Да удивляет не покусание авторов. Оценили конкурс всего 3 автора, если считать, что Шишкова Юлия кроме внека еще и на конкурс что-то прислала. А произведений 5. Вопрос кто те двое как минимум. Клоны каких-то уже участвующих авторов что ли? Тоже не логично. Или участники поучаствовали и не идут голосовать. Тоже странно как минимум.
Где все остальные??? Или у всех разом инет сдох. Или после моего коммента все брезгуют что-то писать? Почему только 7 комментов и никто больше ничего не оценивает. Так ведь не бывает.
Похоже, что все читали и писали один и тот же рассказ. Фантастика или еще что, судить сложно.
ОффтопикНачало: Пришельцы прилетели на иную планету. Трудно сказать кто это. Земляне где-то или кто-то где-то. Не важно. Они не особо задумались над тем, есть ли жизнь на этой планете. Да даже если бы и была, хрен бы с ней. Главное – минералы в недрах. И плевать им на спутник, затмевающей солнце или как его там. Миром правит коммерция. Этакие расчетливые инопланетяне, ничему не удивляющиеся, бездушные, начали свои разработки.
А тем временем жизнь на планете есть, в виде не очень развитой цивилизации. И приход этих пришельцев их летописцы описывали традиционным нытьем, в очередной раз приняв солнечное затмение за нечто сверхъестественное, не сулящее ничего хорошего. «Закатилось солнце ясное за луну темную…» В общем конец света налицо, который на той планете бывал каждое тысячелетие, а может и чаще. Но встречался он всегда одинаково. Страшилками типа: «…только звезды малые останутся на небосводе… придет в мир тьма и холод…»
Тем временем пришельцы начали горнодобывающие работы с ближней орбиты. «Взрыв метеорита унес с собой цивилизацию и окрасил…» Ни больше ни меньше, муравейник пострадал. В общем в том месте, где не ступала нога человека (или кто там жил), пару гор сгрызли в поисках минералов. Да так гадили своими разработками, что «…ни одно живое существо не обозначило здесь своего присутствия…» В общем разошлись не на шутку. Так что местное население следило за разработками карьера лишь издали. «И только слабый розовый лучик, робко….»
Как результат такого наблюдения со стороны, местная желтая пресса начала свое дело. «Черный маг взмахнул своим жезлом и превратил страну в мертвое…» И что самое заманчивое, пошли политические спекуляции. «…разрушенный королевский замок,… казался осиротевшим гнездом…». В общем и там пятая колонна не дремлет, да запад начал очередную истерию. «…лишь далеко за горизонтом… из соседнего королевства…» Все как обычно.
Но не успели все испугать друг друга и испугаться, как «кратковременная ночь над горной страной завершалась, не успев начаться…» И вот она истина, в пику всем журналистским уткам. «Страну эту мы назвали горной, скорее по привычке… горы здесь были старыми, не очень высокими…» А ведь поначалу так и подумалось, что пришельцы уже несколько гор срезали напрочь, уничтожили все живое, и вырисовывался мертвый ландшафт. А это всего лишь солнечное затмение и не более того. Причем даже экологию никто не нарушал. Просто природа чуток затихла, как это и должно быть. «Притихли птицы. Прозрачный воздух…» В общем у страха глаза велики оказались.
И лишь когда первая полит-истерия с паникой прошли, в образовавшейся тишине слышится, как меленькая девочка что-то там напевает себе под нос:
Если честно – то мне «фиолетово»
И в душе – лишь чернильные сумерки…
Все с недоумением слушают и смотрят на нее, чем же это все закончится. А она беззаботно так напевает.
«…Свет уйдет, и душа улетит туда.
Ну, а там все еще фиолетовей…»
И на той планете есть пофигисты и пофигистки. А это значит, пофигисты всей галактики едины. А в единстве — сила!
Внек оценить не могу, поскольку он один, а значит лучший. Правда с рифмой и прочим там не все ясно. Создалось впечатление, будто бы стих рождался в нервном срыве от всего происходящего, связанного с затмением.
Да какой же тут террор? Это лишь небольшое ужесточение законов.
В Иране, да и в прочих тому подобных странах, есть интересная фишка. За наркоты, пьянство и тому подобное вешают на площади. Подгоняют кран, повесили и висит с табличкой «За наркотики» или «Пьянство». За пьянки, правда, больше сажают в тюрьму, но если уж сильно пьет и распространяет, то вешают.
Почему бы у нас подобное не делать?
В Китае за крупные хищения или за причинение вреда в особо крупном размере расстрел. У нас это все просится прям сейчас. И не считаю это террором.
Хорошая статейка. Особенно по той части, что женщинам можно все. «…хочу ли я, чтоб г-жу Васильеву посадили? Конечно же, нет. Во-первых, она женщина…» Так вот почему ворующие чиновники все списывают на своих жен. Они женщины, а значит им все можно и их не посадят. А по мне так эту Васильеву опетушить на той же параше мало. На рудник к чертовой бабушке, с мужиками-зеками в одну кучу. И это лишь за ее так называемый доход в 5 миллионов. «… совершил преступления экономического характера, то сажать его надо…» А кто против? Что касается по части «…тюрьма, как показала практика, никого не исправила…» Да эту Васильеву и могила не исправит.
Теперь что касается «…победить коррупцию до конца невозможно, как невозможно, например, победить и проституцию…» Ну, в случае с Васильевой, это два в одном. И победить все это невозможно, покуда будут демагоги и демократы. Поменьше бы демагогии, побольше дела. Никаких судов над ней не должно было быть вообще. Взяли с поличным, что к чему ясно – к стенке возле дома, вместе с табуреточником ее буратинообразным. Все. Прям в том, как есть. Обоих. И не убирать тела в течение недели, чтобы все видели и знали. Только так можно «…свести к минимуму влияние генетического мутирования…»
И с чем полностью согласна, так это с «…полная конфискация не только у г-жи Васильевой, но и у всех её родственников…» Мало правда. Но как минимум потянет. Ближайших родственников и соседей к показательному расстрелу за укрывательство. Дальних – полная конфискация и арест с отправкой на урановые рудники. Особенно тех, кто «… помогали ей в сокрытии ценностей…» Туда же и судью, который куплен до нитки и вынес оправдательный приговор. Вместе с его родственниками до 5 колена.
И последнее. Учительницей ей работать не стоит. Представляю чему она там научит. В лучшем случае младшие классы будут знать всю камасутру. В худшем – старшие уже станут брать взятки с учителей в качестве факультатива и уходить в декрет.
Ну и задали же вы работу. В продолжение к вышеизложенному оффтопу.
Оффтопик… И вот она на лестнице с ключами,
Решает открывать, не открывать.
Глядит на мир опухшими глазами,
И вспоминает матом чью-то мать.
А сзади Ады бабушка подходит,
Соседка по квартире наверху.
И ненароком разговор заводит,
— Эт ты орешь ночами, мать твою?!
С печалью Ада к бабке обернулась,
А та стояла в драповом пальто.
В глаза смотрела Аде, улыбнулась,
И говорит: «Все ясно. Ничего.
Тут понимаешь, вот какое дело.
В квартире раньше жили алкаши.
Трясло весь дом, и все вокруг гудело,
Когда они гуляли от души.
С утра до ночи буйные разборки,
Полиции наряд бывал ни раз.
Все потому, что выпив по три стопки,
Друг другу норовили выбить глаз.
Так вот, у них была дочурка Нелька,
Со временем осталась жить одна.
Да, это была та еще семейка,
Гуляла про…ядь с ночи до утра.
Естественно, от этакого дела,
Дуреха залетела, на беду.
И хоть ребенка явно не хотела,
Но родила. Поверьте, я не вру.
Потом три года маты, крики, ругань,
Воспитывала дочку, как могла.
И результат — наш дворник был напуган,
Услышав Ленки первые слова.
И вдруг однажды стало очень тихо,
Увозят мать в горячечном бреду.
Тут замутили дело слишком лихо,
Куда девалась Ленка – не пойму.
С тех пор в квартире этой квартиранты,
Сколь было их, подолгу не живут.
Все как один, ночами драли гланды,
А утром просто с воплями бегут.
— Все ясно. – Ада тихо отвечает,
В глазах искрился сдержанный восторг.
И хищно так ручонки потирает,
Она-то в этом деле знает толк.
Все началось нежданно ночью лунной,
В то время Ада мирным сном спала.
Вода опять текла струею шумной,
И злобно так сгущалась темнота.
Луна в окно светила бледным светом,
Играя черной тенью на полу.
По небу гнало тучи сильным ветром,
И вот уже весь мир ушел во тьму.
Как лезвием ножа стекло вспороло,
Ворвался в спальню ветер ледяной.
Костлявой лапой смерть ласкала горло,
У спящей Ады, лежа за спиной.
Зажглись огни в тумане красным бликом,
Пахнуло трупным смрадом от стены.
И проявилась сущность с детским ликом,
Прервавши Ады розовые сны.
Та села на кровати, чуть живая,
На улице надсадно ветер выл.
И холод зла спиною ощущая,
Отлично знала, — рядом кто-то был.
Тянулись чьи-то руки к ней с когтями,
От ожиданья тело била дрожь.
Когда чего-то с мелкими зубами,
Вопьется в шею, словно острый нож.
Ползли секунды, медленным кошмаром,
Дыханье смрадом жгло по волосам.
И вот уже пахнуло трупным ядом,
Еще момент, и слышит Ада: «Ам!»…
— Ну, может быть останетесь на месяц? –
Кавказец Виктор с грустью вопрошал.
Его непостоянства просто бесят
Но почему так, он не понимал.
Ведь вроде бы все просто в этом деле,
Квартиру сдал и денежки греби.
Но все бежали в первые недели,
И новых квартирантов вновь ищи.
— Все хорошо, маржу не возвращайте, —
Звучит от Ады весело в ответ.
— И чемодан нести, не помогайте,
Меня ждет впереди весь белый свет!
И удивленно Виктор из кавказа,
Вслед квартирантке съехавшей смотрел.
Как тащит та баул на пол-Камаза,
Бабло вернуть он точно не хотел.
И все же что в квартире той мешало?
Отделка, обстановка, все там есть.
Но квартирантов что-то выгоняло,
Бывало даже в месяц раз по шесть.
Тут бабка сверху старая спускалась,
Прищурилась, дыханье затая.
И просто так поинтересовалась,
— Сбежал квартиросъемщик? Ну дела.
Тут Виктор вставил ключ в замок квартиры,
И сделал шаг в неведомую тьму.
Пусть даже если нападут вампиры,
Он разберется с ними что к чему.
Пускай его пугают домовые,
И черти пляшут танцы на плите.
Из унитаза лезут водяные,
Стоят русалки в ванной на хвосте.
Пусть монстры из шкафов повылезают,
И скалят зубы злые упыри.
Пусть вурдалаки в трубах завывают,
Он без наркоза вырвет им клыки!
Как смелый рыцарь с доблестною ратью,
Готов дракона бить на сто голов.
Но обомлел, как только под кроватью,
Нашел кусочек рваных ползунков.
Вскипела кровь горячая Кавказа,
И что-то затрясло его в тот миг.
С трудом он добежал до унитаза,
Едва от жути сдерживая крик.
Чего девчонка съехала так быстро?
Вопросами гудела голова.
Он был уверен, что-то тут не чисто,
Да как она вообще была жива?
…Ползли секунды медленным кошмаром,
Дыханье смрадом жгло по волосам.
И вот уже пахнуло трупным ядом,
Еще момент, и слышит Ада: «Ам!»…
Но в этот миг нежданно обернулась,
Щелчок зубов над ухом оглушил.
От нападенья Ада увернулась,
Но детский дух сдаваться не спешил.
Огонь в глазах пылал зеленым светом,
Оскал зубов и пена на губах.
Прыжком преодолела десять метров,
Хотя была малышка в ползунках.
Шипела, извивалась, нападала,
Рычала жутко, словно страшный зверь.
Когда ее Адель рукой поймала,
За горло, сквозь захлопнутую дверь.
— Ну вот, малышка, ты мне и попалась.
Охотилась я долго за тобой.
И жертвою твоею притворялась,
Чтоб проявилась ты передо мной.
— Не может быть. Такого не бывает! –
Плаксиво начал полтергейст визжать.
— Ты человек, я дух, и каждый знает,
Что ты должна бояться и бежать!
— Да брось орать, к чему теперь стенанья,
Ведь ты могла уйти в тот мир, иной.
Назначила бы ангелам свиданье,
Не омрачала б людям их покой…
Рванулся дух девчонки что есть силы,
Готов был провалиться прямо в Ад.
Пугал его уже страшней могилы,
Кошачий Ады хищный, злобный взгляд.
— Ой, тётенька, я больше так не буду,
Прошу вас, отпустите в темноту.
— Смеёшься? Я ведь в жизни не забуду,
Как краны закрывала по утру.
И чтоб тебя заставить проявиться,
Орала, и бежала голой вдаль.
А с первой встречи мне пришлось помыться,
Но ты не проявилась, вот печаль.
И очень быстро, с этими словами,
Не слушая стенанья, детский плач.
Адель вонзилась острыми зубами,
Ребенку в горло, словно бы палач.
Дух Лены матюгнулся очень лихо,
Издавши крик, чего-то там про мать.
Потом хлопок, и сразу стало тихо,
Лишь ползунки упали под кровать.
Шуршат колеса сумки по асфальту,
Неспешным шагом Ада вдаль идет.
Теперь уедет, видимо, на Мальту,
Там тоже страшный полтергейст живет.
Она прибудет в облике знакомой,
А может просто няней для детей.
Тут главное быть очень осторожной,
На все есть объясненья у людей.
Ведь с чем имеют дело, те не знают,
Не то, что как в былые времена.
Из мелочей картинку составляют,
Вторгаются в те тайные дела.
Едой для Ады были полтергейсты,
А человечья плоть ей не нужна.
Ну разве что коль надо документы,
Иль если только очень голодна.
Ну что же. Кое в чем мы схожи. Я, правда, не гоняюсь за теориями, для создания произведений. В этом аспекте мне своей фантазии хватает и даже рассказ пишу на эту тему. Но мало вероятно, что закончу. Уж слишком сложно там все надо выразить. А вот вам, как понимаю, это будет довольно легко сделать. Собственное мировоззрение у меня тоже есть, но его в трех словах не выразить. Что касается солипсистов, то мало ли на земле сумасшедших. Их теория не нова и довольно скучна. Это люди в замкнутом коконе своих заблуждений. Ничего особенного.
Опять интрига. Выкручусь, что бы там дальше ни было.
А на счет городов… Ну не знаю. Приходилось бывать в Питере. Вывод один. Там черт ногу сломал, лежит страдает и никто ему не помогает. Чтобы улицу пройти, надо полдня. Толпа, духота, машин миллион, и светофоры по часу горят каждым светом.
Ну насмешил ваш спор. Пять минут туда, десять обратно… Далеко/близко… Вы где все живете? В большом городе пять минут — это на светофоре постоять и дорогу перейти. Они что, между соседними домами напротив курсировали? Еще бы рулетку взяли, расстояние замерять.
Вообще, в рассказе сквозит некая любовь автора к героине. Ну как-то уж очень она к ней лояльна. За 20000 рублей хрущевка на окраине без ремонта — это понятно. А в центре за те же деньги, да с отделкой — это тоже хрущевка получается с приведением. Потому как любая другая, нормальная квартира, стоила бы дороже. А приведение — это бонус, за который платить надо отдельно.
Вот начала читать, вдохновили первые строки, как результат вариант в моем исполнении:
ОффтопикТоскливо Ада в кухню заглянула,
Считая тараканов на стене.
Потом рукой с досадою махнула,
— Такие цифры явно не по мне.
Ремонт отметил сотый год рожденья,
Конечно, если он там был вообще.
Тем временем без совести зазренья,
Риэлторша ей пела о хруще.
— А что же вы хотели в самом деле?
За двадцать тысяч лучше не найти!
Хруща кирпич — не тонкие панели,
Давай плати, вселяйся и живи.
Тут до метро всего-то пять кварталов,
Автобус ходит каждые два дня.
Квартиру берегу для генералов,
Да только что-то нет их ни х… фига.
Но Ада удрученно лишь кивала,
Не нравилась ей плесень на стене.
И с ужасом дикарки ощущала,
Как кто-то ползал по ее ноге.
— Прошу, не ущемляйте генералов, —
Тихонечко она произнесла,
— Пусть будет до метро пятьсот кварталов,
Найдите, только что-то для меня.
Риэлторша с сочувствием молчала,
Таких студенток видела не раз.
Они хотят квартиру для начала,
И чтоб в квартире был и свет и газ.
И чтобы вход в метро под самым носом,
А лучше принц на «мерене» встречал,
Где тусоваться не было б вопросом,
Такое вот начало всех начал.
Риэлторша вздохнула, улыбаясь,
Поправила очечки на носу.
Произнесла, как будто издеваясь,
— Я новорусский хрущ вам предложу.
Недалеко тут есть одна квартира,
Мы можем даже щас туда пойти.
На третьем этаже, есть два сортира,
И до метро всего-то шаг ходьбы.
Квартира украшением блистала,
Такого не видал весь белый свет.
До пола люстра с потолка свисала,
Прикрывши хрусталем вход в туалет.
Блестит джакузя как большая страза,
Доставши в коридоре до плиты,
Огромная кровать у унитаза,
И телевизор тут же в полстены.
Под стиль барокко мебель и картины,
Всю кухню занимал дубовый стол.
Тройной стеклопакет, висят гардины,
Мозайкою блестел паркетный пол.
Зашкалила у Ады охренелка,
Подобного представить не могла.
В хрущевке чтобы золотом отделка,
И чтобы над кроватью зеркала.
— Как здорово! – дар речи ей вернулся,
В глазах искрился бешенный восторг.
— Хозяин, что сдает, видать свихнулся?
Коль каждого пускает за порог.
Риэлторша как тень стояла рядом,
Выглядывая с дальнего угла.
Холодный пот по лбу струился градом,
И не понять жива или мертва.
— Квартира эта полностью в порядке,
Ремонт закончен года два назад.
И вдруг заржала в бешеном припадке:
— Все говорят, тут настоящий Ад!
Как будто черти ночью чешут пятки,
И призраки по комнате снуют.
Поэтому бегут все без оглядки,
Но я считаю, что нахально врут.
Хозяин проживает на Азорах,
Квартиру эту он давно сдает.
Но почему-то в этаких хоромах
Никто по очень долго не живет.
Но Аду это мало волновало,
Она не верит в прочую муру.
Поэтому, вздохнув едва, устало,
Сказала очень коротко: «Беру!»
Три дня терзали Аду бюрократы,
Вагон бумаги ручкой исписав,
И не считая прочие затраты
Ключи вручили, сорок тыщ содрав.
Потом хозяин – Витя из Кавказа,
Просил на карту денег переслать.
Пытался домогаться к ней, зараза,
Но Ада знала, как его послать.
И он ушел, несолоно хлебавши,
На случай телефон оставив свой.
И Аде от всего в конец уставшей,
Судьба дала награду быть одной.
На первых днях все было как обычно,
Шматье, уборка, ходка в магазин.
И все уж стало вроде бы привычно,
Как вдруг случился казус с ней один.
С ноутбуком Ада вечером лежала,
Глядела порно, грязных мужиков.
Как вдруг вода из крана зажурчала,
Таким напором, просто будь здоров!
— Кому какого хрена не хватает?!
От дела оторвали, черт возьми! –
Аделя с криком в ванную влетает,
Открыв ее практически с ноги.
А там клубился пар, вода хлестала!
Открытый кран по самый не хочу,
Рукой дрожащей Ада закрывала,
Произнося чуть слышно: «Я торчу!»
Но тут нежданно лампочка мигнула,
Погасла, погрузив все в темноту.
И сзади хрень какая-то мелькнула,
Заставив Аду прыгнуть к потолку.
Сознанье страхом мигом замутилось,
Она же знала, что была одна.
Поэтому невольно получилось…
Да так, что очень едкой вонь пошла.
Из темноты духнуло перегаром,
Тухлятиной обдав ее лицо.
И лишь когда гыгыкнул кто-то рядом,
Ее весьма душевно пронесло.
Стояла Ада тихо, не дышала,
И чуяла, что сзади кто-то есть.
Из крана, что закрыла, вновь журчало,
В глазах от смрада появилась резь.
Чем кончилось бы это все не знаю,
Но долго продолжаться не могло.
Я никого рассказом не пугаю,
Но дальше жути было как в кино.
Сверкнула лампа, тьму прогнавши мигом,
Пред зеркалом свет Аду озарил.
Все волосы у ней стояли дыбом,
И каждый ее глаз на нос косил.
Кошмар такой присниться мог едва ли,
Два дня как в парикмахерской была…
От вопля все соседи убежали,
И кошка у подъезда родила.
Но это было только лишь начало,
Как говорится, малое ничто.
В квартире с Адой что-то воевало,
Желая очень выселить её.
Она как свечи лампочки меняла,
Сантехников звала аж каждый день.
Но ничего никак не помогало,
Лишь гуще становилась в ванной тень.
Она уже привыкла понемногу,
К гыгыканью и смрадному душку.
За месяц так прошла огонь и воду,
Закручивая крАны по утру.
Но вот однажды, утренним рассветом,
Мороз ударил первый в октябре.
И воя за окном холодным ветром,
Мёл снежные сугробы во дворе.
Проснулась Ада словно от удара,
Вода хлестала в ванной как всегда.
И облако клубящегося пара,
Облизывало стены, зеркала.
Прикрывши наготу свою халатом
Едва хотела в ванную войти
На зеркале читает надпись матом,
«Давай быстрее на х…й уходи»
Мороз прошел по коже до икоты,
Душа скользнула в пятки в тот же миг.
Не помнит Ада, как одела шорты,
Не слышала свой долгий, жуткий крик.
Очнулась на работе, вся дрожала,
Сотрудники таращили глаза.
В кантору босиком она вбежала,
По форме топлесс, матом говоря…
Пока выдохлась, но обязательно продолжу. И не просите прекратить это безобразие. Сейчас время нет, а завтра дочту до конца и допишу соответственно.
На счет Бога. Я атеистка и ни во что не верю. При написании тех строк хотелось нечто двоякое впихнуть. Мол будут люди верить — хорошо, а не будут — да и черт с ними. Но получилось как бы черт с Богом. Ему, в общем, от этого ни холодно, ни жарко.
У вас получается, что грешник верит в Бога. Так какой же он тогда грешник? И будет ли грешить, коли верит. С грешником всегда черт. В общем это целая философия.
По поводу той строчки… Очень хотелось написать «Будут люди в Бога верить»… Но потом, вдруг, решилось, что он о себе от третьего лица думать не будет. Хотя… Поначалу так и было написано. Так что можно заменить.
На счет теории не возражаю. Конечно.
Если честно, думала, что в эдакие мои дебри вообще никто не заглядывает. Спасибо, что зашли.
ОффтопикЕй было десять лет, когда они с отцом в последний раз гуляли по осеннему лесу. Смеясь, они кидали в воздух охапки сухих листьев и смотрели, как они рассыпаются сказочным разноцветным дождём.
ОффтопикПоэт встал, оглянул паникующих людей,… Просто незнакомое слово. Может глянул на… или оглядел…
Нечто за душу берущее. Похоже, что старуха и учительница этого сочинение писца родственницы.
Ну и слишком как-то народ через чур спокоен в кувыркающемся автобусе оказался. Тот же водитель. Автобус, попавший в лавину, должен был быть смят и растерзан. Народ там не пристегивается ремнями безопасности, а потому должны все как минимум получить травмы. Водитель с рулем, рычагами и входной дверью в кабину должен был быть раздавлен, выброшен из автобуса и вообще умереть. Паники там не хватало однозначно.
А так похоже на произведение-воспоминание. Слишком реалистично все.
Нет. По заказу не пишу. Выхожу тут на охоту, в поиске подходящих рассказов. Ну и коли на что наткнусь, оно само и начинается. Пишу всегда по ходу чтения. Предложение, другое — и вперед. Следующие несколько предложений и в своем изложении. Потом тяну сюда, в этот сборник. Тут у меня пара произведений написанные по картинкам или на внеконкурсы и конкурсы в стиходром. А остальные по мотивам других авторов как и это вот. Маша и медведь — по картинке к альфе, мое изложение. На конкурс не пошло, потому как стихом изложено. Елочная история — это наткнулась на конкурсное произведение, там в комментарии и было рождено. Да и все остальное тоже.
А вы ознакомьтесь со всем репертуаром, а то мало ли что. Вдруг еще не понравится, а я ведь зайду обязательно.
А тем временем жизнь на планете есть, в виде не очень развитой цивилизации. И приход этих пришельцев их летописцы описывали традиционным нытьем, в очередной раз приняв солнечное затмение за нечто сверхъестественное, не сулящее ничего хорошего. «Закатилось солнце ясное за луну темную…» В общем конец света налицо, который на той планете бывал каждое тысячелетие, а может и чаще. Но встречался он всегда одинаково. Страшилками типа: «…только звезды малые останутся на небосводе… придет в мир тьма и холод…»
Тем временем пришельцы начали горнодобывающие работы с ближней орбиты. «Взрыв метеорита унес с собой цивилизацию и окрасил…» Ни больше ни меньше, муравейник пострадал. В общем в том месте, где не ступала нога человека (или кто там жил), пару гор сгрызли в поисках минералов. Да так гадили своими разработками, что «…ни одно живое существо не обозначило здесь своего присутствия…» В общем разошлись не на шутку. Так что местное население следило за разработками карьера лишь издали. «И только слабый розовый лучик, робко….»
Как результат такого наблюдения со стороны, местная желтая пресса начала свое дело. «Черный маг взмахнул своим жезлом и превратил страну в мертвое…» И что самое заманчивое, пошли политические спекуляции. «…разрушенный королевский замок,… казался осиротевшим гнездом…». В общем и там пятая колонна не дремлет, да запад начал очередную истерию. «…лишь далеко за горизонтом… из соседнего королевства…» Все как обычно.
Но не успели все испугать друг друга и испугаться, как «кратковременная ночь над горной страной завершалась, не успев начаться…» И вот она истина, в пику всем журналистским уткам. «Страну эту мы назвали горной, скорее по привычке… горы здесь были старыми, не очень высокими…» А ведь поначалу так и подумалось, что пришельцы уже несколько гор срезали напрочь, уничтожили все живое, и вырисовывался мертвый ландшафт. А это всего лишь солнечное затмение и не более того. Причем даже экологию никто не нарушал. Просто природа чуток затихла, как это и должно быть. «Притихли птицы. Прозрачный воздух…» В общем у страха глаза велики оказались.
И лишь когда первая полит-истерия с паникой прошли, в образовавшейся тишине слышится, как меленькая девочка что-то там напевает себе под нос:
Если честно – то мне «фиолетово»
И в душе – лишь чернильные сумерки…
Все с недоумением слушают и смотрят на нее, чем же это все закончится. А она беззаботно так напевает.
«…Свет уйдет, и душа улетит туда.
Ну, а там все еще фиолетовей…»
И на той планете есть пофигисты и пофигистки. А это значит, пофигисты всей галактики едины. А в единстве — сила!
Решает открывать, не открывать.
Глядит на мир опухшими глазами,
И вспоминает матом чью-то мать.
А сзади Ады бабушка подходит,
Соседка по квартире наверху.
И ненароком разговор заводит,
— Эт ты орешь ночами, мать твою?!
С печалью Ада к бабке обернулась,
А та стояла в драповом пальто.
В глаза смотрела Аде, улыбнулась,
И говорит: «Все ясно. Ничего.
Тут понимаешь, вот какое дело.
В квартире раньше жили алкаши.
Трясло весь дом, и все вокруг гудело,
Когда они гуляли от души.
С утра до ночи буйные разборки,
Полиции наряд бывал ни раз.
Все потому, что выпив по три стопки,
Друг другу норовили выбить глаз.
Так вот, у них была дочурка Нелька,
Со временем осталась жить одна.
Да, это была та еще семейка,
Гуляла про…ядь с ночи до утра.
Естественно, от этакого дела,
Дуреха залетела, на беду.
И хоть ребенка явно не хотела,
Но родила. Поверьте, я не вру.
Потом три года маты, крики, ругань,
Воспитывала дочку, как могла.
И результат — наш дворник был напуган,
Услышав Ленки первые слова.
И вдруг однажды стало очень тихо,
Увозят мать в горячечном бреду.
Тут замутили дело слишком лихо,
Куда девалась Ленка – не пойму.
С тех пор в квартире этой квартиранты,
Сколь было их, подолгу не живут.
Все как один, ночами драли гланды,
А утром просто с воплями бегут.
— Все ясно. – Ада тихо отвечает,
В глазах искрился сдержанный восторг.
И хищно так ручонки потирает,
Она-то в этом деле знает толк.
Все началось нежданно ночью лунной,
В то время Ада мирным сном спала.
Вода опять текла струею шумной,
И злобно так сгущалась темнота.
Луна в окно светила бледным светом,
Играя черной тенью на полу.
По небу гнало тучи сильным ветром,
И вот уже весь мир ушел во тьму.
Как лезвием ножа стекло вспороло,
Ворвался в спальню ветер ледяной.
Костлявой лапой смерть ласкала горло,
У спящей Ады, лежа за спиной.
Зажглись огни в тумане красным бликом,
Пахнуло трупным смрадом от стены.
И проявилась сущность с детским ликом,
Прервавши Ады розовые сны.
Та села на кровати, чуть живая,
На улице надсадно ветер выл.
И холод зла спиною ощущая,
Отлично знала, — рядом кто-то был.
Тянулись чьи-то руки к ней с когтями,
От ожиданья тело била дрожь.
Когда чего-то с мелкими зубами,
Вопьется в шею, словно острый нож.
Ползли секунды, медленным кошмаром,
Дыханье смрадом жгло по волосам.
И вот уже пахнуло трупным ядом,
Еще момент, и слышит Ада: «Ам!»…
— Ну, может быть останетесь на месяц? –
Кавказец Виктор с грустью вопрошал.
Его непостоянства просто бесят
Но почему так, он не понимал.
Ведь вроде бы все просто в этом деле,
Квартиру сдал и денежки греби.
Но все бежали в первые недели,
И новых квартирантов вновь ищи.
— Все хорошо, маржу не возвращайте, —
Звучит от Ады весело в ответ.
— И чемодан нести, не помогайте,
Меня ждет впереди весь белый свет!
И удивленно Виктор из кавказа,
Вслед квартирантке съехавшей смотрел.
Как тащит та баул на пол-Камаза,
Бабло вернуть он точно не хотел.
И все же что в квартире той мешало?
Отделка, обстановка, все там есть.
Но квартирантов что-то выгоняло,
Бывало даже в месяц раз по шесть.
Тут бабка сверху старая спускалась,
Прищурилась, дыханье затая.
И просто так поинтересовалась,
— Сбежал квартиросъемщик? Ну дела.
Тут Виктор вставил ключ в замок квартиры,
И сделал шаг в неведомую тьму.
Пусть даже если нападут вампиры,
Он разберется с ними что к чему.
Пускай его пугают домовые,
И черти пляшут танцы на плите.
Из унитаза лезут водяные,
Стоят русалки в ванной на хвосте.
Пусть монстры из шкафов повылезают,
И скалят зубы злые упыри.
Пусть вурдалаки в трубах завывают,
Он без наркоза вырвет им клыки!
Как смелый рыцарь с доблестною ратью,
Готов дракона бить на сто голов.
Но обомлел, как только под кроватью,
Нашел кусочек рваных ползунков.
Вскипела кровь горячая Кавказа,
И что-то затрясло его в тот миг.
С трудом он добежал до унитаза,
Едва от жути сдерживая крик.
Чего девчонка съехала так быстро?
Вопросами гудела голова.
Он был уверен, что-то тут не чисто,
Да как она вообще была жива?
…Ползли секунды медленным кошмаром,
Дыханье смрадом жгло по волосам.
И вот уже пахнуло трупным ядом,
Еще момент, и слышит Ада: «Ам!»…
Но в этот миг нежданно обернулась,
Щелчок зубов над ухом оглушил.
От нападенья Ада увернулась,
Но детский дух сдаваться не спешил.
Огонь в глазах пылал зеленым светом,
Оскал зубов и пена на губах.
Прыжком преодолела десять метров,
Хотя была малышка в ползунках.
Шипела, извивалась, нападала,
Рычала жутко, словно страшный зверь.
Когда ее Адель рукой поймала,
За горло, сквозь захлопнутую дверь.
— Ну вот, малышка, ты мне и попалась.
Охотилась я долго за тобой.
И жертвою твоею притворялась,
Чтоб проявилась ты передо мной.
— Не может быть. Такого не бывает! –
Плаксиво начал полтергейст визжать.
— Ты человек, я дух, и каждый знает,
Что ты должна бояться и бежать!
— Да брось орать, к чему теперь стенанья,
Ведь ты могла уйти в тот мир, иной.
Назначила бы ангелам свиданье,
Не омрачала б людям их покой…
Рванулся дух девчонки что есть силы,
Готов был провалиться прямо в Ад.
Пугал его уже страшней могилы,
Кошачий Ады хищный, злобный взгляд.
— Ой, тётенька, я больше так не буду,
Прошу вас, отпустите в темноту.
— Смеёшься? Я ведь в жизни не забуду,
Как краны закрывала по утру.
И чтоб тебя заставить проявиться,
Орала, и бежала голой вдаль.
А с первой встречи мне пришлось помыться,
Но ты не проявилась, вот печаль.
И очень быстро, с этими словами,
Не слушая стенанья, детский плач.
Адель вонзилась острыми зубами,
Ребенку в горло, словно бы палач.
Дух Лены матюгнулся очень лихо,
Издавши крик, чего-то там про мать.
Потом хлопок, и сразу стало тихо,
Лишь ползунки упали под кровать.
Шуршат колеса сумки по асфальту,
Неспешным шагом Ада вдаль идет.
Теперь уедет, видимо, на Мальту,
Там тоже страшный полтергейст живет.
Она прибудет в облике знакомой,
А может просто няней для детей.
Тут главное быть очень осторожной,
На все есть объясненья у людей.
Ведь с чем имеют дело, те не знают,
Не то, что как в былые времена.
Из мелочей картинку составляют,
Вторгаются в те тайные дела.
Едой для Ады были полтергейсты,
А человечья плоть ей не нужна.
Ну разве что коль надо документы,
Иль если только очень голодна.
Считая тараканов на стене.
Потом рукой с досадою махнула,
— Такие цифры явно не по мне.
Ремонт отметил сотый год рожденья,
Конечно, если он там был вообще.
Тем временем без совести зазренья,
Риэлторша ей пела о хруще.
— А что же вы хотели в самом деле?
За двадцать тысяч лучше не найти!
Хруща кирпич — не тонкие панели,
Давай плати, вселяйся и живи.
Тут до метро всего-то пять кварталов,
Автобус ходит каждые два дня.
Квартиру берегу для генералов,
Да только что-то нет их ни х… фига.
Но Ада удрученно лишь кивала,
Не нравилась ей плесень на стене.
И с ужасом дикарки ощущала,
Как кто-то ползал по ее ноге.
— Прошу, не ущемляйте генералов, —
Тихонечко она произнесла,
— Пусть будет до метро пятьсот кварталов,
Найдите, только что-то для меня.
Риэлторша с сочувствием молчала,
Таких студенток видела не раз.
Они хотят квартиру для начала,
И чтоб в квартире был и свет и газ.
И чтобы вход в метро под самым носом,
А лучше принц на «мерене» встречал,
Где тусоваться не было б вопросом,
Такое вот начало всех начал.
Риэлторша вздохнула, улыбаясь,
Поправила очечки на носу.
Произнесла, как будто издеваясь,
— Я новорусский хрущ вам предложу.
Недалеко тут есть одна квартира,
Мы можем даже щас туда пойти.
На третьем этаже, есть два сортира,
И до метро всего-то шаг ходьбы.
Квартира украшением блистала,
Такого не видал весь белый свет.
До пола люстра с потолка свисала,
Прикрывши хрусталем вход в туалет.
Блестит джакузя как большая страза,
Доставши в коридоре до плиты,
Огромная кровать у унитаза,
И телевизор тут же в полстены.
Под стиль барокко мебель и картины,
Всю кухню занимал дубовый стол.
Тройной стеклопакет, висят гардины,
Мозайкою блестел паркетный пол.
Зашкалила у Ады охренелка,
Подобного представить не могла.
В хрущевке чтобы золотом отделка,
И чтобы над кроватью зеркала.
— Как здорово! – дар речи ей вернулся,
В глазах искрился бешенный восторг.
— Хозяин, что сдает, видать свихнулся?
Коль каждого пускает за порог.
Риэлторша как тень стояла рядом,
Выглядывая с дальнего угла.
Холодный пот по лбу струился градом,
И не понять жива или мертва.
— Квартира эта полностью в порядке,
Ремонт закончен года два назад.
И вдруг заржала в бешеном припадке:
— Все говорят, тут настоящий Ад!
Как будто черти ночью чешут пятки,
И призраки по комнате снуют.
Поэтому бегут все без оглядки,
Но я считаю, что нахально врут.
Хозяин проживает на Азорах,
Квартиру эту он давно сдает.
Но почему-то в этаких хоромах
Никто по очень долго не живет.
Но Аду это мало волновало,
Она не верит в прочую муру.
Поэтому, вздохнув едва, устало,
Сказала очень коротко: «Беру!»
Три дня терзали Аду бюрократы,
Вагон бумаги ручкой исписав,
И не считая прочие затраты
Ключи вручили, сорок тыщ содрав.
Потом хозяин – Витя из Кавказа,
Просил на карту денег переслать.
Пытался домогаться к ней, зараза,
Но Ада знала, как его послать.
И он ушел, несолоно хлебавши,
На случай телефон оставив свой.
И Аде от всего в конец уставшей,
Судьба дала награду быть одной.
На первых днях все было как обычно,
Шматье, уборка, ходка в магазин.
И все уж стало вроде бы привычно,
Как вдруг случился казус с ней один.
С ноутбуком Ада вечером лежала,
Глядела порно, грязных мужиков.
Как вдруг вода из крана зажурчала,
Таким напором, просто будь здоров!
— Кому какого хрена не хватает?!
От дела оторвали, черт возьми! –
Аделя с криком в ванную влетает,
Открыв ее практически с ноги.
А там клубился пар, вода хлестала!
Открытый кран по самый не хочу,
Рукой дрожащей Ада закрывала,
Произнося чуть слышно: «Я торчу!»
Но тут нежданно лампочка мигнула,
Погасла, погрузив все в темноту.
И сзади хрень какая-то мелькнула,
Заставив Аду прыгнуть к потолку.
Сознанье страхом мигом замутилось,
Она же знала, что была одна.
Поэтому невольно получилось…
Да так, что очень едкой вонь пошла.
Из темноты духнуло перегаром,
Тухлятиной обдав ее лицо.
И лишь когда гыгыкнул кто-то рядом,
Ее весьма душевно пронесло.
Стояла Ада тихо, не дышала,
И чуяла, что сзади кто-то есть.
Из крана, что закрыла, вновь журчало,
В глазах от смрада появилась резь.
Чем кончилось бы это все не знаю,
Но долго продолжаться не могло.
Я никого рассказом не пугаю,
Но дальше жути было как в кино.
Сверкнула лампа, тьму прогнавши мигом,
Пред зеркалом свет Аду озарил.
Все волосы у ней стояли дыбом,
И каждый ее глаз на нос косил.
Кошмар такой присниться мог едва ли,
Два дня как в парикмахерской была…
От вопля все соседи убежали,
И кошка у подъезда родила.
Но это было только лишь начало,
Как говорится, малое ничто.
В квартире с Адой что-то воевало,
Желая очень выселить её.
Она как свечи лампочки меняла,
Сантехников звала аж каждый день.
Но ничего никак не помогало,
Лишь гуще становилась в ванной тень.
Она уже привыкла понемногу,
К гыгыканью и смрадному душку.
За месяц так прошла огонь и воду,
Закручивая крАны по утру.
Но вот однажды, утренним рассветом,
Мороз ударил первый в октябре.
И воя за окном холодным ветром,
Мёл снежные сугробы во дворе.
Проснулась Ада словно от удара,
Вода хлестала в ванной как всегда.
И облако клубящегося пара,
Облизывало стены, зеркала.
Прикрывши наготу свою халатом
Едва хотела в ванную войти
На зеркале читает надпись матом,
«Давай быстрее на х…й уходи»
Мороз прошел по коже до икоты,
Душа скользнула в пятки в тот же миг.
Не помнит Ада, как одела шорты,
Не слышала свой долгий, жуткий крик.
Очнулась на работе, вся дрожала,
Сотрудники таращили глаза.
В кантору босиком она вбежала,
По форме топлесс, матом говоря…