Что попало

ДЯДЯ ВАНЯ

Эта история, рассказанная много лет назад Смирновым Константином Николаевичем — старшим механиком железнодорожной связи, совсем не смешная, но на чёрный-чёрный юмор вполне претендующая.

Жил в городе Осташков кожевенных дел мастер дядя Ваня. А времена были ещё сталинскими.

И случилось так, что подхватил дядя Ваня от каких-то сибирских кож редкую, смертельно опасную, более того, очень заразную болезнь. Пошёл он на приём к врачам, те всё это дело обнаружили и сообщили куда следует.

Пришли к дяде Ване сотрудники НКВД, объяснили ситуацию. Так, мол, и так, болезнь у тебя, дорогой наш товарищ, чрезвычайно опасна для окружающих трудовых коллективов, жить тебе всё равно осталось недолго, так что — сам понимаешь…

Дядя Ваня всё понял, понурил голову и согласился не препятствовать воле Партии и советского народа.

Привели дядю Ваню в котельную, дали выпить бутылку водки без закуски и, когда кожевенных дел мастер отрубился, уложили его тело на устройство для подачи угля в печь и затолкнули в топку.

А в это самое время в городе Осташков гудели все предприятия и пожарные сирены. Это жгли дядю Ваню.

ПЫТЬ

Олежка подбежал к маме, которая что-то готовила на кухне и сказал:

— Пыть!

Мама призадумалась. Олежка совсем недавно начал говорить и она его не всегда понимала. Но быстро догадалась и протянула ему стакан с водой.

Олежка помотал головой и повторил:

— Пыть!

Мама налила ему лимонада.

Лимонад Олежка очень любил и не смог отказаться, хотя хотел не пить, а писать. Он выпил лимонад и сказал:

— Пыть!

— Да сколько же можно! — воскликнула мама, наливая ему ещё полстакана.

Олежка обоссался и на возмущенные крики мамы на кухню прибежал отец. Он больно шлепнул сына по попе, мама сдёрнула штанишки и усадила на горшок, хотя было уже поздно.

С тех пор ему больше не давали лимонада, а на его нытье: пыть! говорили: нет, опять обоссышься. Олежка родителей не подводил и ссался до тех пор, пока сам не научился снимать штанишки.

ОЧЕРЕДЬ

СССР. Очередь на улице в небольшой магазинчик.

— Что дают?

— Кофе растворимый.

— Ой, и мне надо. А что в нагрузку?

Очередь молчит.

— Что в нагрузку дают?

— Да какая вам разница? Всё равно выбрасывать.

— Так у меня денег всего на три пачки.

— Дают только по две.

— А… — успокаивается покупательница.

РАКОМ

Жена рассказала на работе женщинам, что муж любил её… раком.

Кто-то настучал в партком.

Закрытое партийное собрание.

— Что это за выпендрючки такие вы себе с женой позволяете? Порнографических журнальчиков забугорских насмотрелся? — бушевал секретарь парткома.

— Нет, что вы! Какие журналы!..

— Откуда же эти фокусы?

— Да вот, как-то сам придумал…

— Ты бы лучше думал, как план перевыполнить!

— Я думаю.

— Плохо думаешь. Наверное, все мысли о всяких извращениях? Может ты её и в задницу пробовал? А?

— Да что вы такое говорите, как можно?!

— Тот, кто поставил жену раком, способен на всё! — гремел секретарь парткома. — Ты смотри, мы тебе быстренько статью пришьём!

— Какую?!

— Мужеложство! В такой неприличной позе только им и заниматься.

— Но это же, когда с мужиком?

— С мужиком, не мужиком, раз в задницу, значит, мужеложство!

— Но мы же…

— Ты тут поспорь ещё! Ладно, выговор объявим для начала. С занесением!

Жертва обречённо кивает.

— Да ты не кивай! Ты принимай к сведению и мотай на ус. Раскивался тут, понимаешь ли… Пидарас!

СОСЕДИ

Соседи с верхнего этажа заливали квартиру Юрия водой два-три раза в год. То стиральная машина протечет, то пьяненькие не закроют воду в душе.

Оказалось, что на этом можно неплохо зарабатывать. Сначала нужно вызвать из ЖКХ специалиста, чтобы зафиксировал факт залива и составил акт, потом сделать независимую оценочную экспертизу по нанесенному квартире ущербу. Положенный ремонт после потопа лучше не делать, просто всё просушить и ждать, а потом при следующем заливе к старым повреждениям добавятся новые и сумма по возмещению ущерба прилично подрастёт.

Правда, часть денег приходилось отдавать мужу предпринимательницы, который и устраивал эти наводнения, но все равно денег хватало для ежегодной поездки в какую-нибудь экзотическую страну.

Юрий нервничал. Для полёта в Бразилию неплохо было бы иметь ещё тысяч пятьдесят. А сосед сверху запил и надолго попал в больницу.

САПОГИ

Послали нас снять короткометражку на завод резиновых изделий. Сразу предупредили, что там очень грязно, поэтому обувь желательно обуть, какую не жалко. Нашёл я старые престарые сапоги, в которых трудовую комсомольскую повинность справлял в наших советских колхозах.

Приехали на завод. Везде грязно, шумно, воняет. Старшекурсники принялись руководить съёмкой. Отсняли быстренько основной материал и разбрелись по заводу в поисках ещё какой-нибудь интересной фактуры.

Вхожу в цех с конвейером, по которому едут новенькие резиновые сапоги. Оглянулся я, и вспомнилось вдруг наше советское: «тащи с работы каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость». Любуюсь сапогами на конвейере, смотрю на свои. Разница существенная. Что делать? Осмотрелся, никто за мной не наблюдает. Быстро снял свои, схватил с конвейера парочку новеньких, а на их место поставил старые, чтобы дырка в потоке продукции не бросалась в глаза.

Надеваю правый, а он тянется, тянется, уже выше колен, уже почти до… этого самого, о чем неприлично упоминать в приличном рассказе. Был до колена, а стал как рыбацкий. Стою растерянный, в одном гигантском сапоге, мои уже куда-то уехали. Что делать?

И слышу я тут очень доброжелательный женский голос:

«Сынок, ты же не там сапоги взял. Эти сырые. Они в печь на вулканизацию едут, ты вон там возьми, за печкой».

Поскакал я в носках за печку. И, правда, плывут там по конвейеру уже настоящие — красивые блестящие. Снял с конвейера парочку, а они горячие! Подождал, пока остынут, обулся, поблагодарил добрую женщину и пошёл искать своих. Нашёл. Они все как один были в новеньких галошах.

Но с тех пор мучает меня вопрос, куда мои сапоги делись? Выкинули их или автомат упаковал их в коробку и в магазин отправил? Никому не попадались?

ОЧЕНЬ СМЕШНО

— Ну, это было очень смешно, очень. Мы ржали как сумасшедшие! Да, Константин Николаевич умел смешить. Как начнёт что-то рассказывать, да с шутками-прибаутками, да с поговорками, мы животы надрывали. Ха-ха-ха! Я уже не помню, о чем он рассказывал, но это было что-то! Очень смешно. Ну, очень! Ха-ха-ха! Как вспомню, так не могу. Особенно смешно было про путейца. Как он в баню ходил. Придёт этот путеец в баню!.. О-о-о! Ха-ха-ха! Я уже не помню, что там с ним было в бане, но что-то очень смешное. Ха-ха-ха! О-о-й, не могу! Хотя вспомнил! Это не Константин Николаевич рассказывал, а Стороженко. Ещё тот хохмач был! Как начнет рассказывать! Про колбасу! Про макароны, про сапоги, про этого путейца. Или всё-таки про путейца Константин Николаевич рассказывал? Хотя это неважно. Главное, что было очень смешно. Ну, очень смешно. Ха-ха-ха! А ещё вспомнил, был такой прапорщик Шмаков. Это, когда я в армии был. Тот как ляпнет что-нибудь перед строем, так мы все в покатушку. Прямо воем от смеха. А вы чего не смеётесь? Чувства юмора нет, что ли? Ха-ха-ха! Вот народ пошёл, им такое рассказываешь, а они даже не улыбнутся…

ЛЮБОВНИЦЫ ИВАНА ПЕТРОВИЧА

Стать любовницей Ивана Петровича очень просто. Пишете заявление, и на общем собрании любовниц Ивана Петровича тайным голосованием принимается решение. Вот почему стать любовницей Ивана Петровича невозможно. Его любовницы всегда голосуют против. Но есть и другой путь. Не писать заявление и спать с Иваном Петровичем тайно. Но тогда вы не будете считаться его любовницей.

КОМАРИНЫЙ АД

Как-то в 90-е мы с приятелем ехали в Москву на машине. Закупить телевизоров и видеомагнитофонов. Это был самый популярный товар в те годы.

Где-то километров за сто до Москвы я захотел в туалет. По большому. Остановились на обочине. Я побежал в кусты. И тут началось!.. Невиданная туча комаров налетела на меня и принялась пожирать. Я обломал несколько веток и отбивался от насекомых с яростью берсерка. Это был какой-то кошмар! Стоило провести ладонью по голой попе, и она становилась грязно-мокрой от раздавленных комариных трупиков. Застегнув джинсы, я ринулся к автомобилю.

— Что там? — удивился приятель, увидев моё отчаянно взвинченное лицо.

— Комары, — сказал я. Задница горела, как будто её натерли наждачкой. — Комары, брат. Драпаем!

Каждое лето в детстве я проводил в деревне среди болот Локнянского района. Там было много комаров. Обычных, ленивых, неторопливых, умеренно кровожадных. Они досаждали, но не так что бы сильно, и портили жизнь не более, чем неожиданный дождь или холодный ветер. Они были этаким своеобразным явлением природы, на которое не принято обращать внимания.

Второй раз с комариным адом я столкнулся в Польше. Мы остановились на заправке, и я решил прогуляться. Невдалеке виднелась лиственная роща. Чуть в сторонке между рощей и полем два дома. И когда я вошел в кусты, я вспомнил тех самых подмосковных комаров. Туча, сонм, тьма-тьмущая. Я несся оттуда как угорелый. Как там живут люди? Не понимаю.

УМИРАТЬ СТЫДНО

Те, кто увидят тебя мёртвым, где-то в глубине души, а кто-то не особо скрывая, будут рады, что это не они откинули копыта. Сестра, которая прибежит к телу первая, проверит твои карманы в поисках бумажника, а потом обследует все места, где могут лежать деньги. И злиться, что нашла мало. И ахнет, обнаружив в серванте сберкнижку, и потеряет сон от отчаяния, что деньги достанутся не ей, а твоим детям.

Тебе-то уже всё равно, конечно, для тебя время остановилось или, если что-то такое существует, то ты уже где-то не здесь, но пока жив, всё равно стыдно. И почему-то стыдно за будущего себя, за беспомощность своего тела после смерти, а не за тех, кто ещё продолжит жить какое-то время и кому твоя смерть доставит некоторое удовольствие, что ты их опередил в этом неприятном событии. Но ведь всех не переживёшь. И кто-то всё равно придёт в твою квартиру с жадно горящими глазами, узнав что ты уже того…

ДВА МИНУТА

— Две минуты, сорок восемь секунд, — доложил Витя Иванов.

— Три минуты, пять секунд, — крикнул Паша Петров.

— Два минута, — сказал Чен.

— А секунд сколько? — спросил физрук Серго Овсепян.

— Два минута, — повторил Чен.

— Секунд сколько, спрашиваю, китайская твоя жопа, сколько секунд?

— Два минута, говорю, — вскипел Чен. — Глухой, да? Два минута. Нет секунда. Ровно два, чурка нерусская!

СПАСИБО ПАРТИИ

Спасибо Партии родной

Зато, что мы живём с тобой.

За недр богатых чудеса,

За голубые небеса.

За Солнце, воздух, ширь морей

Восславим Партию скорей!

ЖЕНЩИНЫ

До женитьбы.

Женщины! Это будущий уют в доме, вкусный обед, тепло в постели. Это — дети, продолжение рода. Женщины — это красота, иногда потрясение, это самое лучшее, что создала природа, единственное от чего сладко сжимается сердце и невозможно отвести глаза. Они так прекрасны! Они такие разные. От этого разнообразия кружится голова, хочется любить их всех, жаль, что на это не хватает жизни, но мы — мужчины, стараемся.

После женитьбы.

Женщины! Это вечное нытье, что не хватает денег. Это постоянное одергивание, не там сел, не так полотенце повесил, не то одел, не чавкай! не храпи! не дыши!

СТАРИЧОК

Касса в супермаркете Магнит. Очередь в два человека — я и передо мной старичок, заросший косматым седым волосом и одетый во что-то старое, страшное, такое, что даже бомжи выглядят приличнее. В корзине сок, фрукты и много чего по мелочам.

Кассирша быстро просканировала покупки, назвала сумму. Покупатель не реагировал. Повторила громко и отчетливо.

«Ну, начинается, — подумал я, — сейчас будет искать деньги, которых не найдется. Человек явно не в своем уме, не соизмеряет желания с возможностями».

Нет, старичок достал затертую чуть ли не до дыр дерматиновую сумочку из кармана, вынул пачку купюр, стал в ней копаться. Кассирша закатила глаза. Стало интересно. Мелькнули пятитысячные, целая стопка — штук двадцать тысячных и несколько пятисоток. Старичок протянул кассирше одну из них.

Я рассчитался и вышел из магазина. Старичок укладывал покупки в багажник Ниссана. Отличная картинка в фильм Рязанова.

Мне бы так жить, — усмехнулся я. — Нет-нет, не хочу, не надо, не дай Бог!