Вам легко давать советы. «Не недооценивайте себя». Я как читатель все время что-то добавить хочу в то, что читаю. И вижу все несколько в своем стиле. Что-то хочется добавить, что-то переделать, а что-то и вовсе изменить.
Из меня, видимо, получился бы редактор, а не писатель.
Вот например тут самое начало:
Оффтопик
Начитавшись книг досыта, Мопассана, Куприна,
Про вампиров недобитых, их интимные дела,
Про лесбийскую утеху, про интимный грех чертей,
Мари просто охренела с просвещенности своей.
Что там школьные уроки? Размножение собак?
Зоология в сторонке нервно курит свой косяк.
Ей хотелось круче книгу, «Черной кошки» стиль читать.
Но ходить в библиотеку только время зря терять.
Мари, сидя на диване, вдруг представила себя,
Героиней книги «Баня», где четвертою была.
Где дала такого жару! Стиль Хентая отдыхал.
А. Толстой такое спьяну никогда б не написал.
След простыл от трех сударынь — дети, черт бы их побрал.
Ну а тот несчастный барин всех чертей на помощь звал.
Все хорошее проходит, и каникулы прошли.
Мари места не находит, ведь учеба впереди.
Книги, все, что прочитала, заперла в своем шкафу
За уроками страдала, с думой: «Мать е… и твою».
И понять ее несложно, школа – скука и зубреж.
В физике свихнуться можно, а история – пиздеж.
Героинею романа попыталась она стать,
Но вся школьная программа не могла ей что-то дать.
День за днем она грустила, увядала на глазах.
Мысли черные крутила по ночам в своих мозгах.
И однажды, понимая, что подходит жизнь к концу,
Твердой поступью шагая, ворвалась в гараж к отцу.
Феликс Гофман был художник, иллюстратор разных книг.
Алкоголик и безбожник, и имел по фазе сдвиг.
Сальвадор Дали в сравненьи с ним и рядом не стоял,
Папа в пьяном иступленьи камасутру рисовал.
Мари там его застала за работой как всегда
Холст на стенке увидала – чуть не выпали глаза.
Феликс тихо обернувшись, искривил ухмылкой рот,
Пояснил ей, матюгнувшись: «Вот такой вот бутерброд».
Речи дар пропал у Мари, пересохло все во рту.
Мысли голову взрывали: «Эту книгу я хочу»!
Погрузиться в мир историй, что папаша рисовал!
Но таких фантасмагорий мозг ее не принимал.
— Я хочу такую книгу, — удалось ей прошептать.
— Чтоб почувствовать интригу, все самой переживать.
Чтобы видеть все, что видят, те герои на холсте.
Феликс даже удивился: «Дочь, не рано ли тебе?
Я работу только начал, дай эскиз дорисовать…»
Ну а Мари чуть не плача: «Начинай уж оживлять»…
На этом решила остановиться, так как понесло. И что прикажите с этим делать?
Стиль хороший. Читается легко. Как детский рассказик.
Вам легко давать советы. «Не недооценивайте себя». Я как читатель все время что-то добавить хочу в то, что читаю. И вижу все несколько в своем стиле. Что-то хочется добавить, что-то переделать, а что-то и вовсе изменить.
Из меня, видимо, получился бы редактор, а не писатель.
Вот например тут самое начало:
Начитавшись книг досыта, Мопассана, Куприна,
Про вампиров недобитых, их интимные дела,
Про лесбийскую утеху, про интимный грех чертей,
Мари просто охренела с просвещенности своей.
Что там школьные уроки? Размножение собак?
Зоология в сторонке нервно курит свой косяк.
Ей хотелось круче книгу, «Черной кошки» стиль читать.
Но ходить в библиотеку только время зря терять.
Мари, сидя на диване, вдруг представила себя,
Героиней книги «Баня», где четвертою была.
Где дала такого жару! Стиль Хентая отдыхал.
А. Толстой такое спьяну никогда б не написал.
След простыл от трех сударынь — дети, черт бы их побрал.
Ну а тот несчастный барин всех чертей на помощь звал.
Все хорошее проходит, и каникулы прошли.
Мари места не находит, ведь учеба впереди.
Книги, все, что прочитала, заперла в своем шкафу
За уроками страдала, с думой: «Мать е… и твою».
И понять ее несложно, школа – скука и зубреж.
В физике свихнуться можно, а история – пиздеж.
Героинею романа попыталась она стать,
Но вся школьная программа не могла ей что-то дать.
День за днем она грустила, увядала на глазах.
Мысли черные крутила по ночам в своих мозгах.
И однажды, понимая, что подходит жизнь к концу,
Твердой поступью шагая, ворвалась в гараж к отцу.
Феликс Гофман был художник, иллюстратор разных книг.
Алкоголик и безбожник, и имел по фазе сдвиг.
Сальвадор Дали в сравненьи с ним и рядом не стоял,
Папа в пьяном иступленьи камасутру рисовал.
Мари там его застала за работой как всегда
Холст на стенке увидала – чуть не выпали глаза.
Феликс тихо обернувшись, искривил ухмылкой рот,
Пояснил ей, матюгнувшись: «Вот такой вот бутерброд».
Речи дар пропал у Мари, пересохло все во рту.
Мысли голову взрывали: «Эту книгу я хочу»!
Погрузиться в мир историй, что папаша рисовал!
Но таких фантасмагорий мозг ее не принимал.
— Я хочу такую книгу, — удалось ей прошептать.
— Чтоб почувствовать интригу, все самой переживать.
Чтобы видеть все, что видят, те герои на холсте.
Феликс даже удивился: «Дочь, не рано ли тебе?
Я работу только начал, дай эскиз дорисовать…»
Ну а Мари чуть не плача: «Начинай уж оживлять»…
На этом решила остановиться, так как понесло. И что прикажите с этим делать?
Стиль хороший. Читается легко. Как детский рассказик.