а вот так?
Не все читатели, даже способные воспринимать психоделику, воспринимают её легко и без внутреннего протеста. Есть категория читателей, у которых слишком «тяжёлое» сознание, — и им из-за этого пси-эффект кажется чем-то опасным, нежелательным. Иногда эти опасения у них формируются на подсознательном уровне, и тогда они даже не осознают тех причин, по которым психоделика их смущает, а просто испытывают смутное чувство внутреннего беспокойства — и стараются от него избавиться, а их ум это интерпретирует как непроизвольную реакцию «не нравицца».
Следует отличать такую «негативную» реакцию на психоделику, проявляющуюся в активном отторжении, — от отсутствия реакции, поскольку второе свидетельствует о том, что у человека слишком высокий порог восприятия — и психоделика в силу этого оказывается для него недоступной; в первом же случае психоделика человеку доступна, но он её пугается, — точнее, пугается не её, а своих реакций на неё, поскольку эти реакции выходят за рамки его обычных ощущений. Подобным образом на заре развития электричества многие боялись «нечистой силы», скрытой в проводах, которую нельзя ни понять толком, ни рассмотреть. Только в случае с психоделикой это работает, возможно, ещё сильнее, т.к. причиной испуга оказывается не что-то внешнее, а провалы собственного подсознания.
Конечно, если человек обладает достаточной решительностью, он преодолевает в себе робость от «заглядывания слишком далеко» в миры, доступные собственному восприятию, открываемые путём получения пси-эффекта от психоделических текстов. Но не всем такое под силу. Нередко именно «серьёзные, опытные и закалённые» мужчины и женщины пугаются, как дети, прикоснувшись к психоделике, — и, опасаясь повторения опыта пребывания в изменённом состоянии сознания, наклеивают на текст окончательный ярлык «не нравится». Что можно сделать с такими читателями? — Ничего. Насильно облагодетельствовать никого нельзя, а потому — следует просто оставить в покое таких робких путешественников в удалённые миры осознания, — в надежде, что когда-нибудь они отважатся перешагнуть тот порог восприятия, за который сегодня держатся мёртвой хваткой.
Это напоминает процесс обучения плаванию людей, никогда не видевших больших водоёмов: когда вы их пытаетесь заталкивать в воду, они только сильнее вцепляются вам в руки или в одежду, преследуемые неконтролируемым страхом глубины. В то же время другие люди, также не видевшие свободной воды, спокойно заходят в неё и пытаются плыть — и у них это получается! Чем же они обладают — в сравнении с теми, кто не отваживается отпустить вашу одежду? Ответ не столь очевиден, как то может показаться. Но он находится, в любом случае: у этих людей, способных шагнуть в глубину, выпустить вашу руку и поплыть самостоятельно, отсутствует страсть к контролю любой ценой. Они могут позволить себе риск, на который не способны пленники идеи контроля. Для тех же, кто продолжает цепляться за вас, возможность потери контроля над ситуацией представляет собой непреодолимое препятствие, и, таким образом, они сами для себя исключают возможность научиться новому навыку.
Примерно то же происходит с подобными «control freaks», когда они пытаются читать психоделику. Непривычные ощущения заставляют их сразу занимать защитно-оборонительную позицию, которая заключается прежде всего в блокировании свободного доступа текста к своему сознанию. А когда психоделический (да в принципе — и любой) текст начинает пропускаться сквозь поляризующие фильтры, придирчиво наложенные сознанием, то он теряет бóльшую часть своей прелести и становится просто объектом для препарирования, от которого невозможно ожидать чудес. Хамелеон, зафиксированный в лабораторных креплениях, не станет менять цвет; канарейка, удерживаемая на стенде зажимами, не будет петь. А психоделический текст, рассматриваемый в таких же обстоятельствах, не проявит своей психоделичности. Но нередко противники психоделики не дают себя смущать даже столь очевидным доводам, декларируя, что — если психоделика существует, то она обязана проявлять себя В ЛЮБЫХ условиях.
Я предлагаю не вступать в споры с такими читателями, поскольку на любой ваш аргумент они найдут десять своих, лишь бы оправдать собственное нежелание погружаться в неизведанные состояния сознания, теряя контроль над своим привычным. Для тех же, кто умеет справляться с задачей не-резистентного восприятия психоделики, психоделика способна становится дополнительным средством, стимулирующим развитие способности к познанию мира, своеобразным мостиком в неизведанное. С определённой точки зрения, психоделику можно рассматривать как личный не-опосредованный опыт исследования границ своего сознания, а в известном смысле — даже как нетрадиционную «духовную практику», которая служит серьёзным подспорьем читателю в амбициозной задаче — накопления памяти о «перемещениях» своих барьеров восприятия в пределах и за пределами феноменального мира.
… Психоделические тексты селективны, и с этим поделать ничего нельзя: это принципиальное качество психоделики. Каждый психоделический текст рассчитан на какую-то определённую (целевую) аудиторию, и если мы в эту аудиторию не попали по каким-либо причинам, то и психоделичность текста почувствовать не можем.
Многих читателей (и особенно писателей/поэтов) возмущает именно эта черта психоделики. Им непонятно — каким образом они могут не чувствовать пси-эффекта в каком-то тексте: ведь, казалось бы, и их художественный вкус, и их подкованность в поэтике, наконец, их продолжительное знакомство с классикой — должны им в этом помогать! Однако восприимчивость к психоделике имеет мало общего с чтением работ по литературоведению, а равно и с наличием собственного поэтического багажа. Зачастую, такой багаж мешает людям выйти из-под гнёта стереотипов и почувствовать свежий вкус ничем не испорченной литературы. И психоделика нередко становится тем самым пробирным камнем, который наглядно показывает — сохранил человек свежесть читательского восприятия — или утратил её совершенно.
Не все читатели, даже способные воспринимать психоделику, воспринимают её легко и без внутреннего протеста. Есть категория читателей, у которых слишком «тяжёлое» сознание, — и им из-за этого пси-эффект кажется чем-то опасным, нежелательным. Иногда эти опасения у них формируются на подсознательном уровне, и тогда они даже не осознают тех причин, по которым психоделика их смущает, а просто испытывают смутное чувство внутреннего беспокойства — и стараются от него избавиться, а их ум это интерпретирует как непроизвольную реакцию «не нравицца».
Следует отличать такую «негативную» реакцию на психоделику, проявляющуюся в активном отторжении, — от отсутствия реакции, поскольку второе свидетельствует о том, что у человека слишком высокий порог восприятия — и психоделика в силу этого оказывается для него недоступной; в первом же случае психоделика человеку доступна, но он её пугается, — точнее, пугается не её, а своих реакций на неё, поскольку эти реакции выходят за рамки его обычных ощущений. Подобным образом на заре развития электричества многие боялись «нечистой силы», скрытой в проводах, которую нельзя ни понять толком, ни рассмотреть. Только в случае с психоделикой это работает, возможно, ещё сильнее, т.к. причиной испуга оказывается не что-то внешнее, а провалы собственного подсознания.
Конечно, если человек обладает достаточной решительностью, он преодолевает в себе робость от «заглядывания слишком далеко» в миры, доступные собственному восприятию, открываемые путём получения пси-эффекта от психоделических текстов. Но не всем такое под силу. Нередко именно «серьёзные, опытные и закалённые» мужчины и женщины пугаются, как дети, прикоснувшись к психоделике, — и, опасаясь повторения опыта пребывания в изменённом состоянии сознания, наклеивают на текст окончательный ярлык «не нравится». Что можно сделать с такими читателями? — Ничего. Насильно облагодетельствовать никого нельзя, а потому — следует просто оставить в покое таких робких путешественников в удалённые миры осознания, — в надежде, что когда-нибудь они отважатся перешагнуть тот порог восприятия, за который сегодня держатся мёртвой хваткой.
Это напоминает процесс обучения плаванию людей, никогда не видевших больших водоёмов: когда вы их пытаетесь заталкивать в воду, они только сильнее вцепляются вам в руки или в одежду, преследуемые неконтролируемым страхом глубины. В то же время другие люди, также не видевшие свободной воды, спокойно заходят в неё и пытаются плыть — и у них это получается! Чем же они обладают — в сравнении с теми, кто не отваживается отпустить вашу одежду? Ответ не столь очевиден, как то может показаться. Но он находится, в любом случае: у этих людей, способных шагнуть в глубину, выпустить вашу руку и поплыть самостоятельно, отсутствует страсть к контролю любой ценой. Они могут позволить себе риск, на который не способны пленники идеи контроля. Для тех же, кто продолжает цепляться за вас, возможность потери контроля над ситуацией представляет собой непреодолимое препятствие, и, таким образом, они сами для себя исключают возможность научиться новому навыку.
Примерно то же происходит с подобными «control freaks», когда они пытаются читать психоделику. Непривычные ощущения заставляют их сразу занимать защитно-оборонительную позицию, которая заключается прежде всего в блокировании свободного доступа текста к своему сознанию. А когда психоделический (да в принципе — и любой) текст начинает пропускаться сквозь поляризующие фильтры, придирчиво наложенные сознанием, то он теряет бóльшую часть своей прелести и становится просто объектом для препарирования, от которого невозможно ожидать чудес. Хамелеон, зафиксированный в лабораторных креплениях, не станет менять цвет; канарейка, удерживаемая на стенде зажимами, не будет петь. А психоделический текст, рассматриваемый в таких же обстоятельствах, не проявит своей психоделичности. Но нередко противники психоделики не дают себя смущать даже столь очевидным доводам, декларируя, что — если психоделика существует, то она обязана проявлять себя В ЛЮБЫХ условиях.
Я предлагаю не вступать в споры с такими читателями, поскольку на любой ваш аргумент они найдут десять своих, лишь бы оправдать собственное нежелание погружаться в неизведанные состояния сознания, теряя контроль над своим привычным. Для тех же, кто умеет справляться с задачей не-резистентного восприятия психоделики, психоделика способна становится дополнительным средством, стимулирующим развитие способности к познанию мира, своеобразным мостиком в неизведанное. С определённой точки зрения, психоделику можно рассматривать как личный не-опосредованный опыт исследования границ своего сознания, а в известном смысле — даже как нетрадиционную «духовную практику», которая служит серьёзным подспорьем читателю в амбициозной задаче — накопления памяти о «перемещениях» своих барьеров восприятия в пределах и за пределами феноменального мира.
…
Психоделические тексты селективны, и с этим поделать ничего нельзя: это принципиальное качество психоделики. Каждый психоделический текст рассчитан на какую-то определённую (целевую) аудиторию, и если мы в эту аудиторию не попали по каким-либо причинам, то и психоделичность текста почувствовать не можем.
Многих читателей (и особенно писателей/поэтов) возмущает именно эта черта психоделики. Им непонятно — каким образом они могут не чувствовать пси-эффекта в каком-то тексте: ведь, казалось бы, и их художественный вкус, и их подкованность в поэтике, наконец, их продолжительное знакомство с классикой — должны им в этом помогать! Однако восприимчивость к психоделике имеет мало общего с чтением работ по литературоведению, а равно и с наличием собственного поэтического багажа. Зачастую, такой багаж мешает людям выйти из-под гнёта стереотипов и почувствовать свежий вкус ничем не испорченной литературы. И психоделика нередко становится тем самым пробирным камнем, который наглядно показывает — сохранил человек свежесть читательского восприятия — или утратил её совершенно.
тута