть выше, его б окрасили мелом.

Невольно проделав путь до больничной койки, он поменялся одеждой с санитаром. Размер был не его, он больше любил ямб. Но хорей преследовал его повсюду, даже если он видел перед собой абсолютно голое ничего. Хромая рукой и махая ногами в сторону выхода, он забрёл в кафетерий, где познакомился с угрюмым чаем и горячим доктором. В какой-то момент он даже подумал, что всё перепутал, но чая действительно был угрюмым. Даже доктор, даже голый санитар и больничная плитка впадали в депрессию от этого чая, который в ответ делал тоже самое.

Закончив гостить где попало и вернувшись к себе, он беглым взглядом окинул свои руки, в которых больше не было никаких амбиций. Потрогав себя по карманам и за воротом, он нашёл немного того, что было так необходимо в этот нелёгкий момент. Выпив чаю, он зашёл к ней, но её по-прежнему не было у него. Она предпочитала держаться поближе и подальше одновременно, сдерживая состав и регулировщика на местах. Когда же он нашёл её, то удержаться на люстре было невозможно. Он поймал её, но не с первого раза.

Они не держались за руки, их глаза были переполнены, а ноги чисты. Она уже и не мечтала о переменах, а он сдерживал регулировщика, что хотел пропустить последнего пассажира на перрон. Он прошёл, но не нашёл состава. Изредка он поглядывал в близь, но вдали никого не было. Позади были амбиции, впереди виднелся жезл регулировщика, что указывал на обеденный стол.

Встав из-за него, он неуверенно посмотрел на остатки своей уверенности, перегнул спину и дал последний звонок.

Она с восторгом смотрела на приближающийся состав, держа в руках чашку чая, который был не таким уж и угрюмым, каким мог бы быть. Они переглянулись, после чего отправились в путь.

Это был самый обычный вечерний завтрак, после прогулки под чайным деревом. Они держались за руки, которые были пусты и чисты. Тихий гул сошёл на нет и за окном наступил понедельник. Он был туманно-дождливым, зато в их головах всё было ясно и солнечно.