Двое в одной берлоге

В один из северных лесов случайно,
На царство кулуарно тайно,
Семьей слона, казалось все предусмотрев,
Назначен был могучий лев.
Он летом царствуя был всем доволен.
В своей власти сколько хочешь волен.
Но вот беда,
На севере случается такое иногда,
Вдруг резко наступили холода.
Вокруг все сразу изменилось.
Пушистым снежным одеялом похолодевшая земля укрылась.
Уснула где была вода,
Под тонкой корочкою льда.
Затанцевали в сверкающем наряде сосны, ели,
Покачиваясь и скрипя,
Под заунывную песнь метели.
И под морозец озорной,
Колючкой нос щиплющий порой,
Сменили свои шубы звери.
От непогоды, быстрой смены,
Несущей в жизни перемены,
В глубоком кто спрятался снегу,
Кто, где запасы устремился в норы,
Кто мог, согрелся на бегу,
А кто в пещере укрывшись, залез повыше в горы.
Однако ж вернемся ко льву.
Куда правителю деваться?
Как холод, голод пережить ему?
Избегнуть худой смерти и главное о том молву?
Да и зимой что делать одному?
«Быть может мне, — лев начал размышлять, — податься»…
Но сколь не думал он и не искал друзей,
Средь своих подданных зверей,
Уж слишком многих он обидел.
Часть съел из них, то есть тех которых сильно ненавидел.
В зубах с трудом кто уцелел,
Давно где потеплее улетел
Или остался не удел,
Или к царям другим на службу перешел.
Казалось, лев так никого и не нашел.
Однако, знакомых всех перебирая,
Из памяти далекой доставая,
Властитель, вдруг о медведе закадычном друге вспомнил.
«Вот с кем бы я, – подумал лев, – свой кубок полный дружбы бы наполнил!
С кем в трудные те времена,
Когда служили вместе у слона,
Я хлеб делил. С кем я мечтал.
Кто клялся мне и клятвы я кому давал.
Теперь же хоть я и царь, всем господин…
А, друга позабыл!
Когда кругом враги.
И я один!»
И вот уже бегом — скорей, скорей,
Спешит к медведю царь зверей.
В берлогу он к нему стучится.
Как встретит старый друг?  Что из того случится?
Медведь же гостю рад.
Дверь настежь открывает.
«А, что обиды? Брось! Ты мне как брат!»
Медведь царя увещевает.
«Конечно кров, постель тебе я дам.
Все будет как и прежде – пополам.
Здесь у меня уютно и тепло.
Запасов за лето я накопил полным-полно.
Вдвоем вполне мы можем разместиться.
Да и время спать!..» Зевнул медведь. Медведь ложиться.
И лапу в рот.
Друг рядом с ним.
«Что ж, — замурлыкал лев, — теперь поспим».
И тоже на бок. Да только чуть вздремнет. 
У льва под ложечкой сосет.
То так, то эдак… Все не спиться.
Поднялся лев, «быть может мне воды напиться?»
Но чудеса! В берлоге нет воды…
Нет ничего! Хотя бы крошка от еды.
«Что за игрушки?» –  рыкнул лев.
«Приятель!» — с трудом свой сдерживая гнев,
Толкнув медведя, царь спросил:
«Припасы куда ты поместил?»
Но как того он не ворочал
И как бока товарищу не мял,
В ответ медведь лишь дергал лапой,
Своею правой косолапой,
И все ворчал,
И крепче спал.
Ну в общем как лев не старался,
Ответа на вопрос, запасы где, так не дождался.
Пожалуй, стоит здесь остановиться.
Зачем?
Чтобы сказать, что к счастью льва, ему все это снится.
И в самом деле, его царем в такие то широты,
Могли назначить только слоны иль идиоты.
Другое дело сон. Ведь сны, известно,
Продукт такой…
Кому, конечно, это интересно.
Который вряд ли кто-то разберет.
Как в нашем случае: проснулся лев, да не поймет.
Где правда чистая, а где кривая ложь.
Зависит все от толкованья.
Оно иль по сердцу придется или воткнется в сердце словно острый нож,
Иль вызовет восторги ликованья.
«Еще б чуть-чуть, – герой наш рассуждал,
И я во сне в объятья смерти бы попал.
Признаться надо нам царям и не такое,
Присниться может в золотом покое».
Но вдруг…
Лев пред собою увидал: огромную обглоданную кость,
А чуть поодаль, торчащие из-за кустов смердящие остатки туши.
«Что за дела?» — лев полный удивленья продолжал.
На ком же ночью я сорвал всю злость?
Чей откусил язык? Чьи оторвал я уши?»
«Ба! — Вспомнил царь зверей свой сон.
Да это же медведь? Мой старый друг! Ну точно он!
Какой же простофиля и глупец!
Найти такой себе конец.
Мог съесть меня, а вышло все наоборот.
Никто не ожидал подобный поворот.
Все говорил, что дескать запасов накопил полно.
А где они?
Так только, если у него внутри.
Откуда их достать лишь только одному ему дано!
В конце концов, и надо ж чем-то мне…
Питаться!
Хоть наяву, будь то во сне».

Конечно, трудно спорить с очевидным.
Когда под предлогом благовидным,
Лев, хвастаясь перед другими львами,
Что за один присест медведя может съесть со всеми потрохами,
Как доказательство останки друга предъявлял.
Бедняга лев!
Ведь он не знал,
Что думал так и верил в то, что сам себе нарисовал.

                              Николай Грачов.