Задание

Утром шеф вызвал меня к себе.

— Ну, что, друг ситцевый! Перо у тебя бойкое. Даже слишком. Только вот, знаешь, перекос всё-таки.

Может быть, человек добрейшей души никому ни в чем не откажет. Ну, и что? А что дальше? Ну, поможет, не откажет. А что он такого совершил, чтобы писать о нем, чтобы о нем читали тысячи читателей. Ну, прочитают: «Человек добрейшей души». «Подумаешь, — скажут, — что же тут такого?» Зевнут и отшвырнут газету. Всякую, мол, фигню пишут.

А вот! Ну, этот, помнишь, на пожаре полез в самый огонь, не испугался, герой и вытащил, рискуя собственной жизнью… М-да! А вытащил-то он коробочку с ювелирными украшениями.

А вот этот… Нет! Я перебрал с десяток знакомых, потом десятка три полузнакомых. В каждом был или какой-нибудь изъян, который сводил весь его положительный облик на нет или о нем просто нечего было рассказать.

И хоть я не пил на ночь кофе, но эта ночь оказалась для меня бессонной. «Что я положу завтра на стол редактору?» — с ужасом думал я.

— Ну-с, что скажите, молодой человек?

Голос у шефа был мягкий. Значит, он в настроении.

— Вот написал.

Шеф взял листок. Брови его поползли вверх.

— Как? Почему заявление об увольнении?

И тут я не сдержался и завопил, как базарная баба:

— А потому что вы подлец и негодяй. Где вы видели положительных людей без, так сказать, изъянов и заскоков? Почему вы издеваетесь надо мной. Разве вам не нравилось то, что я писал о гаишниках, берущих взятки, о наркоманах, о подонках? Зачем вы меня заставили сделать это? Если я вам не нравлюсь, так бы и сказали сразу.

Тут спазмы сдавили мое горло, и я выскочил из кабинета, хлопнув дверью.

Фу! Уже через пять минут я чувствовал себя совершенно счастливым человеком. Я знал, что в нашем городе еще не перевелись издания, где смогут оценить мой талант.