Рождение

Что вы знаете о рождении? Помните ли вы своё рождение? Я отчётливо помню первые минуты первого света в моей жизни, мой первый вдох этого кислого воздуха, обжигающего мои лёгкие. Это было такое странное ощущение, словно во мне был мешок, собирающий в себя пыль вместе с воздухом. Слева что-то стучало, этот стук разносился с моей груди по всему телу. Каждое движение воздушных смешений, каждое колебание молекул — я чувствовал всё. Это пугало меня и пугало ещё долгое время.

Передо мной не было лиц врачей, я не видел свою мать. Белые стены и белое покрывало на моём бледном теле. Всё сливалось, глаза горели от напряжения; хотелось спрятаться, уйти во тьму, в воду, уподобиться рыбам и их беспамятному спокойствию. Было ужасно холодно, окно в странном помещении было открыто. Нежные прозрачные ткани развивались на ветру и я чувствовал связь между мной и ими, ведь ветер также тревожил мою кожу своими холодными и оттого обжигающими дуновениями. Мы также извивались, ища спасение, убегая от памяти, которая была столь же прозрачная. Оконная рама, старые доски, на которых словно чешуя срывались и падали хлопья засохшей краски, казалось, не были даже малейшим барьером, препятствием на пути — на моём пути. Мысленная оболочка пыталась поднять тяжкое тело, словно люди пытаются поднять и понять своё бремя, тяжким грузом лежащее и цепляющееся за плечи их. И столь тяжким мне казалось моё тело, что я чувствовал как напрягаются мои кости, как скрипят суставы и сжимаются под давлением мыщцы; чувствовал, как рёбра давят мою грудь, словно клетка давит на заключённую птицу.

И небо падало и разбивалось, и солнце подрывалось собственным огнём, и вода выходила крушить камень — мир рушился в тот день, в день моего рождения. Но тогда я ещё не знал этого, не знал даже, что меня ждут. Точнее, ждали… Всё причиняло боль. Я ощущал всё окружающее меня, и лишь стены усиленно замыкали меня в белом кубе, который сводил с ума своей изолированностью, своей абсолютной тишиной. Такое спокойствие сгибало меня и мои страхи; разум был истощён пустотой и я даже не заметил как провалился в сон, не закрывая глаз. И больше ничего не было: ни меня, ни рушащегося мира.