Слушая вопросы, которые родились из его выступления, Вестник даже в какой-то мере обрадовался — монахиня своим комментарием показала, что просто не совсем точно выразила свой ответ… Не каждый же день приходится общаться с потусторонними силами — это простительные нервы. Тем не менее, самый острый и нужный вопрос задала не она, а некромант, поэтому первым Вестник ответил, пристально глядя в глаза Ричарду:
— Те, которые были убиты, пострадали лишь за то самое действие, которое совершили они. Но последний не был непосредственным убийцей. Он даже не принимал формального участия в заседании, которое разбирало инквизиторское расследование, начатое с навета этого человека. Поэтому смерть для него будет слишком легким и незаслуженным способом кары. Вы должны его найти и НАКАЗАТЬ. Как вы это сделаете — решать вам. Если он умрет — такова судьба, но его смерть мне не нужна. Мне нужно, чтобы хотя бы для кого-то его судьба стала примером… (Вестник замялся, подбирая такие слова, которые будут достаточно понятными для тех, кто живет телесной жизнью) Скажем так, примером недопустимости повторения его гнусных деяний.
Немного помолчав, Вестник развернулся к монахине.
— Могу ошибаться, но именно те, кого вы назвали «черными» монахами, всегда имеют наибольший вес в иерархии Церкви. Если они смогут воспитать в своих «белых» коллегах понятие, что жадность, алчность и прочие грязные чувства — крайне наказуемы и греховны, то вполне возможно, что в будущем те, кто уже пали жертвой этих чувств, могут исправиться. И да, я знаю, что таких исправившихся будут единицы на тысячу…
Лишь после этого дух развернулся к Антонио, тихо продолжив.
— А вот у таких, как вы будет больше всего работы, если все, что я сказал ранее, исполнится… На свои вопросы вы сами и ответили — мертвых не надо наказывать, они уже понесли наказание. Но покажите живым, что ИХ наказание неотвратимо следует за каждым из гнусных деяний.
По мере того, как дух говорил, инквизитор все более напряженно встречал его фразы. Даже в почти полной темноте было видно, что в глазах Антонио зажглась решимость заставить бежавшего виновника не просто горько пожалеть о том, что он выжил, а заставить его умолять о смерти. Но также внезапно этот огонек безумия погас, единственное, что о нем напоминало — сжатые в кулаки руки, которые от сохранившегося в них напряжения как бы светились своей почти побелевшей кожей…
Образ казненной девушки помутнел, черты его внезапно утратили прорисовку. Перед приключенцами предстало нечто бесформенное, но голос никуда не пропал — только стал еще более вкрадчивым и стал обращаться уже ко всем сразу:
— И самое опасное — мотивы… Они проникают в душу тех, кто сражается, почти с той же легкостью, с какой порабощают открыто предающихся гнусности. Многие ли удержаться от возможности использовать власть, чтобы получить чуть больше денег, кровать получше, еще одну овцу, корову или свинку? Особенно, если в душе его гнездится зависть «к незаслуженно нажитому добру» соседа...? А многие ли смогут остановиться, если та же зависть или злоба подскажут им самый простой и быстрый путь — лжесвидетельство и наветы?
Дух замолчал… Создавалось впечатление, что существо это чего-то ждало.
Слушая вопросы, которые родились из его выступления, Вестник даже в какой-то мере обрадовался — монахиня своим комментарием показала, что просто не совсем точно выразила свой ответ… Не каждый же день приходится общаться с потусторонними силами — это простительные нервы. Тем не менее, самый острый и нужный вопрос задала не она, а некромант, поэтому первым Вестник ответил, пристально глядя в глаза Ричарду:
— Те, которые были убиты, пострадали лишь за то самое действие, которое совершили они. Но последний не был непосредственным убийцей. Он даже не принимал формального участия в заседании, которое разбирало инквизиторское расследование, начатое с навета этого человека. Поэтому смерть для него будет слишком легким и незаслуженным способом кары. Вы должны его найти и НАКАЗАТЬ. Как вы это сделаете — решать вам. Если он умрет — такова судьба, но его смерть мне не нужна. Мне нужно, чтобы хотя бы для кого-то его судьба стала примером… (Вестник замялся, подбирая такие слова, которые будут достаточно понятными для тех, кто живет телесной жизнью) Скажем так, примером недопустимости повторения его гнусных деяний.
Немного помолчав, Вестник развернулся к монахине.
— Могу ошибаться, но именно те, кого вы назвали «черными» монахами, всегда имеют наибольший вес в иерархии Церкви. Если они смогут воспитать в своих «белых» коллегах понятие, что жадность, алчность и прочие грязные чувства — крайне наказуемы и греховны, то вполне возможно, что в будущем те, кто уже пали жертвой этих чувств, могут исправиться. И да, я знаю, что таких исправившихся будут единицы на тысячу…
Лишь после этого дух развернулся к Антонио, тихо продолжив.
— А вот у таких, как вы будет больше всего работы, если все, что я сказал ранее, исполнится… На свои вопросы вы сами и ответили — мертвых не надо наказывать, они уже понесли наказание. Но покажите живым, что ИХ наказание неотвратимо следует за каждым из гнусных деяний.
По мере того, как дух говорил, инквизитор все более напряженно встречал его фразы. Даже в почти полной темноте было видно, что в глазах Антонио зажглась решимость заставить бежавшего виновника не просто горько пожалеть о том, что он выжил, а заставить его умолять о смерти. Но также внезапно этот огонек безумия погас, единственное, что о нем напоминало — сжатые в кулаки руки, которые от сохранившегося в них напряжения как бы светились своей почти побелевшей кожей…
Образ казненной девушки помутнел, черты его внезапно утратили прорисовку. Перед приключенцами предстало нечто бесформенное, но голос никуда не пропал — только стал еще более вкрадчивым и стал обращаться уже ко всем сразу:
— И самое опасное — мотивы… Они проникают в душу тех, кто сражается, почти с той же легкостью, с какой порабощают открыто предающихся гнусности. Многие ли удержаться от возможности использовать власть, чтобы получить чуть больше денег, кровать получше, еще одну овцу, корову или свинку? Особенно, если в душе его гнездится зависть «к незаслуженно нажитому добру» соседа...? А многие ли смогут остановиться, если та же зависть или злоба подскажут им самый простой и быстрый путь — лжесвидетельство и наветы?
Дух замолчал… Создавалось впечатление, что существо это чего-то ждало.