Глоток моей души.

Часть первая — как розовые сны.

Встреча.

Как всполохом взгляд обожгло,

Ты полутёмный мой шагнула холостятский хлев.

Наветам, слухам, бредням всем назло,

Во мне, мне непонятное узрев.

И в полутьме у старого экрана,

В молчании казалось бы, по сторонам,

Но нет для нас в таком общении изъяна,

Комфортно душам, значит радостно и нам.

Рука в руке и взгляды в сериал,

Который мы совсем не замечаем.

Лишь я и ты, весь мир от нас отстал,

Душой своею, душу обнимаем.

Когда накал достигнет апогея,

И тишину на мелкие куски.

В объятьях у экрана замирают двое,

От счастья, радости, не от тоски.

Потом прогулка в тишине ночной,

И хочется от бед тебя беречь.

В душе пожар и всеобъемлющий покой,

От ощущенья новых сладких встреч.

Метроном судьбы.

Два сердца бились в ритме метронома,

Играла музыка и платья шлейф летел.

Но гости разошлись, одни остались дома

Гора посуды, куча дел.

По залу расплескался вкус полёта,

Всё радовало глаз, прекраснейшее платье, мишура.

Прижалась ты ко мне с разбегу, с лёта,

Оставим быт на завтра, до утра.

А сами пока кровь ещё бурлила, упали на персидские ковры.

И ты губами страстными ловила,

Мои уста, что поцелуями тревожили миры.

Сердца в хрустале.

Два сердца, в клочья разорвавшись,

Стучались гулко в край хрустального сосуда.

Кричал завистник, над ними посмеявшись.

— То не любовь, а лишь простуда.

Не мучайте себя, сжимая мышцу в камень,

От этого сердечко лишь стареет,

Когда его сжигает чувства пламень,

Мираж любви, когда над ним довлеет.

Стучитесь ровно, тише и спокойней,

Не трепыхайтесь, дольше проживёте.

Пусть скучно, но вполне достойно,

Покрывшись ряской плыть в своём болоте.

От слов холодных, стали тише биться,

Два прежде любящих комочка.

А тот снаружи, продолжая злиться,

Кричал — застыньте, баста, точка.

Морозность криков стёкла залепило,

Заставив ранами их сблизиться плотней.

И чудо — это шрамы залечило,

Тепло, вернув и сделав их сильней.

Порыв сверкающий, сквозь стены хрусталя летел,

Огнём былые беды разгоняя.

Брюзга же за стеклом болел, хирел

И трясся, одиноко умирая.

Простим его, от страха бедный злился,

Что тенью одиночества пугает.

Его бокал давным-давно разбился

И жизнь его сквозь щели утекает.

Так бейтесь в такт сердца, соприкасаясь,

стремясь душою сблизиться плотней.

Любовью, друг от друга согреваясь,

Не замечая чёрных, трудных дней.

Мне наплевать, что чья-то были вы, сейчас одна,

Меня и редкая сиюминутность не пугает.

Сегодня вы со мной, навеки, навсегда.

А это только изредка бывает.

Так скиньте своей верности одежды,

Пускай одеждой нашей станет простыня,

Чтоб были мы одни как прежде,

Чтобы любили лишь меня…

Полёт чувств.

Пьянящий аромат хрустальных грёз,

Вина в бокале, поцелуя.

И сладких, словно нега, слёз,

И криков громких аллилуйя.

Объятья шёлковы, как сон,

Что будит дымкой, на рассвете, чуть дыша.

И платье по ветру, как тысячи знамён,

По коже шёлком падают шурша.

И двое, словно не закончен бал,

Кружатся в танце невообразимой страсти.

И ночь мала, рассвет застал,

Когда тела и души не в их власти.

День рождения души.

Ты дрожишь, как озябший цветок

Не от холода, от возбужденья.

Потому что в твоё день рожденья

Прикоснулся ко мне лепесток.

Что нам гости, когда рядом двое,

И тихонько ласкает рука.

Пусть ругаются, шепчут и воют,

Ошарашены нами слегка.

Пусть веселие в самом разгаре

Не отводишь своих чудных глаз.

И губами своими в запале

Даришь мне несравненный экстаз.

Мои руки плывут чуть касаясь,

Огибая фигурку твою.

И молюсь я, молча, и каюсь,

Что затронула душу мою.

Ты молчишь, улыбаешься нежно.

И ведёшь в самый дальний чертог.

Мою руку, откинув небрежно.

Поцелуем, поставив итог.

Порыв

Когда б я мог без робости своей

Взойти на твой прекраснейший порог

Но я торчу здесь у дверей

Сбивая пыль с усталых ног.

Внимая гомону из-за закрытых штор

Я мысленно веду с тобой беседу

И наш не беспредметный разговор

Внушает мне немалую надежду.

Стучу. Открыла. Предо мною ты

И я в мгновение немею

Лишь протяну тебе цветы

Но не сказать. Молчу, краснею.

А ты улыбкой озаришь меня

Такою тихой доброй страстной

Что я уже внутри огня

Покорный и на всё согласный.

Касанье рук души порыв

И в вечность вместе улетаем

Любви огромной силы взрыв

Мы ничего не замечаем.

Глаза в глаза и уст прохлада

Откинутая на пол простыня

Ты мне прекраснейшая рада

Ты любишь, ты ждала меня.

Я падаю и растворяюсь

И пробуждаюсь лишь в конце.

Рукой тихонечко касаюсь

Слезинки, на твоём лице.

Суматоха.

Два дня. Как миг в хмельном угаре,

Устала даже тамада.

Но помню только, ты мне даришь

Одно лишь слово тихо — ДА.

И кольца словно амулеты,

На страже пламенной любви.

Как на балу все разодеты,

Терпеть два дня их — «се ля ви».

Ты в облаке парчовых кружев,

Блестят от радости глаза твои.

И надоедливое — «ГОРЬКО»

Мы исполняем по любви.

Что будет в жизни дальше, я не знаю,

Да и какой от предсказаний толк.

Я здесь, сейчас от счастья замираю,

Когда рукою нежно глажу белый шёлк.

Волшебный вечер.

Закат струной гитарной лопнул.

Луч обагрил края, сбежав трусцой за горизонт.

И небосвод тихонько и устало охнув,

Сменил багряный цвет на красочный покров.

Мерцающие блёстки по краям одежды

И медальон луны янтарною слезой.

И кажется, что схлынули надежды,

Дарившие полуденный покой.

И ветерок с прохладою бальзамной,

По полю пробежав, прильнёт к твоей груди.

Объяв невидимою шалью, сказочно-рекламной,

Откроет на секунду то, что впереди.

Потом взыграв, как озорная сойка,

Взмахнув крылом, взвихрит остывшую траву.

От страха спрячется в норе шальная землеройка,

Закрывши ход в опрелую листву.

А я с крыльца любуюсь, тихо млея,

На звёзды, что вокруг горят алмазной кисеёй.

От радости, душой и плача, и немея,

Вновь опишу событие строкой.

Ты улыбнёшься странно-тихой рифме,

Рукою провёдёшь по волосам.

Неслышно в дом, чтобы сверчки не стихли,

И вместе вознесёмся к небесам.

Чудо.

Нам даровали то, что долго ждали,

От радости блестят глаза твои.

Не важно, как его б назвали,

Хватило б для него любви.

Мы вытерпим, судьба на нас пусть злится,

И разыграется нам дарование как драма.

От крика малыша душа искрится,

Я стану папой, а ты будешь мама.

Комочек счастья на моей руке,

И беспокойство за сокровище своё.

А вдруг её ещё мужлан уронит,

Не бойся — это счастье и моё.

Её к тебе, а не тебя я к ней ревную,

Мы часто с ней наедине.

Но ждём тебя, она и я тоскуя,

Когда вернешься к нам, ко мне.

Ссоры.

О, как же страстно я любил

И так же сильно ненавижу.

Казалось бы, тот час убил.

Но понимаю, не обижу.

Внутри огонь, а сверху лёд,

Шипит и разум затмевает.

Быть может просто идиот

Что так любви твоей желает.

Взгляну и гнева жар в груди,

Клокоча, вырвется наружу.

Но вспомню те былые дни

И как спасаешь в злую стужу.

Тоска и зло, как лёд и пламя.

Терзают душу кривотолки.

И белое взмывает знамя

С костями Роджера на шёлке.

Загадка.

Улыбаешься робко и нежно,

А в глазах только грусть и печаль.

И рукою своею небрежно.

Приподнимешь над тайной вуаль.

Невзначай проведешь, словно с лаской,

По седеющим волосам.

Распростившись со старою сказкой,

Счастье наше останется там.

Та другая, наверное, слаще,

Улетаешь, лишь видя луну.

Только совесть всё чаще и чаще,

Задевает у сердца струну.

Остывшая жизнь.

Стынет чай, что ты мне подала,

Не заметишь ты даже это.

Знаю, снова мне солгала,

Пропадая с другими где-то.

Ты не видишь мою печаль,

Не заметишь, что сердце болит.

Не себя, лишь любовь мне жаль,

Чувства наши проходят зенит.

Грустью давит на мозг тишина,

Что стоит уже у порога.

Ты нисколечко не смущена,

Нам осталось не так уж и много.

Пролетит время, выкинув хлам,

Что собрали на скорую руку.

Жизнь поделится напополам,

Нам даруя душевную муку.