Часть 3

Я снова проснулся с криком. Снова был в холодном поту. Снова сжимал клинок в руке. Черт, я никогда не смогу к этому привыкнуть!

— Подкрепись, скоро выходим, — меланхолично посоветовал Макс.

Вика сидела неподалеку, отвернувшись от нас. Она была поглощена рассветными джунглями.

— Любуйся, любуйся, дорогая, — усмехнулся Макс, — Пока можешь. Скоро нам будет совсем не до созерцаний красот природы.

— Что же нам помешает? Мы ж через лес пойдем, — издевательски спросила девушка. За это время ее дух поокреп.

— Например то, что нам придется через долину велоцирапторов, — пожал плечами напарник. — Знаешь кто это? Это такие твари, которые хорошо прячутся, быстро бегают и больно кусаются. Так что советую воздержаться от острот. А не то я устрою тебе свидание с ними.

Макс сегодня был явно не в духе. А приключение нам и правда предстоит весьма опасное. Переход длинный, утомительный. И потом еще неизвестно, будет ли в ловушках добыча. Я доедал мясо с нехорошим предчувствием.

Примерно через час мы были готовы к выходу. Мы были налегке, взяли только копья и луки да небольшие заплечные сумки. Вика оставалась на прежнем положении. Спустившись с гингко, мы направились на запад, через долину. Идти по открытой местности очень рискованно — тебя видно далеко, да и на дереве от врагов не спрячешься. Поэтому идти нужно было тихо. А лучше ползти. Но передвигаться на четвереньках мы не стали — а то огромные, как зеленые холмы, игуанодоны, пасущиеся повсеместно, еще чего доброго не заметят, да растопчут. Им это труда не составит.

Я все время озирался по сторонам и вздрагивал от каждого шороха — в любой момент могли показаться хищники. Тогда нам осталось бы только молиться. Но, к нашему величайшему облегчению, мы благополучно пересекли долину. По другую ее сторону был пологий каньон с речкой на дне. Нам необходимо было спуститься туда. Спуск был не очень утомительным, но напрягаться все равно приходилось. Склон был усеян множеством камней известковой породы. Они легко переворачивались, если наступить на них, поэтому смотреть нужно было в оба, чтобы не подвернуть ногу. Пару раз Вика оступилась и чуть не сорвалась вниз, но всякий раз удерживалась.

Я подумал, что если она хотя бы раз не сможет правильно вступить на камни, то упадет и переломает себе все кости. Тогда мы уже не сможем ей помочь. Однако девушка словно поняла, о чем я думаю, смотря на нее, и гордо отвернулась, давая понять, что не примет от нас никакую помощь.

Скоро мы спустились к реке. Она была не широкой, но бурной. Быстро текущая вода цвета сероватой глины то и дело образовывала мелкие водовороты, приятно радующие глаз.

Макс, пользуясь небольшим перерывом, стал пить воду из фляги, я стоял, рассматривая течение. Вика же, по-видимому посчитав себя самой смелой, пошла прямо к воде.

— Не подходи к реке, — предупредил я.

— Я пить не буду, только умоюсь, — заверила девушка.

— Стой, дуреха, — крикнул я и кинулся к ней.

Вика в это время успела подойти к берегу и нагнулась, чтобы умыться. Я подскочил к ней, и, схватив за руку, оттащил от воды.

— Ты что, с ума сошел? — недоумевала она, — я же только умыться.

— Это было бы твое последнее умывание. Смотри, — я показал ей на тень, показавшуюся выше по течению. Это был никто иной, как куласукос, — хозяин здешних вод. По виду он был похож на гигантского головастика: черное тело, голова в виде наконечника копья значительно превышала по ширине тело. Такая тварь могла достигать пяти метров длинны и восьмисот килограммов веса. Ему ничего не стило бы утащить человека под воду.

Вика сделала большие и удивленные глаза.

— Следующий раз лучше делай, как я сказал, — посоветовал я, похлопав ее по плечу, — Идем. Перерыв закончен.

Мы продолжили путь. С километр шли вдоль русла реки, потом свернули и углубились в джунгли.

Наша спутница за эти два дня явно набралась смелости. Она перестала дрожать от незнакомых криков, перестала смотреть под ноги, боясь встретиться взглядом с нами. Поменялась даже ее походка: раньше она была неуверенной и робкой, теперь стала широкой и ровной. Она явно освоилась с обстоятельствами, причем быстрее, чем мы ожидали.

— И давно вы здесь? — решила спросить она.

— Ты даже не представляешь, как давно, — хмуро отвечал Макс.

— Догадываюсь. Я думаю, вы тут не меньше десяти лет. Я права?

— С чего это ты взяла? — ухмыльнулся я.

— Мне трудно представить, чтобы за год или два цивилизованный человек забыл все, чему его учили с детства и стал животным, питающимся себе подобными.

— Трудно представить? — переспросил Макс, — А что ты знаешь о этой жизни, крошка? Ты тут два дня, а уже считаешь, что ты все знаешь? Вспомни, что бы с тобой стало, если мы мой друг не оттащил тебя от воды. Ты стала бы кормом для динозавров в первый же день. В первый же час!

А мы стали такими, чтобы выжить. Жизнь в цивилизации несовместима с жизнью в дикой природе. Тут другие законы. Тут нет места слабости. Тут нет места морали!

— Мораль — единственное, что отличает нас от них, — Вика кивнула в сторону леса, откуда доносились непрерывные вопли ящеров.

— Ты так думаешь? А я вот не видел, чтобы диплодок костер разводил, или лук мастерил. А ты? — спросил он у меня.

— Нет, — пожал я плечами.

— Вот видишь, Викуся. То, что отличает нас от животных — это разум.

— Только вот вы оставили свой разум, когда стали каннибалами! — выпалила девушка.

— Да что ты? — засмеялся Макс. — Тогда как мы сделали это? — Все время, пока они вели свою дискуссию, я не прекращал слушать лес. Мы успели пройти достаточно долго, чтобы подойти к месту, которое мы с Максом называли Пастью. Это была большая расщелина в земле. Не знаю, как она появилась и когда, но точно задолго до нашего появления. Она были слишком широка, чтобы ее перепрыгнуть, а дна ее и вовсе видно не было. Только пустота провала, уходящая в темноту. Около нее находилась одна из наших ловушек. Макс, произнеся последние слова, подошел к кустам и раздвинул их. За кустами была небольшая поняла, как раз на краю Пасти. Сейчас на ее середине в воздухе висела сеть, и она не была пустой.

— Кто это? — изумилась Вика.

— Детеныш, — констатировал я. — Похож на трицератопса. Я подошел ближе к сети, чтобы рассмотреть наш ужин. Это и правда был крохотный трицератопс. Три рога, воротник на шее с характерным узором. Эта "кроха" в высоту была метра полтора, а весила должно быть не меньше полутоны. Сеть его едва выдерживала. Он лежал в сети и не дергался, глаза его были закрыты.

— Похоже, он уже мертв, — сказал я, — судя по следам, он попался дня два назад. Но в пищу еще пригоден. Свежатина, — улыбнулся я Максу.

— Ну и отлично, — сказал Макс и достал копье, чтобы перерезать веревку, которая держала сеть в воздухе. В этот момент трицератопс открыл глаз и уставился прямо на меня.

— Погоди, — крикнул я.

Но было поздно — Макс перерезал веревку и животное рухнуло на землю. Тут же раздался дикий вой, детеныш вскочил и понесся прямо на Макса. Он среагировал автоматически — отпрыгнул в сторону и вонзил копье в шею трицератопса. Это вынудило динозавра поменять направление и он кинулся на меня. Я отпрыгнул в сторону, но моя нога зацепилась за сеть, и детеныш поволок меня за собой, как игрушку. А волок он меня не куда-нибудь, а прямо в Пасть. Нужно было действовать, и я достал нож, чтобы разрезать путы, но ударился о ствол дерева и выронил клинок. Трицератопс, ослепляемый болью и страхом не заметил расселины, и, добежав до края бездны, рухнул. Я что было сил уцепился руками за ствол дерева и растянулся на земле в метре от обрыва. Но удержать пятьсот килограммов я был не в силах, и быстро ослабил хватку. В глазах побелело, я чувствовал, что сейчас отправлюсь на тот свет. Не в силах больше держаться, я отпустил дерево и потащился к яме, цепляясь руками за кустарник. Краем глаза я видел, что Макс просто стоит и смотрит, даже не думая приходить мне на помощь. Когда мои ноги были уже на самом краю пропасти, ко мне вдруг подбежала Вика с ножом в руке. Легким движением она перерезала сеть и трицератопс полетел на дно ущелья. Я был спасен.

От страха я на какое-то время онемел и просо развалился на траве. Когда голова перестала кружиться и я перевел дыхание, я посмотрел на девушку, стоящую надо мной и сказал заветное "спасибо". Она ничего не ответила, бросила нож к моим ногам и ушла.

Так мы потеряли свой ужин. Выбора у нас не оставалось, и мы пошли дальше. Километр за километром мы продвигались по лесу в гробовом молчании. Я не знал, что сказать Максу, я был весьма удивлен его поведением. Теперь я не доверял ему. А может он и в спину мне ударит? Но еще больше меня волновал другой вопрос.

— Зачем ты это сделала? — спросил у Вики, поравнявшись с ней.

Она одарила меня взглядом, в котором я уловил ноту презрения. Что-то вроде "как ты не можешь этого понять?".

— Я не такая как вы, — ответила она, — Я не могу бросить человека, даже такого, как ты, умирать.

Я ничего на это не ответил и мы продолжили путь молча. Я размышлял о произошедшем, о планах на будущее, о том, как стоит вести себя с тем, кого я недавно считал своим другом. По пути нам удалось подстрелить лиалонозавра и настроение наше улучшилось — мы все таки не будем голодать сегодня.

Еще через пару часов ходьбы, когда небо уже приобрело красные оттенки, до нашего слуха донесся шум прибоя. Так шумят волны, разбиваясь о скалы. Сейчас для меня не было лучшего звука, чем этот. Я улыбнулся. Мы пришли.

Наше западное убежище представляло собой пещеру. Банальную пещеру в горных породах. Но банальность укрытия компенсировала оригинальность его положения. Пещера находилась внутри скалы, нависшей над берегом. О том, как нам с Максом удалось ее найти, я даже не хотел вспоминать. Эта история едва не закончилась нашей кончиной в пасти лиоплевродона, и пахла соленой водой, рыбой и смертью. Но в итоге игра стоила свеч — мы получили замечательное укрытие, находящееся вне досягаемости какого бы то ни было хищника.

— Вот мы и дома, — облегченно выдохнул Макс, когда мы подошли к обрыву.

— И как мы попадем в эту вашу пещеру? Я летать не умею, — сказала Вика.

— Попадем весьма банально — по веревочной лестнице. Надо только спуститься немного вниз по скале и отвязать ее. Конец лестницы будет как раз у пещеры.

Вика недовольно поморщилась, альпинизм явно не был ее любимым занятием. Ну что ж, зато это надежный способ защиты.

— Прости меня дружище, — сказал вдруг Макс, подойдя ко мне. — Я сегодня сам не свой. Не знаю, что со мной происходит. Конечно, я не должен был освобождать этого чертового трицератопса, и должен был сразу прийти тебе на помощь. Но все ведь обошлось, верно? Обещаю, дружище, больше такого не повторится.

— Хорошо, — ответил я. Это было неожиданно с его стороны.

Макс обнял меня, обозначая таким образом наше примирение.

— Мы в безопасности, у нас есть еда. Завтра все наладится, вот увидишь, — пообещал он.

Я решил первым спуститься в пещеру. Цепляясь руками за выступы в скале, я спустился к условному месту и отвязал свернутую лестницу. Дальше спуск прошел без труда и вскоре все втроем мы были в пещере. Она была просторной и уютной. А главное — сухой. Она находилась достаточно высоко над уровнем моря, и вода туда не попадала. Если выглянуть вниз, под ногами лишь выл ветер, а далеко внизу — метрах в пятнадцати — волны неистово бились о скалы. Пещера была около десяти метров в глубину. В дальнем ее конце был большой ворох сухой травы, в стороне лежала кипа заранее приготовленных дров. Макс развел костер и мы принялись жарить мясо. Есть все таки в таком времяпрепровождении некоторая особенная стать. Скоро мы все забыли о наших печалях и заботах, а аромат жареного вытеснил из головы все дурные мысли. Может все и не так плохо? Мы ели мясо и слушали шум моря, не думая о завтрашнем дне. Я расслабился и чувствовал себя, как на пикнике. Лишь на самой кромке сознания витало ощущение туманного беспокойство. Мы уснули поздно ночью в куче соломы, убаюкиваемые пением волн и холодным блеском луны.

***

Я открыл глаза. Какое удивительное чувство. Тело буквально сочилось теплом. Мне было необыкновенно хорошо. Словно я спал в раю. Тут же возник вопрос — где кошмары? Где динозавры, что мучили меня еженощно и заставляли вскакивать с криками? Наконец решили оставить меня в покое? С чего? И тут я понял. Опустив взор вниз, я заметил, что у меня на груди лежит рука Вики. Она спала, и, видимо, во сне положила на меня руку. От ее ладони по телу волнами распространялось тепло. Не хотелось уходить. Я сел, протер глаза, своим движением скинув руку девушки и разбудив ее.

— Что? Опять кошмар? — сонно спросила она.

Я не ответил. Мою душу терзала страшная догадка. Нет, этого не может быть. Это случайность! Я встал и подошел к краю пещеры. Туда, где сидел Макс, любуясь утренним морем. Он был занят тем, что мастерил новое копье — вытачивал древко.

— Что случилось, дружище? Ты не кричал и не хватался за клинок. Я удивлен, — улыбнулся он.

— Я тоже.

— Странная штука — жизнь, правда? — задумчивым голосом спросил он. — Никогда не знаешь, что будет дальше. Вот ты не знал, что проснешься сегодня, — он сделал паузу, — вот так. А пару дней назад мы не знали, что сможем выжить, что нам на головы свалится приз, — он кивнул в сторону Вики.

Я не ответил. Я был поглощен мыслями, терзавшими меня. Они не давали мне покоя. Игра в подсознании стала колоть резче и глубже.

— Я полагаю, медлить дольше не имеет смысла, — сказал он, не сводя глаза с девушки, лежащей на сене.

— Да… — ответил я, не вдумываясь в его слова.

— Значит, сделаем это сегодня? — его лицо, когда он смотрел на меня в ожидании ответа, было напряжено.

Я кивнул, все еще не обращая на его слова существенного внимания.

— Я рад, что ты так решил, — улыбнулся он. — А то я уже подумал, что… Впрочем это уже не важно.

Он встал, отряхнулся. Затем поставил древко копья к стене.

— Ну я начну, а ты ты пока сходи, набери воды у ручья.

Я кивнул и поплелся к веревочной лестнице, захватив скорлупы. Последним, что я видел, перед тем, как пещера скрылась у меня из глаз, был Макс, медленно подходящий к Вике. Девушка испуганно смотрела на него.

Я взбирался все дальше по лестнице, все дальше от пещеры, а мысли мои были только об одном. О Вике. С того дня, как она появилась в нашей жизни, я изменился. Я почувствовал это в тот момент, когда сорвал для нее манго. Перед этим она спросила меня, есть ли во мне что-то человеческое? Теперь я чувствовал, что да. Она разбудила эту частичку во мне. Быть может, сама того не подозревая, она заставила меня очнуться от кошмарного сна, в котором я пребывал последние годы. Одним лишь своим прикосновением она освободила меня от ночных призраков, мучавших меня постоянно. Да, теперь я был уверен. Это, наверное, единственное, в чем я был уверен в жизни. Во мне есть светлая частица. И это Вика подарила мне ее. Эта частица — любовь. Я резко сменил направление и принялся спускаться. Как я мог это допустить? Как я мог оставить ее с ним наедине? Только бы не было поздно...

Я спустился к пещере и бросил скорлупы на пол. В дальнем конце туннеля я увидел Вику и Макса. Он повалил ее на сено и лежал сверху. Одной рукой он держал ее руки, а второй пытался расстегнуть молнию на ее джинсах. Вика сопротивлялась и кричала, но силы были не равны.

— Стой, — крикнул я.

Макс обернулся, но не встал.

— Зачем ты вернулся? Мы же договорились, что я первый. Иди пока погуляй. И он повернулся к несчастной девушке, перестав обращать на меня внимание.

Я почувствовал, как внутри меня закипает гнев. Первобытный гнев.

— Ни о чем мы не договаривались! Отпусти ее. Ты этого не сделаешь!

— Что ты несешь? — разозлился он, — ты в своем уме? Мы же ее для этого и притащили сюда, забыл?

Мои ладони сжались в кулаки.

— Я сказал, этого не будет, — железным голосом повторил я.

— И что ты сделаешь? — озлобленно спросил Макс, и все таки встал на ноги.

Я понял, что нашей дружбе пришел конец. В сущности, это и не было дружбой. Мы просто в один день заключили союз. И он был в силах до тех пор, пока не появилась Вика. Теперь мы стали врагами. Я понимал, что теперь мы уже не сможем доверять друг другу, да и не захотим этого делать. Теперь он мне опасен. А я ему. Чувствуя это, я медленно вытащил нож из ножен. Лезвие холодно блеснуло в темноте пещеры. Макс внимательно смотрел за моими движениями, в его глазах загорелся огонь. Ставки сделаны. Теперь или он или я.

Макс метнулся в право, к стене. Он схватил ближайшее, что было к нему — древко копья. Я бросился на него, но он оказался быстрее и размашистым ударом отбросил меня назад. Нож вылетел из руки, со звоном упав где-то около входа в пещеру. Я не успел встать, а Макс уже навалился на меня, надавив палкой мне на шею. Он старался сломать мне горло, а я изо всех сил держал древко, пытался его сбросить. Все тщетно. Руки налились свинцом, в глазах появились черные точки. Еще чуть-чуть и он меня убьет. Собрав последние силы, я прогнулся, и Макс, вскрикнув от неожиданности, перелетел через меня. Я вскочил на ноги и судорожно вдохнул. Горло жгло огнем. Он едва не убил меня. Макс поднялся и отбросил ненужное уже древко. Рядом с ним, у стены, стояло копье. Он взял его и приготовился атаковать. Я оглянулся по сторонам и в последний момент заметил нож, лежащий на краю пещеры, у самого обрыва. Макс бросился на меня, метя копьем мне в грудь. Я прыгнул в сторону, и, перекатившись, схватил заветный клинок. Счет пошел на мгновения. Пока Макс замахивался, я бросился на него и оказался на расстоянии удара быстрее, чем он успел метнуть копье. Я по самую рукоять всадил лезвие ему в центр груди. Он выронил копье и удивленно посмотрел сначала на нож, торчащий из его тела, потом на меня. Мы стояли на краю бездны. Внизу шумели волны и свистел ветер. Из его рта потекла темная кровь.

— Ты прав, — сказал я. — Жизнь — странная штука.

Потом я вытащил нож и толкнул его в пропасть. Лишь пара капель крови осталась на том месте, где он стоял. Я выглянул вниз — там, среди скал, омываемых морем, фигурка человека была почти не видна.

Я вздохнул и повернулся к Вике. Вот все и изменилось. Вот и наступили перемены. Человек, с которым я прожил последние годы, как с братом, мертв, и убил его я. Я остался один в этих лесах с девушкой, из-за которой и совершил это убийство. И, глядя в ее удивленные, испуганные и одновременно обрадованные карие глаза, я точно знал лишь одно — это было не зря. Она пробудила во мне лучшие чувства, помогла избавиться от боли, терзавшей меня. Но, самое главное, она подарила мне ответ на давно мучивший меня вопрос — во мне есть светлая сторона. Теперь, когда мы остались вдвоем, у меня не было страха перед будущим. Я был спокоен, и уверен в себе, как никогда. Я сердцем чувствовал, что теперь все будет хорошо.