Я думаю, здесь автор перестарался. Не могу представить, как человек двигается боком и при этом крадется. Крадется — я представлю съежившись на цыпочках. Как при этом еще и двигаться боком со взглядом с хитрыми искорками?
Если усы не несут никакой практической ценности для героя и сюжета, то какой смысл о них говорить? Больше всего я ненавижу читать в первых фразах романа: ехал на белой в яблоках кобыле стройный зеленоглазый шатен с волосами до плеч. Я сразу такой роман закрываю навсегда и дальше не читаю. Я еще ничего не знаю про героя, нужен мне он или нет. На кой фиг мне знать, что у него зеленые глаза? Какое имеет значение, какого цвета глаза у персонажа? Если у него какие-то необычные глаза. Сам он к примеру маленький, тощий и страшненький, а глаза такие яркие и притягивающие, что все бабы в него влюбляются, тогда имеет смысл. Думаю, можно указывать внешность персонажа, если он выделяется этой внешностью среди остальных. Или неприятен по причине внешности. Или наоборот.
Вот именно у меня то, что написано крупным шрифтом. Хотя я сам в своих вещах очень подробно описывал персонажей. Но сам по описанию персонажей в других книгах не представляю совершенно. Поэтому теперь я стараюсь найти какую-то яркую черту: шрам, особенные глаза, или костлявый подбородок.
В принципе, некоторые авторы сами не помнят, какой у них персонаж. Как у Дюма мадам Бонасье то брюнетка, то блондинка.
Скрытый текстВзгляд упёрся в ретромобиль, похожий на лодку с широкой кормой и зауженным носом. Массивный, длинный кабриолет «Крайслер Империал», борта цвета топлёного молока, солидный темно-бордовый верх. Ярко отсвечивали никелированные «велосипедные» спицы колёс. Сиденья светло-бежевого цвета из дорогой кожи.
Скрытый текстКабинет не поражал размерами, зато производил впечатление интерьером. Высокие, до самого потолка старинные шкафы из морёного дуба с серебристо-седыми прожилками окружали массивный письменный стол со столешницей из полированного чёрного гранита, за которым находилось элегантное кожаное кресло с загнутой спинкой. Потолок с карнизом, украшенный лепниной, в центре которого висела небольшая люстра на изящном бронзовом основании с хрустальными подвесками. Тускло поблескивали золотым тиснением фолианты на полках, ярко сверкали кубки и награды всех размеров и форм.
ачем мне прибедняться? Я очень скупо описываю персонажей. И могу красочно описать природу.
А я наоборот. Описание природы мне не удается совершенно. Ненавижу я эти закаты-восходы, ажурные перья облаков на лазоревом холсте неба, обрисованные акварельными красками.
Потому что в тексте я так никогда не сделаю, обойдусь «длинным носом».
Да ладно вам прибедняться-то. Длинным носом обойдется он. Я же читал ваши рассказы. Не все, конечно, они одинаковые по качеству. Но есть например, которые мне сильно понравились и описания там очень образные и красочные. Я только завистью черной исхожу.
А вы небось вначале на бумажке пишите? Не? Я со школы умею печатать на клаве слепым методом. Начинал на пишущей машинке, а лет двадцать назад стал печатать уже на компе. Поэтому при желании я могу и сто тысяч напечатать в день. Но только чо за фигня будет?
Это невозможно. В принципе. Когда у меня есть идея на главу, я пишу каждый день по 7-10 тыщ. А когда начинаю новую главу, мне иногда нужно неделя, чтобы все обдумать, разыграть в лицах. Вот сейчас я написал повесть на 130 тысяч. Писал около 3 недель. Значит, в среднем получается 6,5 тысяч в день. Но иногда бывали пропуски по 2-3 дня, иногда до 15-20 тысяч в день.
Потому что, когда вы начнёте писать от 10-15 000 пч.зн. в день, каждый день, 365 дней в год, т.е. примерно 114 а.л. (4,5 романа за год), тоже станете публикуемым, оплачиваемым и известным
Какбе не вижу связи. Какая связь между количеством знаком и качеством, которое устроит издателя? Я могу написать в день до 15 тыщ знаков. Но если каждый день, то что это будет?
В одной книге у меня ГГ целую ночь живьем на кусочки резали (без подробностей), потом его тело бросили в ноги лучшему другу, шоб знал, гад, с кем задирать. Но у меня фэнтези, я его воскресила.
Я бы почитал. Интересно смогли вы переплюнуть меня в пытках.
А в реализме я помолчу что те же мафиози могут сделать с пойманным героем. Лучше помолчу. Боюсь, хорошего описания, не выдержал бы ни читатель, ни автор.
А если представить, что делали инквизиторы. У, когда я ходил в музей Инквизиции и видел там орудия пыток. Или читал документальные свидетельства о казнях и пытках. Главное тут не переборщить, иначе у читателя атрофируется чувство жалости.
Ну, Кинг как раз таки миллионером стал. Он входит в 10-ку самых богатых писателей в мире, занимает по данным на 2012 — 2013 гг. 2-ое место с ежегодным доходом в 39 миллионов долларов (ссылка на источник). Так что
Так он миллионером стал не потому что читал книги, как стать миллионером, а потому что он талантливый писатель и научился использовать свой талант.
Честно — я не люблю, когда автор скачет, то от первого лица, то от третьего. Тогда уж всё писать от третьего, первое лицо — это для меня однозначно человек, который рассказывает свою историю, и если он её рассказывает, значит, к финалу был жив.
Я не просто не люблю. Я такое даже читать не буду. Я сразу бросаю читать даже тогда, когда вижу, что автор отклонился от фокального персонажа и начал вставлять свои собственные мысли. Я стараюсь придерживаться одной тактики — писать только о том, что видит мой фокальный персонаж. Даже, если мне хочется что-то всунуть от себя, все равно я себя усмиряю и пишу только то, что у него перед глазами. Поэтому и стараюсь писать сейчас от первого лица. Это на самом деле невероятно сложно. Фокальный персонаж же не только описывает то, что видит, он и описывает только со своей точки зрения.
Это из области «бумага всё стерпит».
От чего же не быть возможно, если автор это сделал?
В принципе, это была для меня вынужденная мера. Просто когда я дошел до этой части, я понял, что надо было писать от третьего лица. Но переделывать я не стал.
И вообще мне кажется, что роман издать легче, чем рассказ.
Не знаю. Не знаю. Мне ни того, ни другого издать не удается.
Рассказы нужно уметь писать, конечно. Не ради денег, а ради тренировки собственных мозгов. Чтобы уметь делать, чтобы словам было тесно, а мыслям — просторно. А в романах обычно бывает наоборот.
От чего же не быть возможно, если автор это сделал?