Прощай, Шустрик!

Прощай, Шустрик!

Та-ак… Еще немного… Еще чуть-чуть…

Бах!

— Ой-ёй!

И только когда огромный чемодан рухнул на меня со шкафа, я подумала, что стоило бы немного усмирить гордость и попросить своего почти бывшего мужа помочь. Потирая моментально выросшую на голове шишку, я слезла со стула и присела на кровать.

— Ты что творишь? — Андрей заглянул в комнату, не отнимая телефона от уха. — Ладно, я перезвоню, — сказал он собеседнику и вошел, пряча сотовый в карман.

— Ничего, — буркнула я, стараясь не думать о том, кому он звонил. — Собираюсь.

— Я тоже решил уехать.

Он подошел к шкафу, протянул руку и легко снял с неприступной для меня вершины свой чемодан. Я завистливо проследила за его движениями, перестала жалеть себя и приступила к сбору вещей.

Уехать. Далеко. Немедленно.

Развод состоится через неделю после новогодних праздников. Сидеть дома и ждать я не могла, особенно в такие дни, когда отвлечься нечем, а видеть лицо почти бывшего, нет сил. Взяла отпуск, заказала билет на поезд и бросилась собирать вещи. Вот и он уезжает. Не знаю, куда и спрашивать не буду, мне все равно. Впрочем, и ему плевать, куда еду я. Мы давно чужие друг другу, у каждого своя жизнь.

Наверное, это полный бред на новогодние праздники отправиться в Хабаровск, но так случилось, что моя единственная сестра вышла замуж за сурового сибирского мужика, который приехал налаживать связи по бизнесу, а уехал с моей Нютой. Анна не побоялась долгих суровых зим, не раздумывая собрала вещи и упорхнула со своим любимым в далекие края. Я не видела сестру больше года и не просто скучала, я жаждала поплакаться и рассказать, какая сволочь мой муж и как все достало.

Согласно расписанию отправки и прибытия поезда, я проведу в пути пять дней шестнадцать часов и семь минут. На дорогу туда и обратно уйдут все праздники, погостить особо не удастся, но что летать я очень боюсь и ни за что на свете не сяду в самолет. Для меня необходима была смена обстановки, так необходима, что я готова была провести все это время в тесном купе с чужими людьми.

Дурость, скажите вы? Да. Но для меня это было важно.

***

После морозного воздуха платформы в купе было душно и жарко. Я засунула чемодан под нижнюю полку, сняла шубу и устало села на свое место. Тут же в вагон вошла молодая женщина с маленьким ребенком на руках, растрепанная, усталая и нервная. За ней показались двое мальчишек, и тут же приятная тишина купе наполнилась детским визгом и суетливой возней. Пока семейство размещалось по своим местам, мне казалось, что я попала в маленький Ад, где кроме невыносимого шума и полнейшего кавардака трепал нервы усталый голос молодой мамочки, резко повторяющий одни и те же фразы из серии: «Заставь бешеных детей себя услышать».

За какую-то минуту мне стало невыносимо сидеть со своими попутчиками, и мелькнула мысль сбежать из поезда и вернуться домой. Андрей же уехал, маячить перед глазами не будет, но пока я обдумывала эту идею, поезд тронулся.

Хотела новых впечатлений? Получай, детка!

— Вы куда едете? — спросила я мамашу, когда семейство разместилось наконец, и мальчишки, забравшись на вторые ярусы, принялись кидаться друг в друга подушками.

— В Хабаровск, — устало ответила замученная мамаша и мои надежды, что все безобразия закончатся совсем скоро, рухнули в пропасть. За ними полетело приподнятое настроение и планы отдохнуть от нервотрепки.

Пять дней шестнадцать часов и семь минут в Аду!

Жесть.

Кое-как справившись с эмоциями, я выскользнула в тамбур, нашла проводницу и попросилась в другой вагон. Так уж случилось, что к детям я отношусь, мягко говоря, без особой любви и не понимаю людей, которые умиляются беспомощным слюнявым человечкам и рожают кучу спиногрызов, как моя попутчица.

— Мест нет, — проводница, симпатичная полноватая женщина, которой очень шла форма РЖД, беспомощно развела руками. — Праздники. Может, чаю хотите?

— Нет, спасибо.

Ну, все. Приехали.

Еще до того, как я открыла дверь в купе, услышала ненавистный мне детский ор. Собравшись с силами, я вошла, села на свое место и постаралась отвлечься, разглядывая мелькавший пейзаж за окном. Не помогло. Пыталась читать, слушать музыку, стоять в тамбуре, но с каждой минутой все сильнее зверела. Наконец, когда мальчишки спрыгнули с полок и затеяли драку, решила увести своего зверя в вагон-ресторан и умаслить коньячком, дабы не получить статус злобной тетки на предстоящие пять дней. К тому же, скоро Новый год, почему его там и не встретить? Надеюсь, дети угомонятся, когда я вернусь.

И тут меня ожидал неприятный сюрприз. Ресторан был до отказа набит людьми. Немыслимо! Существует в этом поезде место, где я смогу хотя бы спокойно выпить?! Наконец, взгляд выхватил мужчину, сидевшего ко мне спиной. За столиком один, авось не прогонит. И чем ближе я подходила к нему, тем сильнее он напоминал мне…

— Андрей?

Почти бывший оторвался от телефона, на котором что-то читал и с удивлением уставился на меня.

— Вера?

— А ты тут чего?

— А ты чего?

— Еду…

Андрей неоднозначно хмыкнул и снова уставился в телефон. Я села, не дождавшись приглашения и постаралась его не замечать.

Мы заказали ужин, оба взяли выпить и уткнулись в свои тарелки.

— Куда едешь? — без особого интереса спросил Андрей.

— К Нюте в Хабаровск. А ты?

Он удивленно приподнял бровь, но язвить не стал.

— К другу в Сибирское Усолье. Туда и обратно. Надеюсь, ты успеешь к разводу в срок? Переносить не хочется.

— Успею. Не переживай. Как твои попутчики? — решила я зачем то продолжить разговор.

— Чета пенсионеров и тихий парнишка. Скучно.

— А давай меняться? — я даже подалась вперед, чтобы вымолить у него такое замечательное место. — У меня в купе мамаша и трое маленьких зевластых детишек. Они мне житья не дают, я там и минуты спокойно посидеть не могу! Давай меняться, а? Ты же любишь маленьких, а у меня их там целое купе!

И пока я распиналась, умоляла, Андрей смотрел на меня с плохо скрываемой иронией, криво усмехаясь и недобро щурясь. Вот так он смотрел на меня каждый раз, когда мы начинали разговор о том, чтобы завести себе ребенка. «Завести ребенка». Выражение-то какое глупое, словно собаку завести, но с той проблем нет, выгулял пару раз в день и все, а тут днями и ночами слушать плач, менять вонючие пеленки, лечить, если заболеет. Андрей очень хотел детей, но я категорически отказывалась брать на себя ответственность за чью-то хрупкую жизнь. И фигуру это портит! Вот так мы и докатились, собственно, до развода.

Он дослушал до конца, потом наклонился и тихо, с ядом в голосе произнес:

— Нет, не буду я меняться. Тебе полезно такое соседство!

И тут же, резко изменившись в лице, враз подобрев, поднял свой бокал и торжественно произнес:

— Тост! За детей!

— Да пошел ты! — зашипела я, взорвавшись от его цинизма, вскочила, намереваясь уйти, но вспомнив, куда придется возвращаться, села обратно.

— Иди к черту, Зимнинский!

— И тебя туда же, дорогая!

***

Темно и тихо. Я с чувством глубокого удовлетворения зашла в свое купе, разделась и легла спать. И все-таки этот праздник я провела вполне прилично, несмотря на своего почти бывшего. Он вел себя галантно, нервы не трепал и под звон курантов мы, как и весь шумный и счастливый вагон-ресторан встретили Новый год. Я загадала желание с последним ударом и очень надеюсь, что оно сбудется.

Что загадала?

Быть счастливой.

***

Разбудил жуткий скрежет! Я открыла глаза, и тут же сильный толчок сбросил меня с кровати. На голову посыпались вещи, вагон тряхнуло, с верхних полок, визжа, попадали мальчишки. Перепуганная мамаша завопила, и все погрузилось во тьму.

Я старалась не двигаться, даже вздохнуть лишний раз боялась, чтобы не столкнуться с невыносимой болью, на миг сковавшей мое тело и тут же растаявшей среди звенящей тишины. Лежала на полу, закрыв глаза, и думала только о том, что жива, повезло.

Случилось что-то страшное, в ушах все еще слышался душераздирающий вопль перепуганной мамаши. Поезд сошел с рельс? Наверняка, тряхнуло нас основательно.

— Тетя?

Тихий детский голосок раздался над самым ухом, маленькая ладошка легонько хлопнула меня по щеке. Я осторожно открыла глаза и увидела одного из сорванцов, кажется, мамаша звала его Валя. Точно, рыжий, тощий, глазастый Валя, да к тому же конопатый. Антошка из мультика, точь-в-точь.

— Чего тебе? — спросила я шепотом, все еще боясь шевелиться.

— А мы где?

Что за глупые вопросы? Хотела отогнать от себя назойливого мальчишку, но передумала. Ребенок наверняка напуган. И возможно, у него что-то болит, падали они с братом смачно, помню. Я осторожно пошевелила руками, потом ногами, медленно села и, не ощутив ни малейших признаков боли, облегченно выдохнула. Мы были в своем купе, сидели среди кучи разбросанных вещей.

Я, Валя и его брат, выглядывающий что-то в окне.

Я, Валя и его брат.

— Мама ваша где?

— А мамы нет, — пискнул Валя и его носик тут же покраснел. Похоже, реветь надумал.

— Как это? Куда она пошла?

— Тут вообще никого нет, — испуганно прошептал Валя и всхлипнул.

Такой ответ мне совершенно не понравился. Я встала, открыла дверь купе, в надежде увидеть в тамбуре мамашу и обмерла. Сразу за дверью расстилалось широкое, засыпанное ослепительно белым снегом поле!

Я закрыла дверь, постояла немного и снова выглянула наружу.

Поле.

Закрыла, постояла, выглянула.

Поле.

— Твою ж мать!

— Где? Где мама? — Валя рванулся к двери, но я схватила его за плечи и заставила притормозить.

— Нету там никого.

Он снова хлюпнул носом и его глаза заблестели слезами. Этого еще не хватало.

— Мы тут одни, — второй мальчишка отлип, наконец, от окна, и я с удивлением заметила в его глазах не детскую серьезность. Никогда бы не подумала, что сорванцы — братья. Если Валя-Антошка был светлокожим и рыжим, то этот, помнится, Митя, носил черную кудрявую шевелюру, имел темный загар, и слегка раскосые карие глаза. Возможно, братья были погодками, так как ростом и возрастом не особо отличались. Ну, приблизительно лет по девять-десять.

Пока я соображала, как мы оказались в пустынном поле и куда подевался остальной народ, куча вещей на полу зашевелилась и из-под них выглянула маленькая детская голова. Третий ребенок!

— Мила! — взвизгнул Валя, подскочил к дитю и помог выбраться.

Отлично! Еще один сюрприз, который даже ходить не умеет!

— Ее здесь не было, — Митя сел на стол, свесил ноги и нахмурился, разглядывая, как Валя, продолжая хлюпать носом, прижимает к себе сестренку. — Точно не было. Я проверял. Откуда тут Мила?

И посмотрел на меня.

— Встречный вопрос, что тут творится? — рявкнула я, чувствуя, как начинаю беситься.

Все слишком нереально. Вагон, даже если и сошел с рельс, должен быть с людьми и мамашами! Но мы в купе, которое удивительным образом, автономно стоит в поле!

— Это я виноват, — всхлипнул Валя, — я попросил Деда Мороза отправить меня в сказочную страну.

— А нас заодно прихватило, — не удержалась от колкости я. — Короче, детки, я наружу. Надо проверить, что тут и как.

— Мы с вами! — тут же встрепенулся Валя.

— Ну да, делать мне больше нечего, как с малявками по снегу тащиться. Тут ждите!

И мысленно проклиная все на свете, занялась поиском шубы.

Детки как-то резко притихли, Митя слез со стола, присел рядом с сестрой и братом, и все трое уставились на меня так, словно я собиралась отдать их монстрам на съеденье.

Старательно игнорируя настороженно-испуганные взгляды, я продолжала поиски.

— Вы не можете нас оставить, — тихо произнес Митя.

— Я вернусь.

— Папа тоже обещал, когда вот так собирался. И не вернулся.

— Как?

Шуба не находилась, я начинала закипать. Еще эти трое ноют, бесит!

— Зло.

Короткое острое слово хлестнуло по нервам. Я и так была на грани срыва и выслушивать всякий бред не желала, но когда повернулась, чтобы высказаться и заткнуть малышню, натолкнулась на три пары испуганных глаз. Даже девочка (чтобы понимала!), почуяв напряжение братьев, затаилась, прижавшись к Вале. Впервые в жизни я столкнулась с настоящими детскими эмоциями, и резкие слова застряли в горле.

— В смысле, зло? — я устало присела на чужой чемодан. — Вас папа бросил?

— И мама, и папа, — пискнул Валя. — И не один раз!

— В смысле?

Я с удивлением посмотрела на место, где раньше сидела мамаша. Блин, даже имени ее не знаю.

— Мы не родные маме, — Митя встал, схватил сестру и пересадил ее на свою полку. — Меня и Валю мама забрала из детского дома. А когда у нее родилась Мила, наш новый папа ушел. Мы ехали к бабушке. Мама сказала, что там нас никто у нее не отнимет и не обидит.

— Жесть.

Я задумалась и с удивлением поняла, что мне стыдно. За свое поведение, за мысли, за все!

— Одеваемся и на выход, — произнесла я, тяжело вздохнув. — Будем держаться вместе. Да, и зовут меня тетя Вера.

***

Какое-то время мы бродили вокруг купе, решая, в какую сторону двигаться, но повсюду было бесконечное снежное поле. Идти наугад, в такую даль с тремя детьми я боялась, ждать неизвестно чего в странном одиноком купе совсем не хотелось.

Вот засада!

Завернув в очередной раз за угол, мы наткнулись на непонятно откуда появившегося огромного снеговика.

— Вау! — Валя задрал голову, разглядывая внушительную, выше моего роста снежную фигуру, слепленную из трех огромных комков. — Какой классный!

Я удобнее устроила Милу на руках и в который раз осмотрелась. Ну и что тут творится?

Снеговик неожиданно зашевелился, и мы услышали звонкое:

— Пошли, что ли?

Дружно заорав от неожиданности и испуга, мы развернулись и бросились бежать! Учитывая, что прятаться было негде, рванули за купе. Позади нас слышались быстрые тяжелые шаги. Я обернулась и заорала еще громче: снежная фигура, как в фильмах ужасов, бежала за нами, тяжело переваливаясь на коротких ногах. Как только мы забегали за угол, тут же появлялся снежный монстр, и мы снова пускались в бега, нарезая круги. Валя так испугался, так разогнался, что перегнал снеговика и сделал лишний круг. Я схватила его за шарф, и мы дружной толпой снова пошли на забег. Снеговик оказался не из дураков, развернулся и отловил нас на встречном повороте.

— Бей его! — завопил Митя и смело бросился на монстра, молотя кулаками и ногами круглый снежный бок. Валя тут же присоединился к брату, а потом и я, посадив Милу на снег и издав визгливый клич. Кулак больно ударился в плотный ком, и где-то на грани сознания в голову пришла мысль, что это полный бред! Так не бывает!

Снеговик, почуяв отпор, ойкнул и побежал. Уже от нас. Мальчишки победно заголосили, а я подумала, что загнали мы монстра за маленькое купе. Сейчас он обежит его и вернется.

Подхватила Милу и скомандовала:

— За мной!

Забежав в купе, я попыталась закрыть дверь, но та напрочь застряла. Ожидая, что снеговик во-вот вернется, я отчаянно дергала за ручку и с ужасом понимала, что спрятаться тут не получится. В голове не укладывалось происходящее, но мои глаза видели и руки помнили плотный живой снежный ком, который я недавно отчаянно лупила.

— Тёть Вер! — завизжал Митя, я обернулась на его крик. В окно купе на нас смотрел снеговик.

— Бежим! — закричала я, подхватила Милу и рванула вперед, в надежде бежать быстрее снежного монстра.

— Стойте! — раздалось за нашими спинами, — Не туда! Не в ту сторону!

Мы бежали по твердому насту, и в моей голове была одна только мысль: не провалиться бы. Снеговик бежал за нами и звонко повторял, что нужно в другую сторону, что туда нельзя.

Мальчишки убежали вперед, я оглянулась посмотреть на нашего преследователя и с удовольствием отметила, что мы оказались быстрее, а когда повернулась, мальчишки в ужасе бежали обратно.

Я не сразу сообразила, что происходит, но когда из-под снега появилась темная фигура, резко остановилась. Фигура на секунду зависла над землей, а потом снова скрылась под снегом. Через мгновение она появилась много ближе, почти с мальчишками рядом. И тут я отчетливо ее разглядела.

Конечно, так не бывает, но я видела Бабу Ягу!

— Бегите! — заорала я, чувствуя, что ничего хорошего от нового знакомства нам не светит. — Валя, Митя!

Мила пискнула у меня на руках, я прижала ее к груди и бросилась к мальчишкам. Жуткий образ их детских сказок снова рухнул в снег и вынырнул рядом с братьями.

Я не знала, что делать, орала, пыталась бежать быстрее, не представляя, как буду бороться со старой бабкой в развивающихся на ветру лохмотьях, но тут услышала странный гул позади. Обернулась и сорвала горло от визга. На меня катился огромный снежный ком! Я упала на колени, прикрывая собой Милу, готовая оказаться раздавленной двухметровой снежной глыбой, но ком прокатился мимо, врезался в бабку, засыпав ее снегом. Перепуганные мальчишки быстро сообразили, что к чему и рванули к нам.

Тем временем, снежный ком распался на три шара и собрался в знакомого нам снеговика. Монстр звонко заверещал, подпрыгнул и дал бабке такого пинка, что Яга, злобно воя, мигом набрала немалую скорость и пропала за горизонтом.

— Ну говорю же, не туда! — снеговик по-человечески отряхнул пушистые руки и вразвалочку пошел к нам. — Вон туда надо, в другую сторону.

Не зная, бояться мне или уже перестать трястись, я обернулась и ахнула!

Прямо за нашим купе величаво возвышался расписной терем, огороженный небольшим ледяным заборчиком.

— Дом Деда Мороза! — восхищенно выдохнул Валя.

— Тёть Вер, это галлюцинации? — тихо спросил Митя, дернув меня за рукав.

Тем временем снеговик подошел, остановился неподалеку и настороженно спросил:

— Драться не будете?

Мы повернулись к нему и на всякий случай дружно сделали шаг назад.

— А ты нас не съешь? — осторожно спросил Валя.

— Нет.

— А ты нас спас?

— Да.

Во время допроса снеговик совершенно не двигался, выговаривая слова непонятно каким способом, потому что рта у него не было. Я предоставила Вале вести диалог, а сама попыталась осмотреться. Снежный монстр агрессии не проявлял, терем никуда не исчез, обидеть нас никто не пытался.

— А как тебя зовут? — не унимался Валя.

— Шустрик, — ответил снеговик. — А пойдемте в терем, пока Маета не вернулась.

— Маета? — переспросила я. — Баба Яга, что ли?

— Маета, — упрямо повторил Шустрик. — Идемте!

Выбор был невелик, да и мальчишки уже тянули меня за шубу, возбужденно обсуждая того, кто в тереме живет. Присутствие снеговика их совсем не смущало, я бы сказала, они приняли его как должное, а вот я с трудом могла поверить в то, что рядом со мной шагает огромная снежная фигура и идем мы в ее сопровождении к прекрасному терему, которого минуту назад тут не было.

***

Резное крылечко мелодично звякнуло обледенелой половицей, крепкая, покрытая инеем дверь бесшумно отварилась, и мальчишки влетели внутрь, позабыв мой инструктаж об осторожности. Я почувствовала приятную теплоту жилого дома, вдохнула аромат свежей выпечки и апельсинов. В этом доме даже на пороге ощущался Новый год! Неужели и правда, дом Деда Мороза?

— Вау, вот это да!

— Обалдеть!

Мальчишки носились по небольшому холлу, украшенному гирляндами и елочным игрушками. На беленых потолках висели огромные блестящие снежинки. Прямо перед нами возвышалась высокая деревянная дверь, украшенная искусной резьбой. За ней послышалась тяжелая поступь, и мы замерли в легком испуге и предвкушении.

Снеговик, зашедший с нами и странным образом не таявший от домашнего тепла, играл с малышкой в «ку-ку». Мила поначалу пугалась, но потом осмелела и весело повизгивала, когда снежная голова с угольками вместо глаз и морковкой вместо носа появлялась из-за огромных снежных рук.

И вот, дверь открылась, и на пороге появился Он!

Я представляла Деда Мороза несколько иначе. Короткие курчавые волосы, маленькие усики и аккуратная бородка. Если бы не расшитый золотом красный армяк, подпоясанный атласным кушаком, я бы сказала, что пред нами появился какой-нибудь профессор.

— С Новым годом! — басовито поприветствовал нас Дед Мороз. — Добро пожаловать, гости дорогие! Проходите к столу, — хозяин широко махнул рукой, приглашая нас в комнату, из которой только что пришел. — Голодные, небось?

— Да! — хором заорали мальчишки.

— Проходите, проходите, не стесняйтесь!

Я вошла и замерла на пороге, открыв от удивления рот. Передо мной предстала уютная зала с пушистой наряженной елью в центре. Удивительно, но дерево было живым, росло прямо в доме в огромной кадке, украшенной мишурой! У большого окна стоял накрытый обеденный стол. Мальчишки, вцепившись в высокие витые спинки стульев, жадно смотрели на еду. А посмотреть было на что! Салаты, жаркое, икра, всевозможные канапе, фрукты, пирожные, торты — от такого изобилия и у меня заурчало в животе.

— Садитесь! — радушно пригласил хозяин. Взял у меня из рук Милу, умело раздел и усадил на специальный детский стульчик, украшенный веселыми рисунками.

Я сняла шубу, которую услужливо взял снеговик и села рядом с детьми.

— Ну что же вы? — Дед Мороз устроился напротив. — Угощайтесь!

Мальчишки тут же набросились на пирожные, а я задумалась, чем же из этого изобилия можно покормить Милу. Но тут на помощь опять пришел снеговик — Шустрик разыскал среди яств суп, и удивительнейшим образом удерживая в снежной руке ложку, ловко стал кормить малышку. Та послушно открывала рот, не отрывая восторженного взгляда от удивительной няньки.

— Скажите, пожалуйста, — обратилась я к хозяину терема, — где мы? И как сюда попали?

— Попробуйте жаркое, — предложил он. — Кушайте, моя хорошая, за трапезой и поговорим.

Я послушно наложила в тарелку мяса с овощами и с первым кусочком забыла, что хотела спросить. Блюда были приготовлены сказочно вкусно! Мясо таяло во рту, овощной салат с удивительной заправкой услаждал вкус, и я не заметила, как съела порцию, с трудом заставив себя не брать больше ничего, ну, разве что морс, настоящий клюквенный, насыщенный ароматом и вкусом свежих ягод.

— Нам нужно домой, — снова заговорила я, разомлев от еды. — Помогите нам, прошу вас!

— Конечно, помогу, — по-доброму улыбнулся Дед Мороз. — Только вот путь отсюда не близкий, мои хорошие. И опасный. Так-то.

— Где мы?

— В мире Грез, — Мороз тихо засмеялся, заметив мою растерянность. — Понимаю, милая, для вас это звучит невероятно, но что есть, то есть. Вам повезло попасть именно на мою вотчину, а не в остроги Маеты. Вот оттуда выйти тяжело. А я помогу. Провожу до границ своего царства, а дальше сами, уж простите.

— И куда нам дальше? — я напряглась. Назад в страшную сказку возвращаться не хотелось. Даже если это и был мифический мир Грез, выбираться лучше с доброй его стороны. — И кто такая Маета?

— Вот глянь, — Мороз махнул рукой и над столом закружил апельсин. — Это мое царство Грез. Сюда попадают наделенные Надеждой. Вот царство Маеты, — вокруг апельсина закружились темные ягодки свежей смородины, — если туда попасть, выход найти очень сложно. Это, — вокруг смородины заплясали многочисленные ягоды изюма — ваш мир людей. Если пройти мир Маеты и не попасться ей, можно вернуться туда, откуда пришли, не всё так безнадежно, но вот если бы вы попали сюда — апельсин неожиданно пронзила карамельная сосулька, — то вернуться уже невозможно. Все взаимосвязано, моя хорошая.

Я сглотнула, представив, что придется пробираться сквозь смородину, то есть мир Маеты. Мальчишки, не заморачиваясь предстоящими проблемами, восторженно охали на удивительный фокус и предлагали Морозу заставить шоколадные конфетки летать им в рот.

— Я все равно не понимаю, где мы и что происходит, — призналась я. — И зачем все эти трудности? Просто отвезите нас…

— Я не могу покинуть свой пост, — ответил Мороз и сочувственно улыбнулся. — Но я дам в провожатого Шустрика. Он может путешествовать по нашим мирам и доведет до границ людских владений, но дальше ему нельзя.

— Как мы оказались тут, в отдельном купе?

Я не могла уложить в голове происходящее.

— Ты все поймешь позже, моя хорошая, — ответил Мороз. — Ты пока не готова.

— Я готова! Я хочу знать!

— Всему свое время.

Пришлось согласиться дожидаться этого самого времени, давить на гостеприимного хозяина я не могла.

Через какое-то время мальчишки выбрались из-за стола и принялись скакать вокруг елки, бороться друг с другом, превратив уютный дом Мороза в шумный детский праздник. Даже Мила была спущена на пол и тут же поползла к елке, нацелившись на хрустальную сосульку.

Я с удовольствием наблюдала за детьми и удивлялась, почему раньше они меня раздражали? Мне нравилось слышать веселый детский визг, видеть, как они общаются между собой. И только я расслабилась и успокоилась, как Дед Мороз вернул мое напряжение:

— Вам нельзя тут долго находиться. Собирайтесь, мои хорошие, пора возвращаться домой!

***

Мы уселись в большие расписные сани, уместившись вчетвером на заднем сиденье. Впереди, возницей сел Шустрик. Я ждала, что нам сейчас запрягут тройку белоснежный лошадей, но Мороз взмахнул рукой:

— В путь!

Сани плавно поднялись в воздух и полетели, набирая высоту.

— Стойте! — заорала я, вцепившись в Милу одной рукой, а другой отчаянно ища опору на санях. — Я боюсь, я не могу! Стойте!

Саням, похоже, было наплевать на мои фобии, они лишь прибавили скорости и быстро поднялись к самым облакам. Такого издевательства мой организм выдержать не мог, и не в силах справиться с диким головокружением, я стала заваливаться на бок, рискуя вывалиться. Меня тут же обхватили с двух сторон маленькие ручки, теплые щечки прижались к моим ледяным щекам и я услышала тихое:

— Тётя Вера, не боитесь, мы вас держим!

Я зажмурилась и изо всех сил постаралась сосредоточиться на приятном ощущении детской поддержки, выбросив из головы головокружительную высоту. И только расслабилась, как сани плавно приземлились.

Мы снова были в пустом бесконечном поле. Выбрались на плотный снег, а сани с легким шумом поднялись в воздух и вмиг исчезли среди облаков.

— Идемте! — позвал нас Шустрик. — Мы заходим в остроги Маеты. И запомните, что двигаться нужно только вперед, и ни в коем случае не поворачивать назад, чтобы не случилось! Это очень, очень важно!

Мы быстро зашагали по плотному насту, постоянно оглядываясь. И Маета не заставила себя долго ждать: выскочила из-под снега совсем близко от нас, протянула тонкие руки со скрюченными пальцами и прыгнула!

— Бегите! — зазвенел Шустрик. — Я ее задержу!

И мы побежали. Сначала было легко, твердый наст не затруднял движения, но потом снег стал более рыхлым, и с каждым шагом я проваливалась все глубже. Мальчишки еще держались, но потом и они начали застревать в снегу. За нашими спинами слышался разъяренный вой Маеты и смачный снежный хруст. Я провалилась по грудь, толкнула Милу на снег:

— Ползи, милая, ползи!

Мальчишки на пару шагов впереди меня беспомощно барахтались в сугробе, Валя провалился по шею и испуганно закричал:

— Тётя Вера, помогите! Тётя Вера!

Я настолько вымоталась, что бороться сил не осталось, но Валин крик придал сил. Легла на снег, подтянулась и поползла, подталкивая перед собой Милу. Каждое движение давалось с невероятным трудом, я проваливалась в снег и снова выбиралась на рыхлую поверхность. Валя все кричал, а Митя, провалившись в снег почти весь, беспомощно махал руками.

— Бежим! — услышала я звонкий голос Шустрика.

Он вытащил меня из сугроба, я схватила Милу и неожиданно почувствовала твердый снег под ногами. Без особых усилий вытащив мальчишек, Шустрик заставил нас бежать.

Мы снова услышали жуткий визг Маеты позади, Шустрик остановился, а мы продолжили бег, но как только отдалились от снеговика чуть больше, чем на метр, увязли в снегу.

Я обернулась и закричала, когда разъяренная Маета, выставив перед собой тощие руки с крючковатыми пальцами, набросилась на Шустрика. Но снеговик замахнулся и легко отбросил бабку назад. Потом вытащил нас из снега и сказал:

— Держитесь за моей спиной, будем вместе отступать!

Маета все норовила проскочить мимо нашего защитника, но он, замахиваясь, мощными ударами отбрасывал хозяйку острог назад.

Шаг. Еще шаг.

Белоснежная спокойная пелена резко сменилась воющим ветром, потемнело, над нами закружились колкие черные снежинки.

Граница?

Шаг. Еще шаг.

Шустрик без устали махал руками, а Маета упрямо лезла к нам.

И тут я заметила, что Шустрик постепенно начал таять. Ему же нельзя покидать границу, но если Шустрик отступит — мы пропадем.

На очередном рывке злобная бабка получила такой сильный удар, что отлетела далеко за пределы видимости. Шустрик обернулся к нам, он почти растаял, растерял угольки-глаза, и морковка грустно повисла на бесформенном лице.

Валя и Митя кинулись собирать оплывший снег и попытались слепить снеговика заново, но он все таял, превращаясь в блестящую лужицу.

Мальчишки кричали, плакали, собирали в ладошки холодную воду, и я никак не могла оттащить их от погибающего друга, и сама ревела, уткнувшись носом в курточку Милы.

— Спасибо, Шустрик! — крикнула я последнему снежному комочку.

Мальчишки беспомощно стояли над застывшей лужей, слезы на их щеках уже превратились в маленькие льдинки. Я рванула Митю за шиворот и неожиданно почувствовала непривычную легкость в руках.

— Мила!

Малышка растворилась, словно ее и не было. Я не могла понять, что происходит, металась на месте и в одно мгновение потеряла из виду ребят.

— Митя, Валя! Дети!

Вот теперь я ощутила настоящий животный ужас. В вихре черных снежинок возникла Маета. Бабка зло смотрела на меня горящими угольками глаз. Я заорала и кинулась к ней, пытаясь вцепиться в уродливую горбоносую рожу.

— Где мои дети?! Верни их, тварь!

Маета резко ударила меня в грудь, я отлетела назад и задохнулась болью.

— Вера! Вера! Очнитесь, хорошая моя!

Голос настойчиво звал, манил, притягивал добрыми нотками. Я с трудом проснулась, открыла глаза и увидела знакомое лицо.

— Дед Мороз?

— Вот уж не думал, что на него похож, — Мороз улыбнулся, потрогал мой лоб теплой ладонью. — Как вас зовут, моя хорошая?

— Вера.

— А фамилия?

— Зимнина.

— Вы понимаете, где находитесь?

Я огляделась и с удивлением обнаружила себя в больничной палате.

— А что случилось?

— Можно я скажу? — услышала знакомый голос, и надо мной склонился Андрей.

— Конечно, но долго не терзайте. Мы победили, теперь только отдых!

— Спасибо, Матвей Иванович, вы настоящий волшебник!

— Кто знает! — весело ответил тот, сунул руки в карманы белого халата и ушел.

— Андрей, что происходит? Как я тут оказалась?

— Ты не помнишь? — Андрей присел на кровать, осторожно взял мою руку, и только теперь я увидела, что почти вся обмотана бинтами.

— Скажи, — попросила я. — Сам скажи.

— Поезд по непонятным пока причинам сошел с рельсов. Ваш вагон оторвался от состава, свалился с насыпи и застрял среди деревьев. Верочка, — его голос сорвался, он сильнее сжал мою ладонь, — мы не могли добраться до вас несколько часов! Все, кто мог двигаться, до приезда спасателей искали выживших. Когда нашли ваше купе, почти полностью заваленное снегом, начали копать. Вас обнаружили в самом низу под снегом и ворохом одежды. От переохлаждения и травм ты впала в кому.

— А дети? — я дернулась. — Там было трое детей!

— Да, мальчики и девочка. Я сам доставал, это было так страшно, но они выжили. Врачи говорят, чудом. Вы трое боролись за жизнь с удивительным упорством.

Он ласково мне улыбнулся и нежно поцеловал в щеку.

— Там еще была их мама, — тихо напомнила я.

— Ей не повезло…

Я судорожно вздохнула, подавила рвущиеся наружу слезы и задала главный для меня сейчас вопрос:

— А что будет с детьми?

— Говорят, девочку заберет бабушка. Она уже приехала из Хабаровска. А мальчиков вернут в детский дом.

— Нет! — я рванулась, но тут же острая боль полоснула по груди. — Их нельзя бросать, Андрей, нельзя!

— Тише, Вера, лежи!

— Андрюш, — я не сдержалась, заревела, — умоляю, родной, хороший мой, помоги забрать детей, потерпи с разводом, прошу тебя! Как только усыновим, делай что хочешь, их нельзя бросать, Андрей!

— Тише, не плачь! — он наклонился и обнял меня, стараясь успокоить. — Не плачь, тебе нельзя волноваться. Если хочешь, мы их заберем, обещаю!

— Хочу, — всхлипнула я. — Очень хочу, Андрюш!

— Заберем! И знаешь, что, — он отстранился, я увидела в его взгляде давно забытую нежность, — давай начнем все сначала?

***

Митя заботливо поправил венок, а Валя в который раз поцеловал изображение матери на могильной плите. Мы постояли еще немного, прощаясь со Светланой и не сговариваясь, пошли к выходу. Я задержалась, чтобы сказать этой женщине нечто личное, такое, что не могла произнести при детях.

— Спасибо, милая, за сыновей. Я обещаю сделать все для того, чтобы они были счастливы и не потеряли связь с Милой. Спасибо!

Я отошла и постояла немного, успокаиваясь. Этот день для всех нас оказался очень тяжелым. К могиле Светы подошел незнакомый мужчина, положил на плиту две красные розы, потоптался неуверенно и я услышала виноватое:

— Ты прости меня. Ты, это, не держи зла. Не получилось у нас. Так вот…

И уходя, обернулся напоследок и произнес:

— Прощай, Шустрик!