А кто сказал, что я так считаю?

 

Ты снова навязываешь мне свою систему взглядов. Которая ко мне не относится. Но ты упорно меня в нее запихиваешь. А если все мои слова ты пропускаешь через фильтр своего твердо сложившегося представления обо мне — то какой смысл мне говорить? Ты же всё профильтруешь.

 

Да бога ради. Но тогда автор должен донести до читателей суть своего видения. И сказку, и аллегорию, и фантастику, и что угодно — надо уметь подать.

Это раз.

А два — это смысл моего примера. Уж наверное, я имел в виду не сказку и не аллегорию, иначе пример не имел бы вообще никакого смысла… Я могу сказать иначе — если мы берем доброго человека, то он не должен наслаждаться чужими страданиями, если берем маньяка — он не должен по воле автора выпрыгивать за рамки своей мании и впрыгивать обратно, если называем героя щедрым — он не должен, обладая миллионами, жалеть потратить мелкую монетку…

 

Примеры можно приводить бесконечно. Я говорил уже, и могу повторить снова, хотя мне кажется это уже затянувшимся кормлением троллей… Если бы в нашем восприятии вещей, явлений и слов не было общего — коммуникация вообще не была бы возможна. Но люди постоянно используют такое слово — «понимать». Люди записывают истории и составляют словари. И хотя оттенков красного можно найти множество — но мы все-таки способны различить оттенки красного и, например, зеленого. А если кто-то не различает — мы называем это явление дальтонизмом.

 

Я давным-давно впервые задумался над тем, сколько проблем, бед и страданий проистекает из того простого факта, что люди могут воспринимать расхожие понятия по-разному. Взять хоть любовь… все говорят о ней — а как сложно найти того, кто вкладывает в это слово тот же смысл, что и ты…

 

И тем не менее — люди всегда стремились к коммуникации, к пониманию, к прояснению сути. Люди составляли словари и изучали неведомое. Они всегда стремились постичь суть явлений — а суть одна, потому она и суть… в том ее ценность. И я убежден, что именно подсознательное стремление добраться до этой сути в отношении такой штуки, как душа человека, — что ни зови этим словом, — и сподвигает людей на писательство. Ну, допустим, не всех людей. Есть множество людей, которые пишут по иным мотивам. Но рискну предположить, что в числе классиков, чьи книги переживают авторов и их правнуков, таких людей нет. Хотя — вот это в самом деле не более чем мое предположение…

 

Но я считаю, что писатель, который отвергает саму возможность коммуникации, возможность для одного человека воистину понять другого, — такой писатель совершает что-то вроде убийства самой идеи литературы… какой-то специфический вид самоубийства? Духовный суицид? Или попросту провокация? Честно говоря, последнее предпочтительнее…