Детская навязчивая песня. Весь день сижу, складываю из бумаги кораблики и мурлычу ее под нос. На кровати, на тумбочке, на подоконнике — везде стоят они. Беру тетрадный листок и пишу на нем желание, а потом складываю кораблики, однопалубные, двухпалубные, с трубами и без.
Рейс начался. Сейчас пассажиров погрузят в анабиоз. «Астра» после взлета перейдет в режим автоматического пилотирования, и начнется отпуск. Две недели отдыха, сиди в кресле, читай книжку, потягивай кофе и изредка поглядывай за работой приборов. Как бы не так…
Чего только не происходит в эту магическую, черную дату. Вот и заглянем одним глазком за всей этой чертовщиной…
Цикл миниатюр написанных на дружеский конкурс
Читателям:
Чего только не происходит в эту магическую, черную дату. Вот и заглянем одним глазком за всей этой чертовщиной…
Цикл миниатюр написанных на дружеский конкурс
Сколько раз за свою жизнь зарекался не напиваться — а вот опять проснулся с диким похмельем. Не-ет, если бы хмельные напитки, как раньше, делали на ржи да пшеничке, разве случилось бы такое? Это все гномы виноваты: гонят дешевое пойло из черной, вонючей подземной воды — а люди страдают.
Почему-то считается, что все дети любят клоунов. Я их ненавидел. Когда был маленьким, я рвал на части книжки, где были нарисованы их глумливые рожицы, и топтал ногами игрушечных паяцев. Один только вид купола шапито вызывал у меня панический страх.
Всему виной была роскошная вишня, что росла за окном. Ему нравилось сидеть и смотреть на ажурное, недолговечное цветочное кружево. Ей нравилось сидеть на тонких ветках, пить капельки росы из вишневых чашечек и петь гимны буйству весны.
Русалкина заводь находилась недалеко от деревни, и была она загадочной и волнующей. Старики рассказывали, что в заводи водятся русалки и они забирают к себе людей. Еще рассказывали, что из-под воды доносятся голоса, песни, а иногда и плач.
Странное было это лето. Нестерпимая жара сжигала землю. Второй месяц не упало ни одной дождинки. Редкие тучки стремительно покидали небо, не подарив ни одной капли влаги. Давящая тишина висела над вересковой пустошью, как будто предрекая беду. Ведьма часто выходила из дома и стояла, вглядываясь в даль. Она ждала…
Рубиновые капли на траве-
Так ярко в изумрудном пламенеют…
Не верьте вздорной и дурной молве-
Драконы возрождаться не умеют!
Людишки глупые в погоне за наживой
Уничтожают их, расплаты не боятся…
Но не поймут-пока драконы живы-
В их жизни сказка будет продолжаться!
Рубиновые капли на траве…
Ещё одна баллада не допета.
И люди по беспечности своей
Так и оставят мир без новой песни этой…
Евгений Панченко
Что наша жизнь? Пасьянс…
Ночь. Тишина. На столе — золотистый круг от горящей свечи. Старинная колода карт выводит затейливый рисунок пасьянса. Король. Дама. Валет. Шестерка… Ну и откуда она только взялась, опять спутав масть…
Вы верите в то, что динозавры вымерли? Статистический опрос среднестатистического жителя Земли утверждает:
– да — ответили 99%;
Вы верите в существование параллельных миров?
— да — ответили 22%;
Вы уверены в аксиоме: «Две параллельные прямые никогда не пересекаются?»
— да – ответили 89 %.
Статистика знает всё и про всех… И все-таки статистика глубоко ошибалась…
Вся экономика планеты крутится вокруг невзрачного кустика с непередаваемым запахом. Духи «Тао», шампунь «Тао», гель для душа с тао, сумочки из кожи тредата, питающегося только молодыми побегами тао. Здесь все пропитано этим проклятым ароматом. Основным способом контрабанды является вывоз семян тао. На других планетах он растет, цветет и умирает в течение года, и еще никто и никогда не смог получить семена. Поэтому один грамм чертовых семян стоит как центнер плутония. Вот мы и сидим на проклятой планете, благоухающей, как продажная красотка, чтобы отлавливать идиотов, пытающихся вывезти эти...
Голоса доносились как раз из огромной снеговой тучи…
— Мама, мама, ну хватит, отпусти, хочу вниз, посмотреть на этот огромный город и чудных людей.
— Милая, не спеши, все успеешь. Лучше повтори, что ты должна сделать?
— Мама, ну я же все помню, сколько можно повторять. Спускаюсь вниз, выбираю человека, сажусь ему на ладошку и до наступления Рождества должна выполнить три его желания.
— Милая, только не спеши, люди — странные создания, иногда они сами не знают, что хотят. Будь, пожалуйста, осторожнее.
И был день, и была ночь. И пришло горе. Беда за бедой накатывала на великий народ.
Сначала пришел туман ядовитый и удушающий. Вода стала зловонной, тягучей, не пригодной для питья. Едкая слизь, убивающая все живое, расползлась по земле, покрывая дороги и дома. Мор напал на деревни и поселки. Тысячами свозили тела на погост. Священники не успевали отпевать души усопших. По дорогам потянулись кликуши, предвещающие конец света. То тут, то там в трактирах вспыхивали разговоры про мудрого старца, живущего высоко в белых горах, в непроходимых пещерах. Из уст в уста переходили слухи о том, что...
— Ден, за что ты так любишь баб?
— Они прекрасны и неповторимы.
— Все?
— Конечно, и притом каждая по-своему.
— А если они уродины?
— Значит, мы просто что-то в них не разглядели.
Закрываю глаза. Медленно выравниваю свой пульс с биением пульса Беллы и, отсчитывая удары, погружаюсь в темноту. Вокруг меня исчезают свет и звуки; когда прекращается противное чувство головокружения, открываю глаза. Длинный темный коридор. Двигаюсь вперед, отсчитывая гулкие шаги. Раз, два, три, четыре, пять…двадцать, двадцать один. Я медленно изменяю реальность, сейчас будет поворот, а за ним дверь. Заворачиваю за угол, так и есть, дверь на месте. Ну, держись, малышка, я уже иду. Толкаю дверь и вхожу…
Под деревом сидела девушка. Светленькая, нежная, в хорошей дорогой шубке, пуховом платке, но вот только совсем бледная. Мороз уже вовлекал ее в вечный сон.
Как в городе люди живут, не пойму. Прямо по вокзалу злыдни с шишунами шастают, какие-то сумки, баулы из угла в угол перетаскивают. В переходе Боли–башка сидит, помощи просит.
Дороги бывают разные: прямые, как стрела, и извилистые, как речь словоблуда; широкие тракты или едва заметные тропинки. Но иногда наступают времена, когда все дороги связываются в узел, скручиваются в клубок, сплетаются самым немыслимым способом. Вот в такое время и становятся центром мироздания придорожные гостиницы, шинки, кабаки и таверны. Да мало ли как называется пристанище на пересечении дорог — лишь бы были стены и крыша, чтобы укрыться от непогоды, горящий очаг, еда и кружка напитка, да хорошая история, что бы скоротать ночь…
