Глава 3. Исход

Дима пробыл без сознания всего секунду. Он понял это, когда открыл глаза. Девушка со всех ног мчалась к нему. "Что это такое было? Словно меня дубиной по башке огрели!".

— Что случилось? Ты упал на ровном месте, — обеспокоено сказала Маша, склоняясь над ним.

— Наверное, я переутомился, — предположил Дима. — Слишком большие нагрузки. Старость не радость, — неловко пошутил он.

— Не говори ерунды, — взъерошилась девушка. — Встать сможешь?

Дима попытался подняться, но со стоном повалился на землю. Боль в правом колене была ужасной.

— Кажется, ногу ушиб, — констатировал он.

— Дай-ка взгляну.

Маша задрала Диме штанину до коленки нажала на сустав.

— Тут больно?

Ответом ей был приглушенный крик молодого человека.

— Ты меня добить хочешь, да?

— Так, а тут? — игнорировала его девушка.

— Тут ничего.

— Ясно, — с облегчением сказала Маша, — все в порядке. Простой ушиб. Надо идти домой. Я наложу тебе повязку, есть у меня одна чудная мазь. Когда я расшибаюсь, всегда ею пользуюсь. Она просто волшебна! — она одарила критическим взглядом Диму, который продолжал сидеть сиднем и слушать ее. — Ну давай уже, снимай ролики. Вот для этого мы и взяли с собой кроссовки.

— Ты — сама предусмотрительность, — сказал парень, расслабляя крепления тяжелых пластмассовых ботинок.

— Ты бы покатался с мое, — весело ответила Маша. — Это сказывается богатейший опыт роллера.

Погода начала меняться. Бывшее в течении всего дня чистым и безмятежным, как младенец, небо хмурилось и затягивалось серыми, как грязный снег, тучами. Стало значительно прохладнее, ветер подергивал кроны деревьев. Собиралась гроза.

Дима натянул старые кроссовки и зашнуровался. Ролики же они убрали в свои рюкзаки. Маша помогла ему подняться. Парень попробовал идти сам, но коленка отозвалась тупой болью, и он чуть не упал снова.

— Не получится, — сказал он, — ушиб слишком сильный.

— Дай руку, — сказала Маша.

— Уж не думаешь ли ты… — начал было он, но девушка уже взяла его руку и перекинула ее через плечи.

— Пошли, поведу тебя, как контуженого, — улыбнулась она.

Так они и шли: сильно хромающий Дима и ведущая его под руку Маша. Вскоре по небу прокатились раскаты грома и на улицы хлынул дождь. Парень и девушка быстро вымокли до нитки, но продолжали идти вперед. Дождь был сильным, даже очень. Капли были необычно крупными и Дима чувствовал каждую, почти как градину, каплю на своей спине, голове, шее. Вскоре они слились в единый гул.

Диме приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы не ругаться в голос от боли, но он так ни разу и не вскрикнул. Маша, буквально тащившая половину его веса на себе, придавала ему сил. Он отлично понимал, как тяжело хрупкой девушке справляться с такой ношей, но она ничего не говорила, а только тяжело дышала и двигалась вперед, увлекая его за собой. И молодой человек почувствовал то, чего еще никогда прежде не ощущал. Он ощутил заботу. Настоящую. Родительская забота не шла с этим ни в какое сравнение. Ведь родители заботятся о детях по сути инстинктивно. Родителей не выбирают. Как и детей. А тут о нем заботился совершенно посторонний ему человек. Как странно, необычно и… приятно. Он почувствовал, что не безразличен Маше, раз она прикладывает столько усилий ради него, раз она тащит его на себе под проливным дождем. Дима начал испытывать чувство благодарности за то, что она делает. Ведь так о нем никто не заботился. А она по большому счету его не знала почти. В груди у Димы начало разрастаться тепло. Не такое, как от огня или от выпитого чая, а совсем другого рода. Еще приятней, еще жарче. Тепло, какое может создать только человеческая забота, доброта, преданность. Снаружи барабанил холодный дождь, а внутри у парня горел огонь. Его не смогла бы залить никакая вода, не затушил бы никакой ветер. Это было сильнее погоды. Удивительное ощущение.

Миновав пару улиц, подъездную дверь и девять лестничных пролетов они наконец оказались в квартире Маши.

— Разувайся. Я отведу тебя в мою комнату, — сказала девушка.

Дима с трудом стащил мокрую обувь, снял носки, чтобы не намочить пол, и они прошли в комнату Маши. Девушка усадила его на стул.

— Посиди, я сейчас принесу мазь, — сказала она и упорхнула, оставив Диму одного.

Пока ее не было, парень разглядывал убранство помещения. Стены были увешаны плакатами различных групп. Тут были Ария, Би-2, Наутилусы, Люмен и многие другие. Помимо звезд русского рока Дима увидел множество плакатов с роллерами. Они катались по городу, штурмовали горки и катались среди рядов фишек. Комната будто тоже была живым существом — она дышала энергией, позитивом.

Вернулась Маша, принесла бинты, мазь, полотенце. Она вытерла волосы, дала полотенце Диме и потом занялась его ногой. Закатав штанину, она сначала смазала ушибленную коленку мазью, затем туго забинтовала ее.

— Ничего, это пустяки, — улыбнулась она. — Скоро будешь как новенький. Но пару — тройку дней придется похромать.

— Спасибо. Я очень благодарен, — с чувством сказал Дима.

— Да не за что, — Маша посмотрела молодому человеку в глаза. — Это я благодарна тебе. Чертовски. За то, что ты для меня сделал сегодня. Я думала, что уже никогда не буду кататься.

— Почему? — удивился Дима.

— Эта авария. Она изменила все. Я уже не могла жить так, как хотела. Внутри образовалась пустота. У меня никогда не было друзей. Так уж сложилось. Я всегда держалась за семью. А когда их не стало, у меня словно землю из под ног выбели, — она помолчала некоторое время, раздумывая о чем-то.

— Я расскажу тебе, почему я хотела прыгнуть тогда, — наконец заговорила она. — Дело в том, что месяц назад, когда родители разбились, они ездили, чтобы взять крупный кредит в банке. На развитие дела. Под залог квартиры. Нашей. А когда произошла авария… В общем, деньги, разумеется, пропали вместе с ними. И вот банковский представитель приходит ко мне, убитой горем, и заявляет, что согласно договору в случаи невыплаты процентов по кредиту через месяц они заберут квартиру. А где я возьму деньги? Родственников то у меня нету. Я пробовала работать, но сумма слишком высока. Отбить кредит нереально. А послезавтра они заберут квартиру. И что мне делать тогда? Жить в подвале? Питаться из помойки? Уж лучше смерть, — решительно сказала она. Потом устремила взгляд на молодого человека и продолжила:

— Но ты остановил меня тогда. И я благодарна. За это и за сегодняшний день. Ты смог дать мне ощущение жизни на последок...

Ее голос вдруг сорвался, она села на пол, прижав коленки к груди, обхватила их руками, и Дима услышал, как она плачет. В этот момент внутри нее словно обрушилась плотина, так давно сдерживающая копившуюся годами печаль. Все то, что она долго время держала внутри себя, все то, что она так старалась похоронить глубоко-глубоко, все-таки выплеснулось наружу.

— У меня никогда не было друзей. Родители, они конечно очень важны, но без друзей очень тяжело. У меня никогда не было человека, который поддержал бы меня, помог, не оставил бы одну. Я держалась, цеплялась за музыку, за ролики, за семью. Но теперь не осталось ничего, — она всхлипнула. — Мне так тяжело. Существуешь, ходишь, ешь, осознавая, что никому нет до тебя дела. Что всем наплевать. Не могу так больше! Я никому не нужна...

Сердце Димы билось так сильно, что казалось, оно вот-вот разорвется на части. Он слез со стула и, сильно хромая, подполз к Маше. Он придвинулся к девушке, крепко обнял ее, прижал к себе и зашептал:

— Нужна. Ты нужна мне. Ты появилась в моей жизни, как чудесный, спасительный свет в пещере, где я жил, не видя ничего. Ты придала мне радость, которой я раньше не знал, ты придала мне тепла, которого мне так не хватало. Не плач, — он нежно смахнул слезинки с ее щеки. — Ты не одна, — ласково, уверенно и успокаивающе сказал он. — Я с тобой. И я не оставлю тебя. Не брошу.

Она перестала всхлипывать и подняла к нему свои прекрасные синие мокрые глаза.

— Я поддержу тебя, — продолжал шептать Дима, — не дам сорваться. И я не вру. Ты нужна мне. Я понял это.

Молодой человек взглянул на часы. Было без пяти шесть часов вечера.

— Послушай. Не отчаивайся. Еще не знаю, как именно, но я обязательно помогу тебе. Верь мне. Я что-нибудь придумаю. Обязательно. Не грусти, — он тихонько провел пальцами по ее щеке, как бы приглаживая. — Ведь если для того, чтобы быть счастливой, нужен хотя бы один человек, который по-настоящему любит тебя, то знай — у тебя он есть. Уже почти шесть часов. Прости, но мне нужно будет уйти. Как тогда. Не пугайся. Я вернусь, — пообещал он. — Жди меня.

Маша кивнула, и в ее глазах он увидел доверие, радость и нежность.

Когда часы на его руке показали восемнадцать-два нуля, раздался громоподобный звон, Дима снова почувствовал, что его словно канатом тянул куда-то и знакомая уже темнота поглотила все вокруг.

***

Когда Дима вынырнул из студня, спихнув с груди сталактит, он почувствовал, что его выворачивает наизнанку. Буквально. Голова раскалывалась, его мутило и укачивало. Ощущения были сравнимы с теми, когда он еще в детстве получил сотрясение, упав с площадки. Парень с огромным трудом поднялся на ноги и, сильно шатаясь, вышел из потока. Его коленка не болела. Как только он оказался вне субстанции, силы оставили его окончательно. Дима рухнул на колени, его вырвало. Будучи не в состоянии двигаться, Дима перевернулся на спину и лежал так минут двадцать. Со временем ему полегчало, он почувствовал, что тошнота и головокружение проходят. "В прошлый раз такого не было. Что же со мной происходит?", — испуганно подумал он. Но нужно было двигаться и Дима, подобрав фонарик и рюкзак, побрел наверх.

Выбравшись из подземелья, он не стал тратить время на просушку одежды — солнце все равно уже клонилось к закату — и сразу пошел к шоссе. Нутром он чувствовал, что нужно навестить Серегу и выяснить наконец, что это за треклятая дрянь.

***

— Да, я провел анализы. Но тебе лучше присесть, — деловито сообщил Сергей. Потом биохимик заметил, что Дима то и дело морщится, словно от мигрени. — Послушай, что с тобой?

— Голова болит.

Сергей с подозрением уставился на друга.

— Ты случаем не нырял в эту субстанцию еще раз? — осведомился он. В голосе его была тревога.

— Может и нырял, — не стал врать Дима.

— Ты в своем уме? — возмутился ученый, — этого делать категорически нельзя! Ты хоть понимаешь, что это за желе? Ты же рискуешь стать наркоманом, приобрести от него зависимость, не говоря уже о том, что ты подвергаешь свой организм опасности. И все ради этих галлюцинаций?

— Не говори ерунды, — раздраженно ответил Дима. — Какая еще опасность? О чем ты?

Сергей выставил вперед ладони в знак того, чтобы Дима держал себя в руках.

— Так, успокойся. Расскажу все по порядку. Сначала о хорошем. В том образчике, что ты принес, обнаружено большое количество вещества, аналогов которому я еще не видел. Сравнить это можно разве что, — он сделал паузу, подбирая слова, — разве что с легкодоступной формой сжиженной смеси газов, в том числе кислорода, которая способна усваиваться теплокровными организмами. Я провел пару опытов на мышах — все сходится. Они не умерли, когда студень попал в их дыхательную систему. Это объясняет, почему ты мог оставаться в живых, когда вдохнул это.

— Я же говорил! — воскликнул Дима, вскакивая. Но Сережа не дал ему возможности выразить свой восторг и тут же усадил на место.

— Рано радуешься. Теперь плохие новости. У тебя голова болит, так? Знаешь от чего? Дело в том, что помимо большого количества аэрочастиц в субстанции я установил критический уровень содержания веществ группы кортикостероидов, — он заметил круглые, ничего не понимающие глаза Димы, и вздохнул. — Забыл, что ты ничего не понимаешь в научной терминологии. В общем, если по-простому, то в этом студне, как ты его называешь, содержится большое количество веществ, оказывающих сильное влияние на организм. Попробую объяснить. Ты об адреналине знаешь? Это такой гормон, который заставляет сердце биться чаще, быстрее гнать кровь, сосуды сужаются, давление растет. Понимаешь? А теперь представь, что будет, если адреналин в кровь будет поступать постоянно, а не маленькими порциями, как это обычно бывает. Твое тело будет подвергаться кардинальному перенапряжению. Сердце будет биться все чаще и чаще, сосуды будут сужаться, стресс будет нарастать. Это приводит к тому, что ухудшается самочувствие, появляется сначала головокружение, потом головная боль, тошнота. Дальше будет шум в голове, в глазах появляются черные точки, кровь идет носом. Если процесс не остановить… Представь, что ты — это плеер. Обычное электроустройство, проигрывающее музыку. Он рассчитан на напряжение, условно скажем, в сто вольт. Мы взяли его и пропустили через него напряжение в две тысячи вольт. Как ты думаешь, что будет с прибором? Правильно, он расплавится.

— К чему ты ведешь? — не выдержал Дима, — Я что, блин, плеер тебе что ли? Что со мной будет, если это желе будет попадать в меня и дальше, ответь уже!

— Ты еще не понял? — мрачно удивился Сергей. — Ты умрешь.

Холодный пот прошиб тело Димы.

— Организм не выдержит нагрузок, — продолжил биохимик, — и в конце концов капилляры в твоем мозгу просто напросто лопнут. Произойдет внутримозговое кровотечение и ты умрешь.

Дима не отвечал.

— Не веришь? Если я верно понял, ты уже испытал часть симптомов. Это значит, что все идет как я и прогнозировал. К тому же, как я уже говорил, я ставил эксперименты на мышах. Можешь сам убедиться.

Дима взглянул туда, куда указывал друг. В клетке на лабораторном столе он увидел неподвижно лежащее белое тельце.

— Послушай, ты должен понять, — вкладывая в слова всю свою способность убеждать, говорил Сергей, — если ты не хочешь кончить жизнь, как та мышь, ты ни в коем случаи не должен контактировать с желе. Это не шутки.

Сережа заглянул другу в глаза. Его голос стал печальным:

— Тебе уже один раз повезло, ты ускользнул из лап смерти. Второго раза не будет.

Дима долго молчал.

— Сделай для меня одну вещь, — наконец сказал он.

— Какую?

— Скажи, сколько времени у меня будет, прежде чем я… Прежде чем произойдет то, о чем ты говорил, если я снова попаду туда. Я должен это знать.

— Ты что? — вылупился Сережа. Он уже хотел сорваться на крик, но встретился с глазами Димы и не стал.

— Будь другом, — сказал Дима, — сделай то, о чем я прошу.

— Хорошо, — обреченно вздохнул ученый. — Сколько времени ты был там в последний раз?

— Около десяти часов.

— Перед тем, как нырял, чувствовал себя как?

— Нормально, только пару раз голова кружилась, — ответил Дима.

— И до какой стадии дошел?

— Сильно башка кружилась, болела, точки были перед глазами. Еще стошнило меня, — нехотя признался Дима.

— Так, — биохимик взял блокнот, ручку и начал что-то высчитывать. — Если мои расчеты верны, то процесс идет в геометрической прогрессии...

— Сколько у меня времени? — повторил вопрос Дима.

— Три часа, — вздохнул Сергей. — Не больше. Потом ты умрешь.

Дима посмотрел на друга с благодарностью, похлопал по плечу.

— Спасибо. А теперь мне нужно идти. Я должен подумать как следует.

— Да уж, ты подумай, — сказал Сергей ему вслед.

Когда Дима уже выходил из лаборатории, до него донеслись последние слова Сережи:

— Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.

***

Череда темных ступенек сменилась небольшой темной площадкой с ржавой железной дверью. Дима привычным движением отодвинул старый засов, противно скрипнувший под его рукой. Дверь распахнулась и молодой человек оказался на крыше высотки. В глубокой задумчивости он прошел привычной дорогой и запрыгнул на бетонную коробку, на которой были установлены высившиеся в небо антенны. Дима прокручивал в памяти события месячной давности. Те самые события, о которых он почти забыл, но вспомнил, когда Маша рассказала ему о странном случаи, спасшем ей жизнь.

***

Стоял обычный летний вечер. Но не смотря на теплоту погоды, Диме было холодно. Холодно не снаружи, а внутри. В этот день накрылся поход, который они с Серегой готовили два месяца, и Дима вынужден был остаться в городе. Ему было одиноко, ему было плохо. Обычно он забывался в тренировках, в учебе, в таких вот вылазках в компании друга. Но на этот раз забыться не получилось, и Дима впал в уныние. В этот раз особенно сильно. Он вдруг осознал, что он совсем один. Что у него никого нет. Что он в сущности никому не нужен. "Ведь есть же люди, которые встретились, влюбились и живут себе счастливо. А почему у меня не так? Почему я никого не нашел? Может мне суждено всегда быть одному? — думал парень. — А если нет, если есть на свете девушка, которая мне понравилась бы, которую я полюбил бы, то где она? Как мне ее найти?".

Жуткая тоска сковала его сердце, защемила душу. Он упал на кровать в своей комнате и долго лежал, не шевелясь. Раздумывал. В конце концов в его расшатанный тоской мозг пришла мысль, что если бы такая девушка и существовала, то он должен был бы ее найти. Но как? Он ведь понятия не имеет, где искать. Может, он должен оставить ей послание? Что, если она там, далеко-далеко тоже думает о нем, ищет его, но не может найти. Надо дать ей знак, что он есть, что он думает о ней. Но как?

Дима вскочил с постели и сел за свой письменный стол. Он вынул из ящика листок бумаги и коробку с цветными карандашами. Дима подумал, что тут нужен образ. Печальный и красивый. Образ, увидев который, она поняла бы, что не одинока, что он ищет ее. И, ведомый такими мыслями, парень начал рисовать. После получаса пыхтения над бумагой его творение было закончено. Он нарисовал большую, красивую абстрактную каплю воды. Он разукрасил ее всеми цветами синих и голубых карандашей, что были у него в коробке. По всем законам рисунка он придал капле блики, полутени, объем. Она была совсем как настоящая. "Такой образ ей бы точно понравился", — подумал парень. Он долго любовался своим творением, потом убрал его в ящик стола и пошел спать — его почему-то сильно уморило. Он проспал всю ночь, как убитый, а когда на следующий день полез в ящик, чтобы посмотреть на рисунок, его там не оказалось. Молодой человек долго ломал голову над этим, перерыл весь стол и всю комнату, но рисунок так и не нашелся. Со временем Дима плюнул и забыл про это, списав потерю на свою небрежность.

***

Теперь Дима снова вспомнил о своем рисунке. Он нарисовал каплю где-то месяц назад. В это же время Маша увидела в небе странное облако, напоминавшее каплю. Дима не знал, как это объяснить. Он вообще мало что мог объяснить в сложившейся ситуации. Единственное, в чем он был уверен по этому поводу — таких совпадений не бывает.

Дима сидел на своем привычном месте и смотрел на город. Картина была прекрасна: заходящее солнце освещала мир последними лучами. Сам диск был огненно красным, небо он окрасил в пламенные и желтые оттенки. На этом фоне словно бы застыли узорчатые фиолетовые облака с белой каймой по краям. Такие краски были на западе. С востока же над городом сгущалась темнота. Небо вовсе не было видно за мрачными, налитыми свинцом, тучами. Множество труб заводов выбрасывали в атмосферу столбы черного дыма, и этот дым составлял угрожающе-темную массу, расплывшуюся далеко на восток. Все это видел сидящий на своем укромном месте Дима. "Что же перевесит в итоге — тучи или солнце?", — подумал он. Однако эта мысль была не первостепенной для него. Парню предстояло решить куда более важный вопрос. За все прошедшее время он как следует продумал ситуацию и теперь многое в его голове прояснилось. Он знал, как можно было бы помочь Маше. Способ был вполне надежен, все могло получиться. Но если он пойдет туда снова, если решит помочь ей, то умрет. Диме нужно было решить как поступить. Нужно было выбрать. Выбрать между жизнью Маши и своей.

Дима подумал о своей жизни. Перед глазами молодого человека пронеслись все долгие годы его жизни: детский сад, школа, увлечение скалолазанием, многочисленные тренировки и секции, поступление в институт, знакомство с Сережей, их дружба, все приключения, что они пережили. Возможно он рассуждал, как старик, но ему казалось, что он прожил долгую жизнь, не смотря на то, что было там всего двадцать с небольшим лет. Он подумал о своих мечтаниях — стать великим спортсменом, закончить институт, найти престижную работу, покорить Эверест, путешествовать по миру. Все это слилось в единый поток. Все его мечты, стремления, увлечения составили единую смесь, единое чувство. Этим чувством была жажда жизни.

На второй чаше весов была Маша. Странная девушка с разбитыми коленками, красивыми русыми волосами и синими глазами, полными надежды и печали одновременно. Она была ему совершенно незнакома, он знал ее всего два дня. Маша была чужим для него человеком. Дима вспомнил время, которое провел с ней вместе, эти два дня, и вдруг осознал, что он всю свою жизнь с самого первого денька жил ради этих мгновений. Они были более яркими и дорогими для него, чем предыдущие двадцать с лишним лет, что он существовал в этом мире. Именно существовал. Жить он начал только два дня назад. Маша была для него чужой. До того, как он узнал ее. Теперь она стала ему ближе, чем кто либо из людей, она стала частью его души. Стоит ли ради нее отдать свою жизнь?

Дима сжал ладони в кулаки. Решение было принято.

Молодой человек спустился с крыши и вернулся в квартиру. Уверенным шагом он пересек свою комнату, залитую последними, алыми, как грани рубина, лучами солнца, открыл окно, впуская свежий вечерний воздух. Затем Дима сел за стол. Он достал из ящика свой дневник, раскрыл его и начал писать. Запись на страницах дневника все росла, а свет в помещении все уменьшался. Наконец Дима закончил писать. Он отложил ручку, взглянул на сделанную запись и положил дневник в центр стола, закрыв его. В этот момент солнце закатилось, свет исчез. Комната погрузилась в темноту.

***

Водитель такси был не на шутку удивлен. И не мудрено, ведь не каждый день клиент среди ночи просит отвезти его на какой-то участок трассы посреди леса. Там же нет мотелей! На кой черт этому студенту понадобилось ехать туда? Впрочем это отходило на второй план. Главное — ему заплатили. А остальное — уже не его проблемы. Пусть паренек бродит по лесу ночью, если ему так хочется. Его право. В свободной стране живем ведь!

Дима не без помощи фонарика нашел нужное место возле пещеры и принялся спешно ставить палатку. Ему рано вставать, а он должен успеть выспаться. Силы ему еще понадобятся. Спустя двадцать минут его труды были завершены, и он улегся на пол, завернувшись в спальник, надежно укрытый от холода и ветра брезентом палатки.

Будильник не подвел его и на этот раз. Прозвенел ровно в пять. Дима проснулся мгновенно, остатки сна слетели тут же. Парень выбрался из убежища и быстро собрал палатку. Нужно было торопиться, а впереди лежал длинный спуск.

Молодой человек шел быстро и уверенно. Он вслушивался, всматривался, вдыхал, ощущал не переставая. Эта пещера балы ему уже почти родной, он знал тут каждый поворот, каждый камень, каждую расселину. Вот наконец впереди показался знакомый свет студня. Дойдя до потока, Дима снял рюкзак и отложил его в сторону. Рюкзак ему больше не понадобится. Спокойными, неторопливыми движениями он обмакнул руки в мешочке с мукой. Потом Дима полез на скалу. Он карабкался все выше, выбирая подходящее место. Наконец парень оказался на высоте около пяти метров в той части утеса, что нависала над студнем. Он был практически по середине подземной реки. "Тут точно большая глубина. Если я спрыгну от сюда, то сразу уйду глубоко и уже не вынырну", — понял Дима. На этот раз у него не было ничего, что могло бы вынести его на поверхность, а на такой глубине, да еще при известной густоте субстанции его веса не хватит, чтобы всплыть произвольно.

Дима посмотрел на часы. Было восемь утра. Он поставил на часах таймер. На три часа. Все было готово. Осталось только одно. Дима поднес правую ладонь к лицу. В свете налобного фонарика помазанная мукой рука казалась мертвецки бледной. Он внимательно посмотрел на ладонь. Она не тряслась. Значит страха нет. "Что ж, пора", — улыбнулся Дима. Он глубоко вдохнул, легким нажатием включил отчет времени на часах, сложил руки домиком и прыгнул головой вниз. Он успел увидеть, что ярко-синяя жидкость приближается к нему с неотвратимой быстротой. Потом Дима погрузился в поток. Фонарик мгновенно погас, слетев с головы. Вокруг оказались только темнота и страшный холод. Дима почувствовал, как камнем погружается на дно, как поверхность остается все дальше и дальше. Подступающую к сознанию темноту он встретил как старого друга.

***

Чувство падения переросло в удар. Раздался звон разбившегося стекла, во все стороны полетели брызги, декоративные камушки, фрагменты крошечного замка, и Дима остался лежать на том месте, где только что был аквариум. Парень встал со стола, отряхиваясь от брызг, и огляделся. Он был в темной комнате с занавешенными окнами. В голове шумело, словно он был на стадионе во время футбольного матча и комментатор орал в мегафон прямо ему на ухо. "С каждым разом все оригинальнее и оригинальнее", — подумал он. Дима тряхнул головой, словно рассчитывая вытряхнуть из нее шум, и направился к выходу. Нужно было поторапливаться. Судя по всему, хозяев дома не было. Парень прошел через коридор и оказался у входной двери. Он повернул ручку. Закрыто. Времени на то, чтобы ждать, пока хозяева вернуться, не было и Дима что было силы ударил ногой в дверь. Ничего. Дима ударил еще раз, потом еще. С каждым ударом треск петель становился все отчаянней. Неохотно, но дверь поддавалась. После нескольких ударов нога начала ныть, выражая протест против порчи чужого имущества. Дима выругался про себя и отошел в конец коридора. "Ну держись", — злобно подумал он.

Клавдия Борисовна, пожилая пенсионерка и ветеран социалистического труда, неторопливо спускалась из своей квартиры на четвертом этаже на улицу, собираясь в магазин за кошачьими консервами. Барсик опять сожрал два пакетика корма. "Вот ненасытная колоша! И куда в него столько влезает?", — гневно думала бабушка. В подъезде опять было накурено, пол устилали куски мятой газеты и бычки. Клавдия Борисовна недовольно поморщилась и пошла дальше. "Вот бандиты малолетние! Сегодня в подъездах курят, а завтра что? Квартиры грабить начнут!".

— Ох, не к добру это, — вслух произнесла пенсионерка.

В тот самый момент, когда она проходила площадку второго этажа, дверь двадцатой квартиры с ужасным треском вылетела на площадку. Вслед за дверью из квартиры вывалился юноша лет двадцати и, покосившись на пенсионерку, натянуто произнес "Здрасте".

— Дожили… — только и смогла сказать Клавдия Борисовна.

Надеясь, что он такого эффектного появления у бабули не случится инсульта, Дима оглядывал стены подъезда. "Да ведь я тут бывал! — радостно понял парень, — это же Машин подъезд. Точно, вот и знакомое "Вова козел!", выведенное аккуратным академическим подчерком". И не дожидаясь, пока пенсионерка начнет орать во все горло "помогите, грабят", Дима стремглав побежал на пятый этаж.

Ошибки быть не могло, и вот Дима уже стоит перед знакомой новенькой стальной дверью. Молодой человек дважды нажал на кнопку звонка и стал ожидать. "Пожалуйста, будь дома! Будь дома!", — словно заклинание нашептывал он.

Вскоре за дверью послышались торопливые шаги, затем была секундная пауза — девушка смотрела в глазок — прерванная радостным криком и вот из-за распахнутой двери показалась Маша.

— Я так ждала тебя! — радостно сказала она, обнимая Диму. — Как твоя коленка? Уже не болит?

— Твоя мазь и правда чудо, — улыбнулся парень. Он внимательно посмотрел в глаза девушки и она от этого сразу посерьезнела.

— Что такое? — спросила Маша.

— Я знаю, как помочь тебе оставить квартиру, — быстро заговорил Дима. — Но у нас мало времени. Поторопись, возьми ранец, сумку и паспорт и пойдем со мной. Объяснять некогда, доверься мне.

Маша мгновение стояла на месте, переваривая услышанное. От нее исходило непонимание, смешанное с тревогой. Она кивнула и скрылась в комнате.

— Да, еще монтировку прихвати, если есть, — крикнул ей в след Дима.

— Может мне еще пару масок подыскать? А, Дим? Ты не банк ли грабить собрался, смекалистый ты мой? — послышался смешливый голос девушки из глубины квартиры.

— Ничего криминального, — заверил ее Дима. — Поторопись.

Вскоре они уже бежали по улице.

— Где тот дом, который вместе с хозяином сгорел? — на бегу спрашивал Дима.

— В двух кварталах отсюда, — ответила Маша.

— Нам нужно туда.

— Что ты там забыл? — недоумевала девушка.

— Тебе будет понятней, если ты сама увидишь, — туманно ответил парень.

Когда они прибежали к нужному месту, Дима попросил Машу остаться снаружи и, если что, крикнуть ему, а сам полез в развалины. Пробираясь через горы обгоревшей мебели, строительного мусора и груд кирпичей, Дима посмотрел на часы. Сорок минут из трех часов, оставшихся у него, уже канули в лету. Нужно было поторапливаться. Головокружение снова дало о себе знать, появилось легкое покалывание в висках. Стараясь не думать о боли, Дима сконцентрировался на том, что он почувствовал, когда впервые оказался возле этого места. Источник был где-то в глубине лабиринта. Наконец Дима нашел его. Это был участок стены, выполненный из цельного красного кирпича. Дима осмотрел кладку, затем достал монтировку из сумки и принялся колотить по кирпичам. Каждый удар по стене отзывался все нарастающей болью и стуком в висках. Вот по кирпичам уже пошли трещины, во все стороны летела красная крошка. В глазах появились черные точки. Дима вложил всю свою силу в последний удар и вот стена не выдержала и обвалилась. За ней, как Дима и предполагал, оказалась небольшая полость. В ней лежал серый чемодан. Облегченно вздохнув, Дима взял чемодан за ручку и, вытащив его наружу, поставил на пол. Внезапно шум в голове усилился, превратившись в десятибалльный шторм моря. В глазах на секунду потемнело. Потом Дима услышал, как что-то стучит по кейсу. Он опустил голову и понял, что забрызгал чемодан своей кровью. Он приложил руку к носу — та была мокрой. Торопясь, молодой человек сорвал лист ближайшего лопуха, растущего вокруг, и стер им кровь с кейса, затем из-под носа. Оглядев майку, он убедился, что она не испачкана, и позвал Машу.

К тому времени, как девушка подошла к нему, он успел вскрыть чемодан. Он оказался забит пачками банкнот не самого малого достоинства.

У Маши вырвался удивленный вздох, у Димы — улыбка.

— Но как ты узнал, что они тут? — все еще не веря своим глазам, спросила девушка.

— Просто почувствовал. Пусть это будет нашим маленьким чудом, — пожал плечами парень. — Слушай, сколько ты должна банку?

Маша назвала сумму, на которую можно было купить несколько квартир.

— Так, посчитай, сколько тут в одной пачке, — сказал молодой человек, а когда девушка назвала ему цифру, продолжил:

— Хорошо, теперь давай переложим нужную сумму в сумку.

Они принялись перекладывать пачки, считая их вслух. Когда дело было сделано, в кейсе еще оставались деньги.

— Отлично. Тебе повезло, — весело сказал Дима. — Снимай рюкзак, остальное мы положим тебе. Будет на что пожить.

Маша стояла, смотрела на деньги, никак не могла поверить, что это происходит с ней.

— Ничего страшного, — сказал парень, — бывшему хозяину они уже не нужны. А тебе нужны. Считай, что мы нашли клад. Ну давай же, перекладывай! У нас мало времени!

Они засунули оставшиеся пачки в рюкзак Маши и пошли через руины к дороге.

— Сколько времени ехать до того банка? — спросил молодой человек, когда они оказались на проспекте.

— Минут пятдесят на автобусе, — ответила Маша.

Дима взглянул на часы. Таймер показывал два часа.

— Вызовем такси. Мы ведь в состоянии себе это позволить?

Они поймали такси и поехали в названное Машей место. Девушка нервно выбивала дроби на рюкзаке, Дима смотрел в окно и старался не думать о словах "боль" и "голова". Его череп сотней раскаленных иголок прошибла мигрень. Пульсация в висках стала настолько сильной, что Дима испугался, что кровь сейчас снова брызнет у него из носа. Он следил за своим лицом в отражении водительского зеркала, готовый в любой момент прижать руку к носу. Но кровь так и не пошла.

В девять часов тридцать минут они приехали к банку. Дима сказал Маше идти, а сам задержался, чтобы расплатиться с водителем. Подавая деньги, он уперся рукой в машину.

— С тобой все нормально? — равнодушно спросил шофер.

— Порядок, — выдавил Дима.

Когда такси уехало, молодой человек стер пот со лба, и пошел следом за девушкой, стараясь не терять равновесие. "Держись. Осталось немного", — говорил он себе.

В банке было свежо и прохладно. Дима стоял рядом с Машей и старался не морщиться. Чтобы отвлечься, он следил за мимикой служащего, разговаривающего с девушкой. Сначала на его лице была приклеенная улыбка. Потом, когда Маша сказала, что хочет вернуть деньги за кредит, он равнодушно спросил о сумме. Когда девушка назвала ее, он, дважды моргнув, переспросил:

— Сколько вы хотите внести?

— Всю сумму, — ответила Маша и поставила перед ним сумку.

Когда работник банка увидел содержимое сумки, его глаза резко расширились, он глупо уставился на девушку. Та в свою очередь изобразила удивление:

— Что-то не так?

"Что вы, все как обычно, в порядке вещей. К нам каждый день приходят восемнадцатилетние девицы с сумками, забитыми наличностью. Милочка, вы случайно не из нашего хранилища идете? Я наверное забыл закрыть сейф", — Дима готов был поспорить, что у мужчины напротив него на уме что-то вроде этого. Вскоре работник банка взял себя в руки, извинился и продолжил оформление операции. Вся процедура целиком заняла у них час. Прощаясь, работник, видимо от растерянности, спросил, не желает ли дама взять еще кредит. Маша, проявив чудеса выдержки, холодно поблагодарила его и отказалась. Дима видел, как при этом она сжимает кулаки. Когда они выходили на улицу, Дима едва не промазал мимо двери от очередного приступа головокружения и боли, но все-таки сумел удержаться на ногах.

Когда они вышли из здания, им в глаза ударило яркое утреннее солнце. Маша раскинула руки навстречу нежному теплу светила и радостно улыбнулась, щурясь.

— Все кончено! — радостно сказала она, — я не могу в это поверить! Кредит уплачен, квартиру не отнимут. Я спасена!

Она кинулась на шею Диме, крепко обняла, чмокнула в щеку.

— Спасибо. Ты спас меня.

Она взяла его за руки и начала кружиться, как маленькая девочка. Потом они пошли по улице, никуда конкретно не направляясь. Просто прогуляться. Маша увлеченно рассуждала, как на оставшиеся деньги они с Димой поедут в путешествие по Европе, как купят хорошие ролики и будут рассекать по Парижу, Лондону, Берлину.

Дима слушал девушку, и ее радость, ее свет, который сейчас буквально струился от нее, сгладил боль. Головокружение отступило, мигрень ушла. Даже черные точки, ставшие в последние минуты неотрывными его спутниками, побледнели. Сердце молодого человека искренне радовалось за Машу. И он позабыл о своем состоянии.

— А потом, — вдохновенно говорила она, — мы поедем в Альпы. Я всегда хотела побывать в Альпах. Ты же любишь горы? Не говори, что не любишь. А если и нет, то тебе обязательно там понравится, вот увидишь! Горы — это просто нечто!

Боль вернулась с новой силой. Каждый шаг давался все труднее, каждое движение была вымученным. В какой-то момент парень не смог удержаться и, оступившись, неловко пошатнулся, словно пьяный.

— Что с тобой? — спросила Маша.

— Перегрелся наверное, — неловко ответил Дима. Устремив взор вдаль, он увидел там площадь с фонтанами, а около них скамейки. — Давай сходим к тем фонтанам? Там тенек, посидим, развеемся.

Маша согласилась и они пошли. По мере продвижения к заветной тени Дима посмотрел на часы. Оставалось десять минут. Всего десять. На парня начала наваливаться слабость. Такая омерзительная, опустошающая изнутри слабость, словно он не ел два дня и обессилел от голода. Вскоре они преодолели оставшееся расстояние и Дима, прилагавший просто титанические усилия на то, чтобы не свалиться прямо посреди улицы, в изнеможении рухнул на скамейку. Теперь тот факт, что ему плохо, стал очевиден Маше. Отговориться перегревом уже не получится.

— Что с тобой, Дима? Тебе нехорошо? — забеспокоилась она.

— Прости, но я не смогу отправиться с тобой в путешествие. Не бойся того, что может случиться. Все будет так, как должно быть.

Дима посмотрел на часы. Оставалось пять минут. Рядом с ними монотонно журчала вода из фонтанов.

— Запомни одно, — продолжил он. — Ты должна знать, что я был счастлив с тобой. Все это время. Эти три дня, что мы были вместе, я ценю больше, чем всю свою жизнь. Ты открыла мне истинное счастье и я благодарен тебе. Благодарен от всей души за то, что ты есть. Что бы ни случилось — ты не должна впадать в уныние. У тебя впереди вся жизнь. Проживи ее ярко.

— Что происходит? — теперь Маша была явно испугана. — Что с тобой случилось? Почему ты так говоришь?

— Главное, что с тобой все в порядке. Ты спасена — это важнее всего. Теперь ты сможешь осуществить свои мечты. Но я не смогу быть с тобой. Я больше всего на свете хотел бы этого, но не могу. Прости.

— Почему? — в синих глазах Маши заблестели слезинки.

— Мое время ушло. Мне пора уходить. Прошу — запомни одну вещь — я тебя люблю.

Потом Дима заметил, как таймер обнулился. Он увидел удивленное и испуганное, но такое прекрасное лицо Маши. В голове Димы раздался страшный треск. Потом он почувствовал хлопок. Мир превратился в сплошное красное пятно. До ушей молодого человека, когда он падал на лавочку, донесся полный ужаса крик Маши. Он уже ничего не видел. Жалел он только о том, что не сможет уже обнять ее, утешить, поцеловать...

Тьма подступила к нему в последний раз, он чувствовал это. Последним, что он ощутил, был холод.

***

В пустой комнате, наполненной светом полуденного солнца, царила тишина. В углу стоял шкаф с приоткрытой дверцей, на кое как заправленной кровати лежала сумка с альпинистским снаряжением. На полу возле кровати неровной стопкой стояли учебники. Посередине помещения одиноко высился стол. На столе лежал дневник. Окно в комнате было открыто и порыв ветра, ворвавшись внутрь, открыл дневник на одной из страниц. Там была запись:

"Я всегда думал, что цель жизни в самосовершенствовании. Я всегда стремился вперед и всю жизнь посвятил этому движению. Я считал, что глупо жертвовать всем этим ради другого человека. Я был уверен, что невозможно, чтобы кто-то чужой и совершенно незнакомый стал дороже всего за каких-то два дня. Но все изменилось, когда я встретил тебя."

Посреди тишины, наполнявший все уголки квартиры, одиноко и как-то грустно раздался телефонный звонок. Никто не ответил...