Слеза

Валентин летал в небесах. Нет, не как ангел с крыльями. Он летал даже не на самолёте или воздушном шаре. Он летал тем, что принято называть душой. Душой и мыслями. А его потненькое тельце сидело у рояля, а пальцы, похожие на сардельки с ногтями, удивительно изящно бегали по клавишам. Музыка лилась. Свет лампы отражала почти лысая голова, вспотевшая от напряжения. Из глаза тела Валентина выползла маленькая, зажатая в себе Слеза, полная горечи и соли всех его мыслей. Слеза была худощавой, можно сказать даже, что она была костлявой (если бы у неё были кости), и лысой, как её хозяин.

— Валентин, ну, перестань!

В комнату вошла Арина — женщина лет тридцати с хвостиком — это сожительница Валентина, и она не любила, когда он играл. А Слеза в этот момент испугалась и не успела вернуться в своё убежище, которое располагалось где-то за глазным яблоком. Да, слезам не положено там жить. Слезам вообще не положено жить где-либо после выделения, но это была особенная слеза — Слеза Вселенского Одиночества и Тотального Непонимания. И не только. Слеза за долгие годы своей жизни в Валентине, многому научилась. И первое и самое огромное, что она умеет делать — это злиться и ненавидеть. Слеза ненавидела Арину. Она вообще многих ненавидела, кто встречался её хозяину, даже его самого частенько возникало желание убить. Но что она могла поделать? Она ведь просто слеза.

— Прости, я не знал, что ты уже пришла, — тихо сказал Валентин, вернувшись в своё тело, взмокшее не то от усилия, с которым он играл, не то от волнения и страха перед Ариной, и прервал красивую мелодию.

— Кто бы сомневался. Тебя ничего не интересует, кроме твоей музыки. Был бы толк от этого хоть какой-то.

— Ну, хватит. Я же в твоё отсутствие всегда играю. Как прошёл день? — Валентин решил сменить тему, чтобы женщина не начала снова кричать и нервничать — ей это вредно.

Слеза прочла эту мысль Валентина и подумала: "Да всем вредно нервничать, идиот. О себе бы подумал". И Слезе стало обидно.

— Нормально. Я сейчас ухожу — с девочками идём гулять. Буду поздно, так что можешь играть на своём пианино до усрачки, — язвительно сказала она, скривив пухлые губы, а затем, зевнув так, что Валентину и Слезе было видно просторную ротовую полость, из которой часто выливались подобные неприятные выражения.

— Это рояль, — тихо сказал мужчина, и Арина его не услышала. Но всё слышала Слеза, и ей стало жаль своего хозяина на одну секунду. Когда вторая секунда щёлкнула на циферблате, Слеза уже ненавидела Валентина, и обдумывала план своих дальнейших действий, ведь жить с этим мямлей уже просто невозможно.

Арина удалилась из комнаты, оставив Валентина привставшим с кресла. Он достал пачку сигарет из нагрудного кармана и закурил, прошептав тихое и забитое «твою мать». Мужчина снова уселся, но теперь уже спиной к клавиатуре, и задумчиво уставился в окно. Сигарета дымила между пальцев, отправляя вонючие облака к потолку. Валентин глубоко затянулся и закашлялся, в этот момент ему показалось, как будто в его орле десятки заноз, и все они загоняются ё глубже и глубже и вот-вот выступит кровь, и он ею захлебнётся. Но это всё фантазии его запуганного мозга. На самом деле он просто прокашлялся, встал и направился к окну, куда отправил густой плевок по прибытии.

Из окна в помещение выдохнул уставший ветер, и дым, прежде вылетавший на свободу, сменил направление и попал Валентину в глаза, отчего выступили слёзы. Много слёз. Они катились вниз, а Слеза думала: «Какие же они глупые. Примитивные слёзы. Выделяются и падают». Но не успела она ещё добавить, что они глупы до бессмысленности, как эти катящиеся слёзы увлекли её за собой. Подмяли под себя, раздавили. Слеза кричала, звала на помощь своего хозяина, но он по обыкновению своему не слышал. Он чихнул, харкнул в окно, избавившись от слюны с соплями, и достал из кармана салфетку.

Последнее, что увидела Слеза Вселенского Одиночества и Тотального Непонимания, а также много чего другого — это как сверху приближается что-то белое и большое. «Может, это рай пришёл за мной, чтобы впитать меня в себя?» — подумала Слеза и ощутила всем своим существом, как это Белое всасывает её в себя, единственный раз за всю жизнь чувствуя себя счастливой.

Валентин стёр с лица слёзы салфеткой, высморкнулся в неё и выбросил вместе с сигаретой в окно.

Через минуту он снова летал. Душой и мыслями.

Тимур Махмуд, 2015 г.