Идея

Идея рождения авторского замысла при помощи потусторонних сил не нова. Чего только не было в истории литературы! Булгаков писал Вересаеву: «В меня вселился бес. Уже в Ленинграде и теперь здесь, задыхаясь в моих комнатенках, я стал марать страницу за страницей… Зачем? Не знаю». Гете тоже признавался по поводу Вертера: «Так как я написал эту книжку почти бессознательно, точно лунатик, то я сам удивился, прочтя ее». Английская писательница Айрис Мёрдок была уверена, что многие свои книги Лавкрафт писал под диктовку неких сущностей, которые таким образом намекали человечеству, что жизнь на Земле приближается к логическому завершению. Многие были потрясены произошедшим кризисом, случившемся с учеником Фрейда и одним из апостолов психологии бессознательного Карлом Густавом Юнгом. К нему постоянно являлись различные сущности, а одна из них, представившаяся гностиком второго века Василидом, надиктовала совершенно жуткий текст «Семь проповедей к мёртвым».

Нельзя сказать, что в наш век, век логики и цинизма, мы так уж особо верим в потусторонние миры. Мы, скорее, настойчиво пытаемся подвести научную или псевдо-научную базу под всё непонятное, всё, что выходит за рамки реальности. Прежде всего, под поведение нашего бессознательного. И, тем более, под наши, человеческие, но не подчиняемые логике таланты: художественные, писательские, музыкальные.

Можно долго говорить о чудесных импульсах, всплесках вдохновения, ночных озарениях. Но всё это до сих пор не укладывается ни в какие более-менее надёжные рамки.

Мы много знаем о прошлом, о проявлении мистического в стародавние годы и века, но в таком ключе, в привязке к нашему времени, тема пока не раскрыта.

И тем более интересно смотрится любая попытка разобраться в мистической стороне творчества.

В качестве примера и посмотрим на текст, любезно предоставленный Автором – братьями Ceniza.

 

Стиль

Стиль подобран, считаю, правильно. Поток горячечного сознания, рваные фразы. Такие же рваные незавершенные образы, словно пятна и рисунки на сложенных в стопку стеклах: на просвет вроде есть общая картина, но она распадается на несколько независимых уровней. А если вытянуть или подвигать одно из стекол, возникает параллельный мир.

Язык

Отсюда и язык текста, выраженный особым ритмом чередования образов. Посмотрите на текст взглядом чертежника! Длинные абзацы перемежаются короткими. Как будто, кромсая мир вокруг себя, паникует шизофреник: взахлеб длинный абзац, потом нехватка дыхания, потом мелкие острые тычки ножом:

«Это я!» или «Трансформация завершена!»

Герой

Характер интеренсный, но до апогея не доведенный. Я имею в виду, до апогея завершенности. И в некоторых моментах Автор пытается оправдать свою недоделку:

«Я хотел бы только думать, чтобы мысль расширялась вместе с вселенной. Я еще не готов».

Не готов, однозначно. И это главный недостаток текста. Слабовольность, проявляющаяся не в подчиненности потусторонним силам, а в неожиданно проявляемой грубости, жестокости:

«Слова лезут из книг, расползаются, я слышу, как они пищат. Мне хочется раздавить их ногой, ненавижу. Жуки-короеды».

Отсюда наше читательское отношение к писателю, как властителю слов, их пастырю, складывается не в пользу героя. Увы!

И даже следующие высказывания:

«Не время. Нужно остановить разбег и подчинить пространство», смотрятся жалкой попыткой травинки подчинить ураган.

«Мир замирает и затихает. Абсолютная тишина. Время лепить себя». Приехали! К моменту битвы с силами, во многом превосходящими наше понимание, герой должен был быть сложившейся личностью! Однозначно!

Ибо Битва! Битва с собой и со Вселенной, тудыт – растудыт! А так… паника купюры-десятирублёвки, попавшей в стиральную машину: вроде и высушили и выжила, но в цене не выросла.

Тут же хочу отметить, очень незаметно произошел переход «она-он». Можно сказать, виртуозно. К концу рассказа я была уверена, что герой-Он. На всякий случай сходила перепроверила.

 

Немного о конструкции используемых образов.

Не понравилось:

«Трамвай прошел через комнату, въехав с фасада и выскользнув из угла». Сдаётся мне – либо въехал, либо выскользнул. Либо из фасада, либо из-за угла. Запутанная фраза для читателя, даже искушенного в параноическом бреде.

«Лунными рельсами и кривым безносым ликом, висящим над землей». Две луны! Здесь присутствуют две луны! Одна рельсовая, одна с ликом. Развал образа. Надо либо уточнить в рассказе распад самого диска на две луны: тёмную и светлую. Либо отказаться от одной из лун. Кстати, в тексте есть о том, что свет льется с темной стороны. Развить образ двуликости! Он бы здесь смотрелся.

«В комнате никого. Дом пустой». В данном контексте вроде всё понятно. Но в конце текста, увы!, обнаруживается в доме есть люди! Значит, либо нужно отметить, что герой в одиночестве со своей проблемой при наличии ещё равнодушных или, как в данном рассказе, испуганных персонажей.

«Сердце сокращается, глухо стучит». Ох, если сердце сократилось да не вовремя! Ох, оно не стучит! Оно замирает. Но, слава небу, хорошо, что начинает стучать после этого.

«Бешеная музыка. Мужской голос лавирует между нотами, хватает их, сплетая, чертит линии, свивает спирали». Тут, конечно, спорно. Бешеная… Но голос-то по описанию Автора делает её прирученной: хватает, сплетает, чертит. Укрощает? Наверное, просто не нравится – «бешеная». Всё же музыке следует быть не зомбированной, не одуревшей, а с каким-то характером.

«Песня такая громкая, что лопаются перепонки. Разум врубает сирену, и руки сами тянутся к предохранителю». Стоп. Перепонки уже лопнули. Сирена откуда?

Понятно, что раздел «не понравилось» можно пропустить!

Образные находки:

Они говорят сами за себя.

«Луна не греет, она ворует свет и, вплетая в него ложные смыслы, посылает на землю отравлять души». По мне – гениально. Я перечитывала эту фразу, по-моему, в двадцатый раз, и всё не могу оторваться от неё.

 

«Обглоданная с бока луна зависает над рельсами». Готично!

«С затененной стороны на меня стекает тьма. Тягучим потоком входит в мой разум, наполняя его музыкой и ритмом». Мистично! На высоком уровне.

«Я погружаю руки в мозг и убираю все лишнее: эмоции, страсть, нежность. Я выбрасываю их, они с влажным звуком шлепаются на пол». Шизофренично, образно, гениально! Звук, тактильность, действие в одной фразе.

«Выловленными из воздуха наручниками сковываю запястья». РОСКОШНО!

Концовка

Тут я тяжело вздыхаю.

Концовка… слегка… запорота. Объясню. Мы, читатели, не подготовились к появлению ребенка, и это появление по весу примерно соответствует роялю. За это Автор меня может размести в пространстве и времени, я готова. Но буду стоять на своём.

Общее.

Автор до безобразия гениален, интересен, но не хочет работать над собой.

Прекрасный рассказ. Но, принимая во внимание вышеизложенное, скажу: вернитесь к тексту, Автор! И успокойте тех серафимов, которые раскрыли вам свои мятущиеся души.

 

С уважением и любовью к Автору и ведущему.