Мечты, которые сбываются

Грозная вереница туч сгущалась над небольшим, забытом всеми и даже самим богом, городишке. Каждое мгновение небо опускалось всё ниже, обещая долгожданный ливень, который водопадом обрушится на хмурый город из распластавшийся по небу грязной ваты. Но вместо этого большое и темное нечто, напротив, вбирало в себя окрестности, обесцвечивая всё, до чего могло дотянуться. А тянулось оно усердно.

Больше всего досталось ветхому домику, который одиноко стоял недалеко от городского канала в центре города. Самые свирепые, самые темные облака кружили именно над ним, как стая диких птиц в ожидании скорого появления падали.

Впрочем, намного интереснее то, что происходило в тот момент за облезлым забором и разбитым окном в самом доме. А там была своя непогода, и свои тучи синели над головами тамошних обитателей. Среди опустошенного коридора и множества одиноких комнат виднелось неаккуратно пролитое свечение. За ним, сквозь темноту показывалась дверь, а дальше две странных тени и небольшая свеча, измученная пламенем, что гневно смотрела на своих, также догоравших и истекших воском обидчиков. Две тени, сидевшие некоторое время неподвижно, чуть заметно дернулись. Во всяком случае, так показалось. Быть может, это так играло пламя. Следующие движения были более заметны, но оставались все такими же робкими. Так или иначе, теперь можно было хотя бы предположить, что они живы. Маленькая тень, что лежала на кровати спросила ту, что была несколько больше, которая уселась на самом краю и, склонив голову, молча наблюдала за первой.

— Пап, а почему мы видим сны? Когда я сплю, я всегда вижу столько всего и никак не могу понять, откуда все эти картинки. Люди, места или события. Бывает, даже я вижу то, что никогда не мог видеть или никогда не смогу увидеть. Я часто и тебя “там” вижу. И…

В комнате неожиданно стало тихо, и был слышен лишь только свист ветра, прорывавшегося через плохо закрытое окно.

Тень, что сидела на краю кровати выдержала небольшую паузу и села несколько удобнее, подогнув под себя ногу.

— Понимаешь, сон, — отец подсел еще ближе и взял ребёнка за руку. — Это такое особенное волшебное царство, которым можешь управлять только ты сам. Твоё царство. Там твои мысли, переживания, счастье и твоя грусть. Там то, что ты захочешь. Даже, если это и представляется тебе невозможным.

Чуть заметные всхлипы пронеслись сквозь помещение и выбросились в окно вместе с воем ветра. Настала очередная пауза. Большая тень, удивленная неожиданным звуком, подняла голову и рассеянно смотрела на его источник, не смея произнести и слова.

— Я видел там маму, — неуверенно произнесла не прекращающая всхлипы тень и сразу смолкла.

— Там и грусть… — Повторила свои слова крупная тень. Следом за тяжелым вздохом, она хотела было продолжить и попытаться что-то объяснить (хотя, наверное, никто в мире и понятия не имел, что нужно было сказать), но бойкий тоненький голосок живо оборвал какую-то всё же начатую фразу, утопив, в самом её начале.

— Она к нам приходила! И мы вместе все чай пили. Д-о-олго: весь вечер! Мне даже спать ничуточки не хотелось, правда! — Мальчик говорил с жаром, увлеченно рассказывая, он пылал глазами. Позабыв всё на свете, он завороженно смотрел в окно, на нахмурившиеся до предела печальные тучи, которые с неподдельным интересом слушали его рассказ. — Она всё говорила и говорила нам что-то. Мы слушали и молчали. Мы слышали её.

Маленькая тень запнулась, коротко и звонко засмеявшись.

— Мама такая красивая. Жаль, что я её никогда не видел. — С этими словами улыбка медленно сползла с его лица и застыла навсегда лишь только в том восхищении, что уже никогда не вернётся. Разве что сон вновь скроет город в свои объятия.

Вместе с этими неожиданными словами, которые способны расцарапать даже грубое сердце, взрослая тень, пережившая, кстати сказать, немало за свою жизнь, дрогнула и положила свою руку на голову мальчика. Молча.

Тот привстал и выпрямил спину, а после живо и с жаром заговорил.

— А потом…потом она ушла, пап. Она сказала, что ей пора и что она обязательно вернется в следующий раз, и мы вновь будем весь вечер сидеть и пить чай. Я хотел попросить её остаться, но она пропала. Мне не удалось даже попрощаться.

Свеча почти догорела, и свет стал более тусклым, а воск уже давно наполнил блюдце, служившее подставкой, и медленно капал на стол.

— Я так плакал, пап. Только не помню, было ли это во сне или тогда я уже проснулся. Точнее, не знаю. — Мальчик смолк и пристально уставился в никуда.

Колючий ком подкатился к горлу, и отцу всё никак не удавалось сглотнуть. Он с болью пересилил себя и после громко вздохнул, на мгновение прогнав из комнаты сквозняк и дав сражавшемуся с ветром пламени свечи немного передохнуть. Проморгав накопившиеся слёзы, он внимательно посмотрел в ясные глаза маленькой тени, в ожидании продолжения. И тень продолжила.

— Пап, а плакать — это плохо?

Некогда мужественная тень вновь дрогнула, но поспешила ответить.

— Нет, что ты?! Конечно же нет, вовсе не плохо!

Мальчик задумался лишь на секунду, нахмурив свои брови, и спросил снова.

— А почему я тогда никогда не вижу, как ты плачешь? Я ведь знаю, ты тоже по ней скучаешь!

“Если бы ты только знал” — разнеслось где-то в голове у отца, и он побоялся, что это могло прозвучать вслух.

— Думаю, просто не нужно это всем показывать. Как ты плачешь. — Он хотел было вновь выдержать паузу, но поспешил добавить — но меня ты можешь не стесняться!

Ребенок улыбнулся и с интересом продолжил

— Нет, я хочу как ты! Слушай, пап, а ведь во сне никто меня не видит?

— Никто. — был ответ; на этом маленькая тень лишь только таинственно хмыкнула и, оттолкнувшись на подушку, задумалась.

И так, молча, два по-своему одиноких силуэта сидели еще несколько минут. Мальчик пристально глядел в окно, за которым разразилась свирепая гроза и ливень, потихоньку возвращавшие городу его привычные серые краски.

— Пап, а почему во сне всегда такое ясное небо? Днём солнце, а ночью — луна. Такие яркие и большие. У нас такого никогда не было видно! И вообще, так странно всё это. Я однажды даже луну потрогал — облака не мешали — а потом ходил по ней. По луне ходил! Представляешь?

Отец улыбнулся и тихо сказал:

— Там всё так, как ты хочешь!

Мальчик помолчал, а потом опять очень сильно нахмурился, будто на что-то обидевшись, он сложил руки перед собой.

— Но я и здесь хочу ходить по луне!

Взрослая тень лишь еще раз улыбнулась и покачала головой.

Они посидели вместе еще пару мгновений, после чего отец заметил, что его маленькая тень мирно лежит с закрытыми глазами, легонько посапывая. Он аккуратно обнял её и, почему-то пошатываясь, зашагал по направлению к двери. Взявшись за ручку, он услышал у себя за спиной шорох, а за ним последовал еле слышный сонный лепет.

— А во сне всё-превсё так, как я хочу, пап?

— Всё-превсё… — С этими словами отец вышел из комнаты и отправился спать. За окном необычно громко ударил гром.

…Густые облака уходили прочь, но стали заметно тяжелее, наплакавшись вдоволь. Они уносили с собой что-то очень важное, о чем их попросили не рассказывать, и вскоре небо над городом из темно-синего стало обыкновенно-серым.

А где-то там, у горизонта, виднелся целый каскад громадных туч, издалека похожих на крылатые скалы. Они, темные и хмурые, уходили далеко ввысь, добравшись, казалось, до самой луны и бросали огромную тень на останки пустого и серого города.

… Мальчик больше не просыпался по утрам. Не было слёз. На лице застыла лишь чуть различимая улыбка.