ALMA MATER

Я не могу назвать это Высшее Учебное Заведение, потому что связан корпоративными клятвами и подпиской о неразглашении. Ни при каких обстоятельствах! Даже и не обсуждается!

Специалисты по “извлечению информации” скептически улыбнутся: допрос пятого уровня и спец. средства с легкостью способны развязать язык любому. Теоретически это возможно, хотя ежедневный тренинг, новейшие разработки в области нанохимии и генетики делают выпускников института нечувствительными к боли, полный контроль над сознанием они сохраняют при любых, даже самых невероятных ухищрениях вероятного противника. Ну, а, в крайнем случае, допрашиваемый просто остановит свое сердце и доставит ряд неудобств “принимающей стороне”, ведь бездыханное тело требует утилизации.

Если по какому-то невероятному стечению обстоятельств информация будет извлечена, и счастливая от выполненной работы улыбка засияет на усталых лицах палачей, то это будет последняя улыбка в их жизни. В ближайшие же часы бригада ликвидаторов восстановит “status quo”. Все произойдет быстро, гуманно и не больно.

В остальном, данный институт почти ничем не отличается от других высших заведений нашего государства. Разве что, на всех занятиях записи ведутся в толстых брошюрованных тетрадях с печатью, которые потом возвращаются в “секретку”, оснащенную тяжелыми сейфовыми дверями.

На первых курсах есть несколько предметов, при изучении коих такое соблюдение тайны не требуется. Это общеобразовательные дисциплины и занятия связанные с освоением разного рода технических средств потенциальных противников. Скрывать тут нечего — каждый житель страны в праве знать, что разработано в секретных лабораториях агрессора. Предупрежден, значит вооружен.

Учатся в институте и молодые люди, и девушки. Внешне они ничем не отличаются от других студентов страны, по крайней мере, на первых курсах. Это потом, после практики и защиты дипломного проекта, в глазах появляется “холодная сталь” кое-что уже повидавших и готовых к выполнению любых задач молодых специалистов.

Имена студентов я могу не скрывать, потому что вместе с дипломом они получат новые документы, и даже близкие родственники в течение долгих лет ничего не будут знать об их судьбе. Таковы “издержки профессии”, тут ничего не поделаешь. Фамилии преподавателей менять тоже не вижу смысла, так как “в миру” их называют совсем по-другому.

Павлик, хорошо сложенный, кудрявый юноша с лицом потенциального “нелегала”, нашел, наконец, пустую аудиторию, придвинул тяжелый стол к входной двери и устроился на преподавательском месте. Развернул конспект, выпрошенный у старосты группы, и приступил к подготовке. Дифференцированный зачет, по итогам которого выставлялась оценка, влиял на стипендию, к слову, вполне достойную, и сдать его “хорошо” или “отлично” было жизненно необходимым. Со следующей “получки” Паша обещал романтический вечер со свечами Наташеньке, девушке, учившейся на параллельном потоке. Наташа, юная особа с невинной улыбкой и мощным нокаутирующим ударом, не далее, как вчера вечером, интересовалась ходом подготовки к мероприятию. Глядя в ее серые глаза, Павлик еще раз подтвердил серьезность намерений и пообещал назвать время и место ужина в ближайшие пару дней.

К великому сожалению лекции по этому предмету проводились в пятницу, четвертой парой, а в канун выходных посещать занятия особенно не хотелось. За весь семестр Паша присутствовал лишь на трех лекциях, своего конспекта естественно не имел, и вот пришел час расплаты.

Сдаваться без боя — это не в Пашиных правилах, памятью он обладал отменной, и половина толстой тетради через пару часов была освоена “на ура”. Здесь бы не останавливаться и продолжить чтение, но он решил перекурить, в результате чего, допустил роковую ошибку. Что поделаешь, молодой еще, неопытный. После сигареты и изучения через оконное стекло обстановки у пивного ресторанчика, вернуться к усвоению материала, не получилось. Паша посмотрел на хронометр, обнаружил, что до зачета осталось сорок две с половиной минуты, и запаниковал. Он “помучался” еще с полчасика, а затем решительно отодвинул конспект. На обшарпанной столешнице открылся художественно-исполненный текст:

“Конь хитер и коварен, в нем ЗВЕРИНАЯ злоба. Смотри в оба!!!”

А это предупреждение вообще вывело Павлика из равновесия. Старший преподаватель Конев и был именно тем человеком, которому предстояло сдавать дифференцированный зачет.

Конев, худой мужчина с лицом интригана, студентов не жаловал, обстановка на его экзаменах всегда была нервной, а если половина группы получала положительные оценки — это было чем-то из ряда вон выходящим. Противоборствующая сторона платила ему той же монетой. По старой институтской традиции в группах, где Конев читал лекции, производился сбор денежных средств и выписывался с доставкой на дом журнал “Коневодство”. Много лет назад “наружка” из студентов-добровольцев довела клиента до дверей квартиры, несмотря на то, что Конев постоянно “проверялся”, используя собственные нестандартные наработки. Нужная сумма, кстати, собиралась легко, так как отказники и колеблющиеся предавались обструкции.

— Студент — это рыба, плавающая на поверхности знаний и ныряющая два раза в год за стипендией, — не было занятия, на котором бы Конев забывал произнести любимую сентенцию.

Правда, нырнуть так глубоко дозволялось не всем и не с первого раза. Для него, похоже, это было делом принципа.

— Я не рыба, а “морской котик” — боевой пловец. И мы еще поныряем, — Паша попытался восстановить тонус. Попытка, прямо скажем, была не совсем успешной.

Но стипендия необходима, как воздух. Слово “морского офицера”, данное Наташеньке, следует выполнить обязательно. Девушка может обидеться, а о последствиях лучше было и не думать.

Он бросил конспект в рюкзак, где сиротливо лежала тетрадь с защищенными лабораторными работами и, прощаясь, окинул взглядом аудиторию. На оштукатуренных стенах висели портреты руководителей государства и пустые рамы с латунными табличками, где были указаны имена и фамилии почетных выпускников института. Отсутствие фотографий означало, что герои до сих пор “на посту”.

Павлик, обращаясь к Президенту, поднял правую руку и торжественно произнес:

— Идущие на смерть, приветствуют тебя!

А затем обреченно побрел на зачет. Шел он долго, так как заглянул в столовую, где выпил чашечку кофе, посетил пару мест для курения, и прибыл к нужной ему аудитории с опозданием в тридцать минут. Судя по всему, первая часть группы уже “отстрелялась”, причем, в полном соответствии с многолетней статистикой. Среди унылого десятка страдальцев был весел лишь Сева, его сосед по парте.

— Сдал, что ли? — Паша пожал руку приятелю. — Как Конев, как обстановка?

— Сдал, и это был не легкий бой, а тяжелая битва. Сегодня, похоже, мой день.

Сева продемонстрировал счастливую белозубую улыбку.

— А вообще, лютует зверюга, восемь выносов из десяти. Как тебе это нравится? Сейчас вторая партия зашла, пойдем, посмотрим.

Могучим плечом Сева раздвинул любопытствующих, чуть приоткрыл дверь в аудиторию и тут же обнародовал первые впечатления:

— Адский пламень, запах серы. Если есть на планете чистилище, то оно там, — указательный палец приятеля был направлен в дверную щель. — Там Конев правит бал.

— Дай посмотреть, — Паша попытался отодвинуть друга.

— Это может нанести тебе психическую травму, — стоял стеной Сева. — Сейчас я все тебе доложу.

— Вадим на позиции. Я верю в тебя дружище, — комментатор выдержал долгую паузу, а потом грустно добавил. — Мощный “кросс” в челюсть и вдогонку — кик в полете по суставам…. Он умер, не успев упасть.

— Кто? — не выдержал Павлик.

— Кто-кто, конь в пальто. Вадик, конечно. Конев ему зачетку возвращает.

— В бой вступает Гога, ветеран спец. подразделений. Пожелаем удачи, боевому товарищу, — Сева опять затих, ожидая результатов схватки. Голова его время от времени содрогалась, как от мощных ударов. — Все! Кличка Гога — повесился. Вынос тела состоится с минуты на минуту. Родных и близких я попрошу собраться у ворот крематория.

Павлик окинул взглядом лица окружавших его студентов и про себя отметил, что кроме Севы настроение у присутствующих было подавленным.

— Радость моя, как успехи? — Сева выпускал из аудитории Таню, самую красивую девушку потока.

Таня показала два унизанных золотом пальца и грустно улыбнулась.

— Плохо, Танюша. А как же спец. предмет Методы Невербального Общения, — Сева укоризненно качал головой. — Или Конев на женские чары уже не реагирует? Практиковаться надо чаще. Кстати, какие планы на сегодняшний вечер?

— На вас, солдафонах, что ли практиковаться? Мой уровень — дипломатические работники и крупный бизнес, — Таня обласкала взглядом Севино основание черепа и, покачивая бедрами, направилась к выходу.

— Ты разрываешь мне сердце, — Сева с удовольствием провожал взглядом стройную фигурку.

Паша выбрался из толпы и устроился на подоконнике. Перед смертью, конечно же, не надышишься, но чем черт не шутит. Пару-тройку страниц он одолеть сможет. А вдруг зачтется? Павлик не успел углубиться в чтение, как рядом присел его удачливый приятель.

— Откуда конспект? Что-то я тебя на занятиях редко видел. Дай взглянуть.

Сева быстро перелистал страницы, а потом с недоумением уставился на друга.

— Вот скажи мне, зачем ты тут сидишь? Зачем я тебя жду, трачу свое время. В эти минуты мы должны предаваться безудержному веселью в ближайшей кафешке. У тебя конспект с тремя визами Конева, а, значит, ты имеешь полное право получить зачет “автоматом”. “Хорошо” тебе обеспечено, если хочешь “отлично”, отвечаешь нашему другу на пару вопросов. Но испытывать судьбу, не советую.

Оказывается, Конев трижды в семестр проверял записи у присутствующих на лекциях, расписывался на страничках, что и гарантировало всем прилежно посещавшим занятия, получение зачета “автоматом”. Для этого всего лишь нужно явиться в назначенное время, иметь при себе зачетку, конспект с визами и тетрадь с защищенными на “отлично” лабораторными работами. Свои подписи он перечеркивал, после чего чужим имуществом уже не мог воспользоваться никто. Как Конев “прокололся” с этой тетрадью, осталось загадкой. Возможно, Папа, а именно так студенты обращались к уже послужившему и имевшему опыт боевых операций старосте, отвлек преподавателя очередным рассказом “о восьми ходках за линию фронта”. Ошибаются, как видите, и профессионалы, но иногда ошибка это может стать роковой.

Полученную информацию требовалось “переварить” и Паша уединился на ближайшей лестничной клетке.

— Итак, что мы имеем? В плюсе: конспект, лабораторные работы, защищенные на “пятерку” и зародившаяся, но пока еще очень робкая, уверенность в победе. К минусам можно отнести несовпадение почерков, каллиграфическая вязь старосты совсем не была похожа на его собственные каракули. Вызывало беспокойство и следующее соображение: а вдруг Конев обладает феноменальной памятью и помнит в лицо всех студентов, посещавших его лекции.

Шансы — пятьдесят на пятьдесят, с одной стороны немного, а с другой совсем немало… для настоящего профи.

— Как дела, Павлик? — погруженный в собственные мысли он не заметил Наташеньку, стоящую рядом уже целую минуту. — Сдал зачет?

— Наташ, все будет “буги-вуги”. В самое ближайшее время мы вместе зайдем в Сеть и выберем достойное заведение. Ужин будет незабываемым.

— Ну, при чем тут ужин, — улыбнулась Наташа. — Я вообще-то о тебе беспокоюсь. Удачи!

— Спасибо, это то, что мне сейчас нужно, — он проводил взглядом девушку и мгновенно переключился на подготовку к “операции”.

В первую очередь следовало изучить место боевых действий, и Павлик твердым шагом направился к аудитории. Занял тактически выгодную позицию у дверной щели и в течение нескольких минут наблюдал за повадками Конева, поведением экзаменуемых, фиксировал в памяти какие-то важные только для него детали. А спустя четверть часа Паша был готов войти в логово Зверя.

— Что, рискнешь? — Сева положил руку на его плечо. — Я и не сомневался. Но учти, не сдашь с первого раза — не сдашь никогда. Конев такой “кидок” не простит. Смотри в оба!!!

— Умеешь подбодрить, ты настоящий друг! — Паша решительно распахнул дверь.

В аудитории было невыносимо жарко. Майское солнце, заглядывающее в высокие окна, горячие тела экзаменуемых и работающие технические средства вероятного противника создавали обстановку, очень напоминающую преисподнюю.

Паша аккуратно поставил свой рюкзачок на стоящий у входной двери стол, расчистив место среди вороха чужих сумок и кейсов. Свободный доступ к нему обеспечивал 25 процентов успеха. В рюкзаке осталась “случайно забытая” тетрадка с лабораторными работами. С конспектом лекций и зачеткой в руках он быстрым шагом направился к Коневу. Момент атаки выбирался очень ответственно, с учетом внешних факторов.

Паша шел вдоль длинного, усиленного металлическими уголками стола, на котором грудой лежали известные ему по лабораторным работам, но в большинстве своем абсолютно незнакомые устройства, и ловил на себе удивленные взгляды присутствующих. Регулярность, с которой Павлик посещал теоретические занятия, была притчей во языцех.

— Здравствуйте, Олег Сергеевич, — уверенно обратился он к преподавателю.

— В чем дело, молодой человек, — Конев недовольно поморщился. — Я, кажется, не приглашал следующую группу. Покиньте аудиторию, зайдете вместе со всеми.

— Олег Сергеевич, я не отниму много времени. Поставьте мне зачет “автоматом”, “хорошо” меня вполне устроит.

— …”автоматом”… устроит, — эхом повторил Конев, с трудом отрываясь от очередной жертвы.

В данный момент мизансцена выглядела так: слева от преподавателя сидел Женька, и, судя по его довольной физиономии, дело приближалось к счастливой развязке, справа мучался известный всему институту “Тайсон”, боксер и чемпион всех мыслимых и немыслимых первенств. Тактика “Тайсона” оригинальностью не отличалась и заключалась в следующем:

он ссылался на частичную потерю памяти, вызванную тяжелыми травмами, полученными в боях за честь родного института. В особо трудных ситуациях он демонстрировал экзаменаторам медали и прочие регалии. В 99% такая тактика имела успех, но не в случае с Коневым.

“Тайсон” ни на минуту не умолкал, удивляя Олега Сергеевича красноречием.

Этот момент Паша учел, выбирая время для начала “атаки”.

— Ну, и подошли бы в начале зачета, я, кстати, предупреждал об этом на последней лекции, — он с удовольствием отвернулся от “Тайсона”. — Вы ведь были на ней? У меня неплохая память, но вас я что-то не помню.

Конев с подозрением смотрел на Пашу. Поединок взглядов продолжался несколько показавшихся бесконечными секунд, холодные капельки мгновенно выступили меж Пашиных лопаток.

— Конечно, был, Олег Сергеевич. Вы же расписались в моем конспекте. Вот он, — Павлик протянул Коневу тетрадь.

— А что касается опоздания, прошу прощения. Сегодня было заседание студенческого научного общества. Подводили итоги года, вы же меня понимаете.

— На чем специализируетесь, молодой человек? Кто ваш научный руководитель?

К такому вопросу Паша был готов и несколько раз, про себя, отрепетировал правильный ответ. Поэтому негромко, но с достоинством он произнес:

— Профессор Воронов, — немного помолчал и добавил, — Николай Федорович.

Николая Федоровича знали все, при упоминании его имени хотелось немедленно встать по стойке смирно. В аудитории воцарилась благоговейная тишина, и в этот момент умолк даже “Тайсон”.

Преподаватель пролистал конспект, внимательно рассмотрел собственные визы и, не найдя к чему бы придраться, закрыл его и отложил на край стола. Паша незаметно выдохнул: пока все шло по плану.

— Зачетку, — Конев протягивал руку.

Олег Сергеевич тщательно изучил результаты текущей сессии, нашел их вполне удовлетворительными: все экзамены и зачеты Паша сдал на “хорошо” и “отлично”.

— Так, я не вижу ваших лабораторных работ, — в голосе Конева опять появились столь привычные недовольные нотки.

Паша с “удивлением” осмотрел преподавательский стол и, не обнаружив тетради с собственными лабораторными работами, с досадой хлопнул себя по лбу.

— Извините, Олег Сергеевич, забыл в рюкз… в портфеле.

Конев поморщился:

— Несите, вы отнимаете мое время.

Паша быстрым шагом достиг входных дверей, прикрывая телом рюкзак, достал “лабораторные”, но обратно возвращаться, не торопился. А спустя несколько секунд преподаватель уже был страшно занят: он заполнял зачетку радостному Женьке, приглашал занять его место следующего студента, и “возил носом по столу” чемпиона по боксу. Задача почти выполнена: в руках у Конева одновременно не оказались тетради разных хозяев, и теперь следовало грамотно довести операцию до успешного финала.

Павлик выждал еще немного, вернулся к преподавательскому столу и, раскрыв “лабораторные” на нужной странице, положил перед Коневым. Далее все произошло довольно прозаично. Олег Сергеевич очень быстро проверил знакомые подписи коллег по практическим занятиям, вывел в зачетке “хорошо” и добавил:

— Можете идти, вы свободны.

За это время Паша успел, не выказывая волнения, забрать со стола конспект и тетрадь с “лабораторными”. Завистливые взгляды коллег по группе приятно волновали сердце.

Эйфория от успеха несколько вскружила голову, и когда он шел вдоль длинного стола к заветной двери, то не заметил, что параллельным курсом вышагивает что-то заподозривший Конев.

Павлик схватил рюкзак и уже, было, потянулся к дверной ручке, как сзади раздался знакомый голос:

— Одну минуту, молодой человек….

Павлик даже в лице переменился, но к счастью многочисленные зрители этого не увидели.

Что дальше намеревался сказать Конев, осталось загадкой, потому что дверь неожиданно отворилась, и в проеме показался Сева.

— Что ты так долго? Отпросился же на пять минут. Николай Федорович ждет тебя на кафедре.… Извините, Олег Сергеевич. Павла Воронов ищет.

Конев молча показал рукой на дверь и отправился на свое место.

В коридоре Сева пожал руку приятелю и, иронично улыбаясь, сказал:

— Молодец. Ни один мускул не дрогнул на лице. Ваше шоу мне очень понравилось, слышал все до последней реплики и не мог не поучаствовать.

— Твой выход тоже был не плох, и шоу ты совсем не испортил, — к Паше опять возвращалось хорошее настроение. — Спасибо.

Этим же вечером Павлик занял денег в счет следующей стипендии и романтический вечер со свечами удался на славу. События минувшего дня и несколько бокалов красного вина вскружили ему голову. Когда молодой человек провожал Наташеньку домой, то размечтался и позволил себе несколько ускорить события, о чем и пожалел в следующую секунду. Сначала он оказался в тяжелом нокдауне, а потом девушка умело привела его в чувство и окружила нежной заботой.

Ну, вот и все. Спи спокойно, страна!