Женя, ученица пятого класса, подающая надежды, но в общем и в целом довольно посредственная ученица музыкальной школы, впервые пошла на серьёзный международный конкурс. Она не пройдёт в третий тур. Сейчас понимает, что заслуженно — но тогда сочтёт всё кознями врагов и всю ночь прорыдает в подушку. То, что ей дадут спецприз за исполнение «Полёта Шмеля» Римского-Корсакова, её не утешит.

Младшая, средняя и старшая группы играли, естественно, в разные дни — но тем не менее Женина учительница не дала ей спокойно позаниматься в свободный от прослушиваний день и, после того, как Женя отыграла второй тур, потащила её слушать старшую группу.

«Там такие дети играют! Такие дети! Вот особенно вот этот мальчик», — тычок пальцем в буклет. Ну ничего такой мальчик. Заканчивает школу имени Шопена. Программа сложная. К тому же симпатичный. Черты лица тонкие, но не смазливые, и кудри а-ля Пушкин. Фамилия смешная — какая-то… съедобная. Но уютная.

После она услышит от шутника-папы переделку его фамилии в «Ватрушечкин» и «Игрушечкин».

А после этого учительница нашла свободный класс и велела Жене сидеть там и заниматься. Когда будет нужно — она, мол, её позовёт. Женя села за пианино, кляня весь свет. Час сидела, другой. Надоело. Вышла из класса, закрыла дверь на ключ. Вышла в коридор, прислушалась к звукам из зала — и замерла, как стояла…

...«Шум Леса» — концертный этюд Листа…

… звуки чаруют, околдовывают…

… сплетаются в лёгкую волшебную паутинку, на которой сияют в рассветных лучах капли росы…

И Лист не сыграл бы лучше.

Зал взорвался аплодисментами. Девочка готова была рухнуть на колени — только бы неведомый исполнитель играл дальше.

Но дверь со сцены уже открывается — и он выходит в коридор.

… какая там фотография — ни в какое сравнение не идёт…

Сказочный принц с отливающими золотом волосами.

Лучистые глаза, на солнце кажущиеся цвета янтаря, и тёплая, немного лукавая улыбка…

Женя прислонилась к стене. Дождалась, пока выскажется его педагог, пока поздравят дожидающиеся у дверей. И, наконец решившись подойти, выпалила:

— Ты потрясающе играл!

Он улыбается, говорит дежурное «спасибо» и проходит мимо…

В тот вечер Женя была странно молчалива. Она ещё не знала, что вскоре раздастся звонок и бесстрастный голос скажет, что она не прошла в третий тур.

На все расспросы мамы она отвечала невпопад.

Лишь рисовала пальцем на заплаканном, запотевшем машинном стекле какие-то буквы.

«А. Т.»

 

Ей было тринадцать лет.

 

Её предал тот, кого она считала лучшим друг. Потом — та, которую считала лучшей подругой. Почти одновременно.

Боль была невыносимой. Девочка замкнулась в себе. И размыкалась только за инструментом. Музыка никогда тебя не предаст. Ей и в ней ты можешь высказать всё, что угодно.

Она перешла в шестой класс. Неожиданно для всех стала заниматься по четыре, пять, шесть часов в день — и рванула вперёд. Были концерты с оркестром в Большом Зале Консерватории, первые премии, потом — гастроли в Испанию. Она стала лучшей ученицей школы. Любимицей директора. Правда, вряд ли Андрей Петрович помнил, как хохотал над темноволосой куклой с белыми бантиками. Тем более что та кукла превратилась в угловатую девчонку-подростка, ненавидящую свои прыщи, почему-то лезущие волосы, огромный нос и круглое до безобразия лицо. Но на классической сцене внешность главной роли не играла.

Женя знала, что он, А.Т., поступил в училище имени Шопена. Там учились лучшие из лучших. Она никогда не обманывала себя — ей путь туда был заказан. Она не была лучшей из лучших. Да, у неё были данные — но куда больше было упорства и удачного стечения обстоятельств.

Она сказала себе, что это не могла быть любовь. Разве может быть любовь в двенадцать лет? Так, что-то детское, поверхностное, едва ли серьёзное. Просто наваждение, вызванное восхищением от его игры.

И не признавалась даже самой себе, что просиживала шесть часов за инструментом отчасти из-за того, что хотела когда-нибудь после концерта услышать «ты потрясающе играла» от него.