Близкий контакт

Лучи заходящего солнца ласкали берег, волн почти не было, и в той части городского парка, что выходила на набережную, царила благословенная тишина. Сергей шел по гравийной дорожке, иногда поглядывая на покрытую бликами рябь моря, но чаще просто уткнувшись взглядом в сбитые носки кроссовок. Ими он то и дело зарывался в гравий, который издавал при этом громкое «шшшрр».

Откуда-то из-под негустой бородки («для солидности» — говорил Сергей в свои двадцать два) доносилось неясное бормотание. Однако в завершении дня в эту часть парка редко заглядывали люди, и поэтому прислушиваться и выяснять, чем же так озабочен лаборант океанариума — было некому.

Пятнадцать минут назад закончился ученый совет, на котором профессор Капустин в пух и прах разбил Дмитрия Савина, Сережиного научного руководителя, и ту работу, которую они вели в океанариуме уже не первый год. «По тем скромным результатам, — говорил Капустин, — которых, как нам здесь было показано, якобы добились Савин и компания, невозможно делать столь смелые заключения. Невозможно утверждать о наличии хоть какого-то интеллекта у дельфинов. Да, обучаемость у этих млекопитающих на высоте. Но это лишь следствие того, что площадь коры головного мозга у них в два раза превышает человеческую. Но в то же время, содержание нейронов в мозговом веществе на один кубический миллиметр очень, очень мало — меньше, чем у приматов!» И ещё. «Всё что происходит на сегодняшний день — ничем, кроме игры назвать невозможно. Человек играет с дельфином, и дельфин играет с человеком. При этом мы играем дома со своим котенком, но вопрос о его интеллекте, сами понимаете, у нас не встает! И тот факт, что множество раз дельфины спасали жизнь человеку… Мы никогда не узнаем о случаях, прямо противоположных, когда оказавшегося далеко от берега в воде человека дельфины несли не в сторону суши, а в прямо противоположном направлении, в глубь океана».

Остановившись, Сергей повернулся к морю, затем подошел к краю обрыва и опустился на мягкую траву. Он никогда не забывал, как впервые в своей жизни близко познакомился с дельфинами. Не издали — проплывающие среди морских волн дельфиньи стаи он видел наверное с самого своего рождения, еще пацаненком убегая из дома и подолгу просиживая на краю отвесной стеной обрывающегося к морю утеса Сигнальный. Нет, это был его первый прямой, близкий контакт с дельфинами. «Мы никогда не узнаем о случаях, когда дельфины уносили человека в сторону открытого моря…» Тогда он впервые узнал, что может означать эта фраза.

Отец Сергея, непростой в обычной среде человек, замкнутый в общении, совершенно преображался, когда оказывался в море. На своем катере он обошел побережье на много километров в обе стороны, изучая морское дно. Маленького Сережку он с собой не брал — ведь сыну тогда было только семь лет. Но каждый раз вместе с мамой, крепко держа её за руку, Сережка вечерами выходил на пристань встречать отца.

Так продолжалось до того страшного дня.

К трем часам пополудни на берег навалился ветер, порывы его за несколько минут подняли большие сильные волны, и они раз за разом обрушивались на причал. По всей береговой линии объявили штормовое предупреждение, хотя еще накануне шторм обещали только к утру следующего дня.

Мама в течении получаса безуспешно пыталась связаться с отцом по рации, Сергей отчетливо помнил, как она колотила своими маленькими кулачками по корпусу станции, словно от этого связь должна была стать лучше. Потом она подбегала к окну, несколько минут вглядывалась в море, покрытое темными грозовыми тучами, затем садилась на диванчик рядом с Сережей, обнимала, целовала в лобик, говорила, что все будет хорошо, и папа обязательно вернется… И снова бралась за рацию.

Потом позвонил Владимир Сазонов, друг отца, в этот день он дежурил на южной навигационной РЛС.

— Лена, — прокричал в трубку Сазонов, — кажется мы обнаружили Вадима!

Маленький Сережа подошел ближе, прислонился ушком к телефонной трубке с обратной стороны, обняв маму за руку, и слышал каждое слово.

— Где? Где он, Володенька? Скажи только, что с ним всё хорошо! Я наверно уже целый час не могу с ним связаться!

— Мы тоже не можем выйти с ним на связь, возможно, у него повреждена рация. — В разговор встревали помехи, но слова всё равно можно было разобрать. — Несколько минут назад наша станция засекла движение в трех милях южнее, это точно Вадим, мы получили ответный сигнал его навигационной системы. Судя по курсу катера — он движется в сторону Лазурного ущелья. При таких волнах — это самое верное решение. Если он проскочит рифы и войдет в ущелье — там ему уже ничто не будет угрожать. Я поднимаю спасательную бригаду, и мы выезжаем…

— Я еду туда! — крикнула Лена в трубку и бросили её на аппарат, а Сережа вцепился в рукав её кофточки, и зашептал: «Мама, я с тобой, мама, я с тобой…»

Она не стала спорить, схватила сына в охапку, выбежала из дома, усадила его на заднее сиденье их старенькой «нивы», и повела машину в сторону Южной гряды.

Начался дождь. Местами ветер повалил деревья, и им приходилось объезжать внезапные преграды либо другой дорогой, либо увязая колесами в размытой грязи обочин. Один раз они чуть не застряли, но чудом, словно налетевший порыв вдруг решил помочь им, подтолкнув сзади, они выскочили из канавы обратно на дорогу.

До ущелья добрались за полчаса, хотя ощущение было такое, что дорога растянулась часов на двенадцать. «А Вадим?» Лена прикинула: три мили до южной РЛС, плюс ещё пять до ущелья. При таком шторме максимум, на что был способен катер Вадима — десять узлов, а это значит — совсем скоро он должен был появиться. Справа и слева нависали темные скалы, и пологий берег был только здесь, в самом конце ущелья. Маленький пятачок, покрытый чистейшим песком — именно из-за него ущелье и получило свое название.

Выскочив из машины и не обращая внимания на усиливающийся дождь, они подбежали к берегу, вглядываясь в бушующие за рифовым барьером волны. Минута за минутой проходили в молчаливом ожидании. Вой ветра в скалах и барабанный бой дождя были с ними всё это время… Пока среди волн вдруг не промелькнули топовые огни.

— Это он! Это он! Это папа! — закричал Сережка, указывая в ту сторону. А мама крепко прижала сына к себе, и через рев стихии он отчетливо услышал ее шепот: «если он проскочит рифы…» Она повторяла эту фразу, оброненную Владимиром в телефонном разговоре, как молитву, как заклинание, словно это могло помочь её мужу.

Ветер усиливался, волны становились всё больше, но вместе с тем это и повышало шансы Вадима на одной из них перескочить опасный участок. Надо было только точно рассчитать момент… И у него всё должно было получиться. Катер выскочил на гребень, Вадим тут же снизил обороты, чтобы не обогнать волну и позволить ей нести катер на себе, словно огромного серфера, скатывающегося с ее склона… И вдруг, когда маневр был почти закончен, внезапно налетела поперечная волна.

Она ударила катер в борт, отбросила назад, и понесла прямо на скалы. Прошло всего несколько секунд, и Сережка всем телом почувствовал удар, когда катер вынесло на камни, а затем накрыло волной и утащило обратно в море…

…Они взлетали над водой и снова ныряли в накатывающие волны. Их было… пять?.. десять?.. пятнадцать? Сережке показалось, что их не меньше сотни. И они неслись к тому месту, где волны поглотили катер.

— Мама, ты это видишь?

— Да, сынок, да, — тихо проговорила она в ответ. — Они спасут папу, обязательно спасут.

Прошло наверно минут пять, прежде чем стая дельфинов снова показалась на поверхности. С полукилометровой дистанции трудно было что-либо различить, но Сережке показалось, что он видит оранжевый жилет отца. Теперь дельфины плыли в сторону берега неторопливо, больше заботясь о спасенном, чем о скорости, поддерживая человекао своими спинами на поверхности. Сережка посмотрел на маму, а та глядела на процессию, и на её лице сквозь перемешавшиеся капли дождя и слезы — проступила слабая улыбка надежды.

Когда до берега оставалось метров сто — дельфины вдруг остановились.

— Плывите же, плывите… — проговорила Лена, и тут же закричала, бросившись в воду — плывите, черт вас возьми!

А Сережка побежал за ней, ухватился за карман джинсов и тоже закричал: «Мама, не надо, не надо!» Так они и стояли: она по колено, а он по пояс в воде, вцепившись в мамин карман как в спасательный круг. Волн здесь почти не было даже в такую ненастную погоду: они гасли, как только входили в ущелье, а от ветра защищали обступившие со всех сторон скалы.

А там, совсем рядом, происходило что-то непонятное. Два дельфина остались поддерживать человека на своих спинах, а остальные отплыли, и образовали круг, высовывая из воды свои морды. Они довольно точно держали строй, и их действительно было не меньше сотни. Внезапно они все стали издавать свисты и щелканье, и даже сквозь вой ветра это был настолько сильный и резкий звук, отраженный и усиленный скалами, что Сережка отцепился от мамы и зажал руками уши. А когда звук стал невыносим — вдруг резко оборвался… и наступила тишина. И в этой тишине дельфины разом ушли под воду, а следом за ними ушло под воду и тело его отца.

Где-то позади зарычал мотор — это по склону спускалась машина спасательной службы. УАЗ остановился рядом с их «нивой», из него под уже не такой сильный дождь (действительно ли он утихомирился, или просто стало не важно, затопит ли небесная вода этот берег вместе с ненавистными дельфинами, или всю планету целиком?) вышли люди. Один из них, попросив жестом остальных оставаться на месте, подошел, войдя в воду, положил женщине руку на плечо.

— Лена, пойдем в машину…

Она посмотрела на Сазонова, взгляд у неё был… словно в нем застыло удивление, перемешанное с непониманием. И ожиданием, что вот сейчас, вот сейчас ей всё объяснят и расставят по полочкам. И снова всё будет хорошо, снова всё будет как и прежде. А то, что случилось — это просто дурной сон.

— Что они сделали? Ты видел? Что?.. Почему?..

— Прости… Но я думаю, что когда они несли Вадима — он уже был мертв. Идем, Лена. Сережа, возьми маму за руку. Ребята сейчас пройдут по дну — здесь они могут начать работу немедленно.

Лена взяла Сережку за руку и они вышли на берег. А он время от времени поворачивался, и смотрел на то место, где недавно дельфины устроили свой «хоровод».

Сазонов повернулся к спасателям:

— Ребята, давайте. Начните с той точки, где мы отметили стаю в последний раз…

— Мама-а-а!

Сережкин крик заглушил всё: ветер, дождь, шторм, голоса. Лена обернулась почти мгновенно. Её сын стоял лицом к заливу, и вытянул руку в ту сторону, где скрылся под водой Вадим. Точно в том месте (потом Сергей часто сомневался, не было ли это игрой воображения маленького мальчика, потрясенного произошедшим) вода осветилась тусклым, шедшим с глубины, светом… И тут же в это место ударила молния.

Аквалангисты тогда прочесали весь залив, всё его дно до самых рифов. Поиски не прекращались двое суток. Но тело Вадима так и не нашли. А Сережка потом ещё долго верил в то, что дельфины, чтобы спасти его папу — забрали отца с собой. И что однажды он вернется.

Вернется за ним.

Мама Сергея тогда всё же заболела, но физический недуг прошел быстро, а вот от душевной раны она так и не оправилась. Часами пропадала на берегу, взгляд не от мира сего, и в каких краях витала её душа в тот момент — не мог сказать никто. Сначала ждали, когда пройдет шок, но он так и не проходил. Лену показали психиатру, и у неё обнаружилось сильнейшее нервное расстройство, психика колебалась, словно на острие лезвия: один неверный шаг — и можно оказаться за гранью.

Лену поместили в больницу, и Сережка каждый день её навещал. Гулял с мамой, подолгу рассказывал ей всякие глупости, а она… Сергей и через десять лет не мог с уверенностью сказать: с ним ли она в данный момент находилась, или снова где-то очень далеко.

А потом она умерла. Сергея призвали в армию, и хотя он и писал ей письма почти каждый день, даже просто по несколько строчек, когда не получалось больше… Врачи сказали — инсульт, приступ случился в выходной день, да ещё и в праздник. Нянечка отлучилась поворковать с медбратом, а когда к вечеру пошла с обходом по палатам — было уже поздно. Сергей же знал — она умерла от одиночества. И в большей степени Сергей винил в этом себя.

Поднявшись с травы, Сергей подошел к самому краю обрыва. Солнце клонилось к закату, в спину подул легкий вечерний бриз. «Разбежаться бы, и прыгнуть вниз со скалы! Нырнуть до самого дна, вынырнуть, и плыть, плыть, плыть!..»

Но нет. Ещё не вечер, ещё не все задачи решены. Есть у него на сегодня ещё одно дело, самое важное на ближайшее время. А потом уже можно будет собрать все необходимое, погрузиться на яхту, и отплыть месяца на три-четыре, и никаких тебе профессоров-академиков, ни декана из университета, где учился Сергей. Того декана, что потребовал отказаться от работы с Дмитрием Савиным. «Если ты конечно хочешь закончить обучение в университете и перейти в аспирантуру»…

Через двадцать минут Сергей вошел в здание океанариума, поздоровался с охранником, и прошел к лабораториям дельфинариума. Проходя по первому этажу мимо прозрачных стен бассейна, он прислонился щекой к стеклу, прислушался. Отыграл пальцами быструю ритмичную дробь. Сначала он услышал ответ — дельфин повторил тот же ритмический рисунок, издавая щелкающие звуки, а потом с другой стороны стекла к нему подплыл Пятнашка.

Сережа дал ему это имя сразу, как только увидел, ещё десять лет назад, при первой их встрече.

Тем летом он и двое его друзей удрали из интерната, в котором учились, соорудили из досок плот, и отправились на островок, торчавший в двух километрах от берега из воды неприступными черными пиками скал. На середине пути налетевший порыв ветра перевернул их хлипкое суденышко, и они оказались в воде. Мальчишки ухватились за останки плота, и усиленно заработали ногами, направляя в сторону берега, а вот Сережку оттащило волнами дальше.

Он хотел закричать, но ужас холодными тисками сковал легкие, и из них не вырвался даже слабый шепот. Он не пытался грести, потому что понимал: такое расстояние он не преодолеет. Выбьется из сил уже на середине дистанции. И тут к нему пришли слова, от которых почему-то стало спокойно. «Ну вот, папа, значит, пришла пора нам снова встретиться».

К этому времени одежда намокла, и отяжелевшие кроссовки потянули его вниз. Волны расступились, но лишь для того, чтобы снова сомкнуться уже у него над головой. Сережка плотнее сжал губы, удерживая последние остатки воздуха в легких, но вместе с тем он чувствовал, что погружается всё глубже…

Удар в спину вывел его из оцепенения, рот его разжался, и он глотнул соленой воды. А в следующую секунду он был уже на поверхности. Что-то было в его руках. Во что-то Сережка вцепился мертвой хваткой, не желая отпускать. «Отломившаяся от плота доска — это она толкнула меня в спину». Осмелившись отпустить одну руку, Сережка провел ладонью по лицу и глазам, и посмотрел перед собой. Он держался за плавник дельфина, а тот, почувствовав, что мальчишка пришел в себя и крепче ухватился — поплыл к берегу. Сережка с такой силой прижался к нему, что весь путь до берега, стоило только ему приоткрыть глаза — он видел лишь большое белое пятно на черном боку дельфина.

Доставив Сережку на мелководье, дельфин не церемонясь, но всё же аккуратно, сбросил его со спины, и умчался обратно в море, а через несколько минут появился снова, неся на своей спине друзей Сергея. Те сразу же, как только почувствовали дно под ногами, рванули на берег и растянулись на песке, а Сережка подошел к дельфину, обнял его и… расплакался. Провел ладонью по большому белому пятну на боку дельфина, и имя само легло на язык:

— Спасибо, Пятнашка… — сказал он.

Так они и подружились.

Поприветствовав Пятнашку, Сергей поднялся по лестнице на второй этаж и зашел к биохимикам. Все уже разошлись, осталась только Василина — такая же лаборантка, как и он. Когда он вошел — Василина обернулась и, улыбнувшись приветливой улыбкой, спросила:

— Ты снова к своему Пятнашке?

— Да, Вася, — так он называл её, когда они оставались вдвоем. Василина не обижалась, знала, что называет он её так не от фамильярности, а больше ласково, — Возможно, что скоро нам придется попрощаться.

Отодвинувшись от компьютера, Василина повернулась на табуретке к Сергею лицом, глаза источали крайнее удивление.

— Почему? Что-то случилось? Ты уйдешь из лаборатории?

— Я-то тут причем? Сегодняшнее заседание… Это был не совет ученых умов, это был разгром, элементарный расстрел на месте, — сказал Сергей резко, но не зло. Злобы уже не осталось. — Полный разгром. В обсуждении озвучено не было, но потом, когда совет закончился, я слышал разговоры. И в них не было ничего утешительного. Нашу работу закроют, а лабораторию и дельфинов передадут Капустину. Этот черт добился-таки своего.

— Закроют нашу работу? — Василина опешила. — А как же Дмитрий Иванович? А как же мы?

— А тут все просто, — пожал плечами Сергей, — кто хочет — может остаться, и кропать открытия во благо доброго имени Капустина. Но это не для меня. Я уйду.

Немного помолчав, Сергей спросил:

— Ты слышала, каким направлением возможно он будет заниматься?

— Нет.

— Вживление имплантатов и дрессура для спецопераций. А здесь — он развел руками, указывая на пространство вокруг — будут изучать методы воздействия на мозг дельфинов через имплантаты.

— Какая чушь! — возмутилась Василина. — Не может быть!

— Официально о таких вещах никто и не заявит. Но слухи уже ходят.

— Он же… Садист! — на её глазах навернулись слезы. — Это всё равно, что… пустить козла в огород…

— К сожалению, руководство института другого мнения, и видит в его работе прямую для себя выгоду. Хотя и прикрывается выгодой института.

Он подошел к Василине, погладил её по волосам.

— Погоди ты переживать, может быть всё ещё изменится. И вообще это пока только слухи.

— Да, — всхлипнула она, — только и остается надеяться. — Провела ладошками по глазам. — Иди уже к своему Пятнашке, нечего на меня такую смотреть!

Она улыбнулась, Сергей кивнул ей в ответ, и предложил:

— А ты иди отдыхать, сидишь тут каждый день допоздна. Я сам всё закрою.

Василина посмотрела на него с благодарностью, улыбка её из неуверенной стала широкой и открытой.

— Спасибо, Сереж, так и сделаю. Вот только в порядок себя немного приведу…

Попрощавшись, Сергей вышел из лаборатории и направился к бассейну.

Пятнашка появился в дельфинариуме год назад.

Савину тогда нужны были новые особи для эксперимента, ещё не адаптировавшиеся к жизни в ограниченном пространстве бассейна, а тут как раз поступила информация от пограничников, что в районе мыса Туманный замечена группа дельфинов. Дмитрий тут же связался со своим приятелем, капитаном рыболовецкой шхуны, промышлявшим сейчас в тех местах, усадил всю свою группу в катер, и они отплыли.

— Они странные, очень странные по нашим понятиям существа! — говорил Савин под рев мотора, пока они шли на катере. — Мне даже порой кажется, что это альтернативный нашему разум, пошедший иным путем развития. И малое содержание нейронов в их мозгу — это не «дефект», это просто совершенно иная организация деятельности их мозга. Ты посмотри: с одной стороны они яркие индивидуалы. Из записей наблюдений, анализа голосовых записей и поведения — однозначно определяются имена, которыми они обращаются друг к другу. Но при всем, я в этом уверен, их разум коллективен. Порой ими совершаются действия, которые невозможно объяснить только голосовыми и визуальными коммуникациями…

Через полчаса они уже поднялись на палубу шхуны, а ещё через полчаса — были в нужном квадрате.

Дельфинов они обнаружили почти сразу, и поведение их Сергею не понравилось. Что-то странное было в их поведении, какая-то отрешенность. Они не плыли, да и вообще почти не двигались, словно силы их были на исходе, и они старались сберечь их последние остатки. На воду спустили шлюпку, в ней были Сергей, Василина, и двое матросов со шхуны.

Когда они подошли ближе, Сергей понял в чем дело. Дельфины были ранены. У двоих были огнестрельные раны, а из спины третьего торчал гарпун. Нужна была срочная помощь. Сергей дал сигнал на шхуну, чтобы подходили, но аккуратно, и спускали сети.

Дельфинов одного за другим подняли на борт и опустили в аквариумы.

— Ах, ты мой хороший! — Дмитрий похлопал одного из них по спине. — Не пугайтесь, ребятки, сейчас мы вас подлатаем, а потом пойдем к нам на восстановительную терапию.

Сергей уже готов был дать команду, чтобы шлюпку поднимали, как позади него раздался всплеск. Он повернулся, и засветился улыбкой.

— Пятнашка, привет! — он лег грудью на борт шлюпки, протянул руки к дельфину, и тот ответил ему громкой трелью.

Они немного поиграли, но внезапно Пятнашка застыл, и взгляд его был направлен на палубу корабля.

— Да, Пятнашка, там твои. Но ты не беспокойся, мы их подлечим, и они у нас будут как самые почетные гости. Никто у нас не посмеет обидеть ни одного дельфина.

Пятнашка перевел взгляд на Сергея, потом на палубу, затем снова на Сергея. И вдруг закачался из стороны в сторону.

— Да ты что, Пятнашка? Что случилось?

Но дельфин продолжал раскачиваться из стороны в сторону, глядя то на Сергея, то на борт корабля. И тут до Сергея дошло.

— Ты хочешь, чтобы мы их отпустили?

Пятнашка остановился, и затряс мордой верх-вниз.

— Всех?

То же движение.

— Но мы не можем вернуться пустыми, понимаешь? И им нужна помощь! — Сергей погладил его, и сказал: — А давай договоримся так. Как только им не понравится у нас, и они запросятся обратно — мы их сразу выпустим?

Пятнашка буквально оттолкнул руку Сергея, отплыл чуть назад, и снова закачался из стороны в сторону. Сергей задумался, почесывая макушку, потом повернулся к кораблю и крикнул ждавшим его команды на палубе людям:

— Вира!

Когда шлюпку подняли, Сергей выпрыгнул из неё, и подошел к Дмитрию, возившемуся с аппаратурой около аквариумов с дельфинами.

— Дмитрий Иванович, мы должны их отпустить…

Спорили они тогда долго, за это время корабельный врач вместе с Василиной успели оказать первую помощь пострадавшим дельфинам. Всё же Дмитрий решил поверить чутью Сергея, и их дружбе с Пятнашкой, о которой наслышаны были в их лаборатории все. И дельфинов отпустили. Попрощавшись с командой они спустились в катер и взяли обратный курс.

— Смотрите! — вдруг вскрикнула Василина и указала справа по борту.

Все посмотрели в ту сторону.

— Сергей, — улыбнулся Дмитрий, — по-моему это твой Пятнашка. И сдается мне, он доволен нами и своей работой!

Пятнашка сопровождал их всю дорогу, то обгоняя, то возвращаясь обратно, выпрыгивая из воды то справа, то слева по борту, грациозно кувыркаясь в воздухе. А когда они подошли к пирсу — вдруг отплыл в сторону и ткнулся в створы шлюза океанариума. Сергей попробовал подозвать его, но Пятнашка лишь отплывал в сторону, а потом снова возвращался к створам.

Тогда Сазонов и предположил:

— Кажется, Сережа, твой друг хочет к нам в гости?..

Подойдя к краю бассейна, Сергей остановился и вытянул перед собой руку. Тут же из воды выпрыгнул Пятнашка, ткнулся носом в ладонь, и плашмя упал в воду, подняв фонтан брызг, окатив ими Сергея с ног до головы. Скинув кроссовки и сняв носки, Сергей сел на край бассейна и опустил ноги в воду. Пятнашка подплыл к нему и положил голову ему на колени.

— Вот и заканчивается наша с тобой работа. Закрывают нас, — проговорил Сергей, глядя во внимательные глаза дельфина. — Но мы ведь не зря прожили это время, правда?

Пятнашка что-то ответил ему на своем языке, и Сергей воспринял эту тираду как одобрение.

Пятнашка, если можно так сказать, был у них на привилегированном положении. Время от времени его выпускали из дельфинариума, но каждый раз через несколько часов он возвращался обратно. А однажды он вернулся не один.

До этого момента Сергею часто в шутку вспоминали тот их поход за дельфинами, называя эту историю «выездом скорой помощи». Но когда Пятнашка привел трех дельфинов, тех самых, живых и полных сил — все стали понимать, что их отношения — нечто большее, чем просто дружба человека и дельфина.

Сергей поднялся на ноги, посмотрел на Пятнашку.

— Я не допущу, чтобы над вами издевались. Понимаешь? — проговорил он. — Сейчас мы кое-что сделаем, и я надеюсь, что друзья не будут меня за это сильно уж осуждать.

Он зашел в пультовую. Активировал управление, и открыл все заслонки, отделяющие вольеры с дельфинами от центрального бассейна. Сергей стоял и смотрел, как бассейн постепенно наполняется этими грациозными созданиями. Всего их было двенадцать. Затем он повернул главный рубильник, и тут же с противоположной стороны заработали моторы, открывающие шлюз, ведущий из бассейна в открытое море. Сделав это, он снова подошел к краю бассейна, присел.

— Здесь вам больше нечего делать, плывите отсюда скорей, плывите подальше, и расскажите всем своим, как не попадаться в наши сети. Вам больше нельзя сюда возвращаться.

Дельфины кружили в центре бассейна, о чем-то щебеча между собой, а потом разом повернулись и подплыли к Сергею. Пятнашка был ближе остальных, он всё время старался повыше вынырнуть из воды и уцепиться за пальцы руки Сергея. Опустив руку пониже, Сергей позволил ему сделать это…

Почувствовав острые уколы зубов дельфина, Сергей попытался отдернуть руку, но Пятнашка держал крепко. Вместо того, чтобы отпустить, он потянул на себя, Сергей потерял равновесие, и упал в воду. «Что за странные игры?» — хотел он прокричать, но только промолчал, опасаясь наглотаться воды.

Остальные дельфины окружили их и отталкивали дальше от края бассейна, к центру. И вот тут Сергей запаниковал. Пытаясь удержаться на поверхности, он замахал свободной рукой, закричал, но тут же ушел под воду и чуть не захлебнулся.

Он не закрыл глаза, и только поэтому увидел… Дельфинов в бассейне было не просто много. Их было невероятное количество. Весь бассейн был заполнен ими, и вода словно кипела от их постоянного движения.

Стоило только Сергею выплыть на поверхность, как два дельфина тут же навалились на него, и потащили вниз. «Да что же они от меня хотят?» — подумал Сергей. Набрать воздуха в легкие он не успел, грудь сдавил спазм, губы непроизвольно разжались, и в легкие потекла вода…

Они неслись по волнам, выпрыгивая из воды и снова ныряя, толкаясь крупными боками, играя и издавая веселые трели.

— Я всегда знал, что ты ещё вернешься! Но где, где ты так долго был?

— Во многих местах, сынок. Но каждый раз я возвращался сюда, и всегда был рядом с тобой.

— Ты мне расскажешь о том, что случилось тогда, в ущелье?

— А ты ещё не понял? Ведь то же самое произошло и с тобой… Мы никогда не станем полностью ими, но мы всегда будем принадлежать их, теперь и нашей семье. Люди и дельфины поделили планету на две больших сферы: ту, что над поверхностью океана, и ту, что простирается в глубинах вод. Иногда они встречаются на границе этих двух миров. Люди опускаются под воду, желая знать, как устроен другой мир. Но ведь и дельфины тоже очень любопытны, и им интересно, как устроен мир сухопутный. И в тех океанариумах, в одном из которых работал ты… Я бы не рискнул однозначно ответить на вопрос, кто кого изучал!

— А те дельфины, которых мы отпустили по твоей просьбе, ты знал всё заранее?

— Еще бы! Во-первых, я знал, что в своей среде соплеменники окажут им именно ту помощь, которая была необходима… Хотя они часто вспоминают приятное ощущение тепла и заботы, что проникало в них от рук твоей подруги. А во-вторых… мои человеческие корни подсказали, что если их отпустишь именно ты — в будущем это окажется прекрасным аргументом, чтобы принять тебя в нашу семью.

— Мы ведь не первые?

— Конечно нет, сынок. Такое преображение, как с нами, случалось и раньше. С теми, кого не удавалось спасти. Правда только в том случае, если на это были согласны все в стае, без исключения. Это может показаться жестоко… Но всё равно, каждый раз, дельфины борются за жизнь любого человека… Тебе ещё многое предстоит узнать, и многому научиться!

— Там впереди — наша стая?

— Да, и сейчас тебе предстоит пройти ритуал вступления. Готов познакомиться со своей новой семьей? Однако думаю, что многих ты уже знаешь…

— Папа…

— Да, сын?

— Ты не обижался, что я называл тебя Пятнашкой?

— Эх ты! — отец толкнул сына в бок, и они закувыркались в волнах. — Это были самые приятные звуки в мире! Догоня-а-ай!..

КОНЕЦ