Уважаемый минуситель Сидор Николаев Николаев Сидор writercenter.ru/profile/shsh/, вы два комма пропустили)))) минусов не додали!!!)))))))))))))))))))))))))))))))
Гмырр, по словам всеми уважаемого старосты Приречья, был настоящим наказанием и даже хуже, язвой и проклятием деревни. Мнения земляков по этому поводу делились ровно пополам, одни поддерживали старосту, другие видели во всех проделках и проказах мальчишки просто неуёмность юности и жажду познания нового. Сам Гмырр относился к своей славе «в каждой бочке затычка» очень спокойно, вернее даже безразлично, поскольку ему всегда было некогда. Ну, вот например, сегодня с самого утра он ловил рыбу вместе с соседом, который о партнёрстве, конечно, не знал, но это не так уж и важно. Сам процесс ловли не вызывал удивления, это уже был пройденный этап в познании мира, интересовала реакция рыболова, когда вместо карасика на крючке обнаруживалось нечто иное. Так при добыче амулета приманивания удачи сосед исполнил танец победы на берегу, а вот старый ботинок уже вызвал очень нехорошие высказывания в адрес хозяина, да и самого Гмырра тоже упомянули в этой тираде.
Гмырр сидел в ивовых кустах на берегу речки и размышлял, чем лучше неработающий амулет рваного ботинка? Материала для нового опыта пока не имелось, а отправляться в деревню за добычей в данный момент было рискованно, наверняка, староста уже проснулся и обнаружил пропажу и амулета, и обувки. Не стоило нарываться на очередную выволочку. Хотя вот в данном случае Гмырр был почти что не причем. Амулет он честно обменял у старостиного сына на переливчатое фазанье перо. Он же просто показал пёрышко всем своим друзьям, рассказывая, как эта прелесть неотразимо действует на противоположный пол, а вот ему Гмырру это пока не нужно, ему нужна маленькая удача. И через час эта удача уже лежала у него кармане. А с ботинком получилось ещё проще, тот вообще был случайно найден, Гмырр, можно сказать, за него запнулся, проходя мимо, вернее пробегая, вернее даже выбегая из старого старостиного погреба. Это полуразрушенное сооружение предков, казалось, давно было заброшено и забыто, и компания мальчишек решила устроить там свой тайник и главное место встречи. Но староста оказался резко против, обнаружив компанию разбойников, как он вопил «в самых истоках и сердце его рода». И якобы надругатели были шумно выдворены. Бежать пришлось быстро и через старостин двор, где и бросился под ноги тот самый старый ботинок, ну не оставлять же его один на один с разъярённым старостой? Вспоминая вчерашнее изгнание, Гмырр вдруг озадачился реакцией старосты, зачем это ему понадобился погреб, ведь столько времени пустовал ненужный никому. Значит, что-то намечается, что-то будет интересное. А может уже есть? Целая ночь прошла, а он ничего не знает, не проследил, недоглядел. И забыв о рыбной ловле и соседе, что ещё что-то ворчал под нос, Гмырр с шумом и треском выломился из кустов и побежал в деревню.
На правах рекламы! для вдохновения, может кто-то вдруг что-то увидит для себя и напишет всем нам))))
Право касания.
Оффтопик
— Тин-туам, тин-туам, тиннн-тииин — выводили нежную мелодию храмовые колокольчики. Они тихо болтали с ветром, охраняя покой Священного Проводника.
Саенг Дуан* лежала на веранде в полутени шелкового навеса, вытянув свое гибкое совершенное тело, — любуйтесь и поклоняйтесь божественной красоте. Хоть Кимилу и был не последним человеком в королевстве, но Саенг Дуан была намного выше по статусу. Он — кхаратчакан** — пыль, по которой она царственно ступала. Кимилу преклонил колени и совершил крап***. Чуть скосив глаза на подданного, Саенг Дуан продолжила отдыхать, позволяя подойти ближе. А Кимилу должен был этот отдых сделать еще более приятным. Вот уже двадцать поколений семьи Кимилу служили королю и Храму, почетная и завидная обязанность была и достаточно опасной, любое недовольство со стороны Саенг Дуан и голова Кимилу слетела бы с плеч. Удовольствие Священного Проводника — святое дело. Но Кимилу любил свою работу, и хотя разговаривать они не могли, но мысленно, мысленно… Может именно потому независимая и капризная Саенг Дуан явно благоволила к нему. И взгляд чуть-чуть раскосых глаз, обращенный на Кимилу, никогда не был застывшим и холодным, как синие тени гор, куда провожала завершивших свой путь Саенг Дуан. Взгляд бывал разным. Ленивым и сонным, когда по крыше Храма барабанили капли нескончаемого дождя. В помещениях Храма было тепло и сухо, монахи заботились о Проводниках, но выйти погулять не представлялось возможным, посетители тоже нечасто наведывались, и Саенг Дуан тогда явно скучала. Взгляд бывал ярким и озорным, когда появлялись гости, с ними можно было поиграть, развлечься, просто сходить на прогулку, посидеть на берегу пруда, разглядывая купающихся принцесс и храня их драгоценности. Ведь маленькая и изящная Саенг Дуан могла иногда смотреть так, что слова застревали в горле, мысли путались, а руки дрожали, и тот на кого так глядели, спешил поскорее уйти, чтобы спасти хотя бы свою земную жизнь. Непроницаемо загадочным взор становился на священных церемониях, что-то такое нездешнее появлялось в этих глазах, что и Кимилу, видевший и знавший, как рождаются, живут и умирают Проводники, начинал верить, что они знают все тайны мира, и надеяться, что однажды одна из Священных Проводников проводит и его. Но то время еще не настало. А сейчас было время прикосновений.
Первые движения были осторожными, невесомыми, едва касаясь, словно спрашивая, позволено ли? И только получив снисходительное одобрение, можно было продолжать более энергично. Помассировать, погладить и расправить каждый священный пальчик, потереть складочку между ними так, чтобы эти пальчики растопырились, приглашая на новую ласку, а сама Саенг Дуан расслабленно раскинулась на вышитом покрывале, прикрыв глаза и удовлетворенно вздыхая. Подержать, погреть в ладонях маленькую лапку в черной перчатке. Расправить теплым выдохом шелковые волоски и встретиться взглядами поверх сложенных лодочкой ладоней. И если взгляд был слишком уж непочтительным, то получить шлепок в нос, дабы не забывался, кто тут главный. Но то скорее была ласка, и они оба это понимали, никогда еще Саенг Дуан не проливала крови своего служителя. Десять весен тому назад отец привел Кимилу в Храм. И там, в маленьком покое прямо за статуей Будды тогда еще совсем молодой человек увидел ту, которой будет служить всю жизнь, свою ли, ее ли — не так уж это и важно. И она выбрала его, подойдя и потеревшись о ноги, он тоже выбрал бы ее, если бы было дозволено. И изо дня в день вот уже много лет право касания Священного Проводника Саенг Дуан принадлежало Кимилу. Со стороны казалось, что жизнь Проводников — сплошной отдых, но Кимилу-то знал, что этот мнимый «отдых» отнимал много сил. Проводники старели и уходили быстрее людей. Провожая человека до границы мира, каждый Проводник отдавал путнику частичку и своей жизни, чтобы там, за границей пока не зажжется новая душа, путнику было светло. Потому и называли их Священными, оберегали и хранили лучше самых дорогих сокровищ. Скольких проводила Саенг Дуан за эти десять лет живым людям знать не дано, только Кимилу видел, вернее, чувствовал, как с каждым днем все дольше и дольше приходится греть тоненькие лапки, как стали плохо гнуться суставы пальчиков, как чаще голубые глаза заволакивает белесая дымка. Саенг Дуан шла вслед за теми, кого провожала. Кимилу гладил и гладил мягкую шерстку, а потом в нарушение всех правил и церемоний взял на руки маленькое легкое тельце, может его тепла хватит на обоих?
— Тин-туам, тин-туам, тиннн-тииин — едва слышно перекликались храмовые колокольчики, добавляя в ежедневную церемонию нотку интимности, и не было никого вокруг, а только они вдвоем. Проводник и его Человек стояли на краю мира и ждали, когда откроется их дверь.
Саенг Дуан* — лунный свет
Кхаратчакан** — «раб на государственной службе» — чиновник в Сиаме
Крап*** — церемониальное приветствие высшего по статусу. Приветствие сложенными ладонями между лбом и грудью в преклоненном положении; тело наклоняется к земле, пока сложенные руки не коснутся земли.
посмотрим, что дальше будет
думаешь сегодня отдохнет и доминусит?)))
что хотел того и добился — внимания)))
Уважаемый минуситель Сидор Николаев Николаев Сидор writercenter.ru/profile/shsh/, вы два комма пропустили)))) минусов не додали!!!)))))))))))))))))))))))))))))))
Гмырр, по словам всеми уважаемого старосты Приречья, был настоящим наказанием и даже хуже, язвой и проклятием деревни. Мнения земляков по этому поводу делились ровно пополам, одни поддерживали старосту, другие видели во всех проделках и проказах мальчишки просто неуёмность юности и жажду познания нового. Сам Гмырр относился к своей славе «в каждой бочке затычка» очень спокойно, вернее даже безразлично, поскольку ему всегда было некогда. Ну, вот например, сегодня с самого утра он ловил рыбу вместе с соседом, который о партнёрстве, конечно, не знал, но это не так уж и важно. Сам процесс ловли не вызывал удивления, это уже был пройденный этап в познании мира, интересовала реакция рыболова, когда вместо карасика на крючке обнаруживалось нечто иное. Так при добыче амулета приманивания удачи сосед исполнил танец победы на берегу, а вот старый ботинок уже вызвал очень нехорошие высказывания в адрес хозяина, да и самого Гмырра тоже упомянули в этой тираде.
Гмырр сидел в ивовых кустах на берегу речки и размышлял, чем лучше неработающий амулет рваного ботинка? Материала для нового опыта пока не имелось, а отправляться в деревню за добычей в данный момент было рискованно, наверняка, староста уже проснулся и обнаружил пропажу и амулета, и обувки. Не стоило нарываться на очередную выволочку. Хотя вот в данном случае Гмырр был почти что не причем. Амулет он честно обменял у старостиного сына на переливчатое фазанье перо. Он же просто показал пёрышко всем своим друзьям, рассказывая, как эта прелесть неотразимо действует на противоположный пол, а вот ему Гмырру это пока не нужно, ему нужна маленькая удача. И через час эта удача уже лежала у него кармане. А с ботинком получилось ещё проще, тот вообще был случайно найден, Гмырр, можно сказать, за него запнулся, проходя мимо, вернее пробегая, вернее даже выбегая из старого старостиного погреба. Это полуразрушенное сооружение предков, казалось, давно было заброшено и забыто, и компания мальчишек решила устроить там свой тайник и главное место встречи. Но староста оказался резко против, обнаружив компанию разбойников, как он вопил «в самых истоках и сердце его рода». И якобы надругатели были шумно выдворены. Бежать пришлось быстро и через старостин двор, где и бросился под ноги тот самый старый ботинок, ну не оставлять же его один на один с разъярённым старостой? Вспоминая вчерашнее изгнание, Гмырр вдруг озадачился реакцией старосты, зачем это ему понадобился погреб, ведь столько времени пустовал ненужный никому. Значит, что-то намечается, что-то будет интересное. А может уже есть? Целая ночь прошла, а он ничего не знает, не проследил, недоглядел. И забыв о рыбной ловле и соседе, что ещё что-то ворчал под нос, Гмырр с шумом и треском выломился из кустов и побежал в деревню.
спасибо)
Книги и Розы)))))
спасибо, Ир)
На правах рекламы!для вдохновения, может кто-то вдруг что-то увидит для себя и напишет всем нам))))Право касания.
— Тин-туам, тин-туам, тиннн-тииин — выводили нежную мелодию храмовые колокольчики. Они тихо болтали с ветром, охраняя покой Священного Проводника.
Саенг Дуан* лежала на веранде в полутени шелкового навеса, вытянув свое гибкое совершенное тело, — любуйтесь и поклоняйтесь божественной красоте. Хоть Кимилу и был не последним человеком в королевстве, но Саенг Дуан была намного выше по статусу. Он — кхаратчакан** — пыль, по которой она царственно ступала. Кимилу преклонил колени и совершил крап***. Чуть скосив глаза на подданного, Саенг Дуан продолжила отдыхать, позволяя подойти ближе. А Кимилу должен был этот отдых сделать еще более приятным. Вот уже двадцать поколений семьи Кимилу служили королю и Храму, почетная и завидная обязанность была и достаточно опасной, любое недовольство со стороны Саенг Дуан и голова Кимилу слетела бы с плеч. Удовольствие Священного Проводника — святое дело. Но Кимилу любил свою работу, и хотя разговаривать они не могли, но мысленно, мысленно… Может именно потому независимая и капризная Саенг Дуан явно благоволила к нему. И взгляд чуть-чуть раскосых глаз, обращенный на Кимилу, никогда не был застывшим и холодным, как синие тени гор, куда провожала завершивших свой путь Саенг Дуан. Взгляд бывал разным. Ленивым и сонным, когда по крыше Храма барабанили капли нескончаемого дождя. В помещениях Храма было тепло и сухо, монахи заботились о Проводниках, но выйти погулять не представлялось возможным, посетители тоже нечасто наведывались, и Саенг Дуан тогда явно скучала. Взгляд бывал ярким и озорным, когда появлялись гости, с ними можно было поиграть, развлечься, просто сходить на прогулку, посидеть на берегу пруда, разглядывая купающихся принцесс и храня их драгоценности. Ведь маленькая и изящная Саенг Дуан могла иногда смотреть так, что слова застревали в горле, мысли путались, а руки дрожали, и тот на кого так глядели, спешил поскорее уйти, чтобы спасти хотя бы свою земную жизнь. Непроницаемо загадочным взор становился на священных церемониях, что-то такое нездешнее появлялось в этих глазах, что и Кимилу, видевший и знавший, как рождаются, живут и умирают Проводники, начинал верить, что они знают все тайны мира, и надеяться, что однажды одна из Священных Проводников проводит и его. Но то время еще не настало. А сейчас было время прикосновений.
Первые движения были осторожными, невесомыми, едва касаясь, словно спрашивая, позволено ли? И только получив снисходительное одобрение, можно было продолжать более энергично. Помассировать, погладить и расправить каждый священный пальчик, потереть складочку между ними так, чтобы эти пальчики растопырились, приглашая на новую ласку, а сама Саенг Дуан расслабленно раскинулась на вышитом покрывале, прикрыв глаза и удовлетворенно вздыхая. Подержать, погреть в ладонях маленькую лапку в черной перчатке. Расправить теплым выдохом шелковые волоски и встретиться взглядами поверх сложенных лодочкой ладоней. И если взгляд был слишком уж непочтительным, то получить шлепок в нос, дабы не забывался, кто тут главный. Но то скорее была ласка, и они оба это понимали, никогда еще Саенг Дуан не проливала крови своего служителя. Десять весен тому назад отец привел Кимилу в Храм. И там, в маленьком покое прямо за статуей Будды тогда еще совсем молодой человек увидел ту, которой будет служить всю жизнь, свою ли, ее ли — не так уж это и важно. И она выбрала его, подойдя и потеревшись о ноги, он тоже выбрал бы ее, если бы было дозволено. И изо дня в день вот уже много лет право касания Священного Проводника Саенг Дуан принадлежало Кимилу. Со стороны казалось, что жизнь Проводников — сплошной отдых, но Кимилу-то знал, что этот мнимый «отдых» отнимал много сил. Проводники старели и уходили быстрее людей. Провожая человека до границы мира, каждый Проводник отдавал путнику частичку и своей жизни, чтобы там, за границей пока не зажжется новая душа, путнику было светло. Потому и называли их Священными, оберегали и хранили лучше самых дорогих сокровищ. Скольких проводила Саенг Дуан за эти десять лет живым людям знать не дано, только Кимилу видел, вернее, чувствовал, как с каждым днем все дольше и дольше приходится греть тоненькие лапки, как стали плохо гнуться суставы пальчиков, как чаще голубые глаза заволакивает белесая дымка. Саенг Дуан шла вслед за теми, кого провожала. Кимилу гладил и гладил мягкую шерстку, а потом в нарушение всех правил и церемоний взял на руки маленькое легкое тельце, может его тепла хватит на обоих?
— Тин-туам, тин-туам, тиннн-тииин — едва слышно перекликались храмовые колокольчики, добавляя в ежедневную церемонию нотку интимности, и не было никого вокруг, а только они вдвоем. Проводник и его Человек стояли на краю мира и ждали, когда откроется их дверь.
Саенг Дуан* — лунный свет
Кхаратчакан** — «раб на государственной службе» — чиновник в Сиаме
Крап*** — церемониальное приветствие высшего по статусу. Приветствие сложенными ладонями между лбом и грудью в преклоненном положении; тело наклоняется к земле, пока сложенные руки не коснутся земли.
про чесателя кошачьих лапок)))))
а счас и выложу)))) я его нежно люблю))
старенькое только если сюда для вдохновения других)))