Вот такая новогодняя история

«Говорят под новый год,

Что ни пожелается,

Всё всегда произойдёт

Всё всегда сбывается».

Знакомые строки. Но кто-нибудь проверял их правдивость? Возможно найдётся тот, кто будет говорить, что это действительно так. Найдутся и те, кто будет утверждать обратное.

Но Василий Сорокин, после того, как с ним однажды, в канун Нового года произошла удивительная история, твёрдо уверен — одного желания не достаточно. А впрочем, вот его история — судите сами…

Василий Сорокин просыпался от назойливого, противного сопения у левого уха. Мозг медленно включался в работу, загружая запахи, звуки, ощущение тела… Так — он у себя дома, в своей постели — выдал мозг. Голова трещала; каждое движение отдавалось нудной болью во всём теле; во рту сухо и гадко; непонятный, тошнотворный запах, пропитывающий комнату и постель — видимо, вчера много выпил — подсказывало пробуждающиеся сознание.

А кто же слева? Нечто, то что слева, теснее прижалось к боку Сорокина. Василию стало горячо. Чужие жесткие волосы защекотали щеку. Разум начал лениво выдавать варианты. Первый тут же был отброшен. Это не жена — они уже год как не живут вместе. Остался второй, третий и четвёртый и множество запасных. Кто же это? Память отказывалась выдавать точные данные — записи вчерашнего вечера напрочь отсутствовали. Может по голосу?

— Зая, который час? — начал Василий, не поворачивая головы.

Тишина.

— Зая?

И тут голова «Заи» лихорадочно затряслась, издавая хрюкающие и фыркающие звуки. Василий наконец-то разлепил заплывшие глаза.

На него в упор смотрела волосатая морда. Разум тут же идентифицировал непонятный запах: псина. Василий резко оттолкнул животное. Тварь, свалившись с кровати, продолжала хрюкать, фыркать и лихорадочно вздрагивать, как будто давилась от смеха. Тут уже наступило окончательное пробуждение. Василий глянул на пол: на спине, судорожно перебирая конечностями, лежало странное «нечто», размером с ирландского терьера. Передние лапы походили на человеческие руки, но были чёрного цвета, и пальцы заканчивались длинными острыми ногтями. Задние конечности выглядели иначе — чем то очень смахивали на козлиные, особенно копытцами. Свиной пятачок, козлиная борода, маленькие рожки, длинный хвост, хлеставший по ножкам кровати… Первая мысль — «настоящий чёрт!». «Белая горячка!» — тут же поправил разум.

Полностью игнорируя беснующийся глюк, Василий направился в ванную. Холодный душ, бритьё тупым лезвием и запах мятной зубной пасты почти привели его в чувство. Вот только нестерпимо мучила похмельная тошнота. «Рассол» — подсказал разум. Василий, выходя из ванной комнаты, уже предвкушал, как прохладная, солено-кислая, с ароматом чеснока и черного перца жидкость стекает по пищеводу, но… На столе сидел глюк и, держа банку обеими лапами, с неистовым рвением засовывал в неё морду, чтобы достать последний, плавающий в мутной жидкости, огурец.

— Пошёл отсюда! — Василий с досады запустил в чёрта полотенцем.

Чёрт с огурцом в зубах уставился на него чёрными блестящими глазёнками.

— Жалко что ли? Тут и тебе хватит… — протявкал глюк хриплым голосом, от которого у Василия пробежали мурашки вдоль позвоночника. Чёрт принюхался, морща розоватый пятачок. Василию стало жутко. А бес тем временем спрыгнул со стола и зацокал копытцами по направлению к отступающему назад хозяину дома:

— Да ты, видать, не помнишь ничего? — щёлкая хвостом, наступал он.

— А что я должен помнить?

— Что ты обещал вчера из окна прыгнуть.

Василий так и присел на кухонную табуретку возле холодильника.

— С чего бы это? — Сорокин, конечно, понимал, что в нетрезвом состоянии с человеком всякое может случится, но чтобы вот так вот, взять и пообещать спрыгнуть подоконника …

— Обманул что ли? — обиженно хрипел чёрт, возвращая Василия к действительности.

— Да, нет, почему?

На самом деле, обманывать Василию было не привыкать: кредиторы, ревнивые мужья, работодатели, покупатели — всякое в его жизни было. Василий покосился на чудо с веткой укропа на морде. Разум Василия, как обычно в экстренных ситуациях, включился в режим повышенной мозговой активности. Страх отступил, режим «выкручивайся, как можешь» заработал в полную мощность. Василий взял инициативу разговора на себя:

— Да ты присаживайся, любезный. Честно, из головы вылетело. Так в чём же проблема? — Сорокин открыл холодильник, изучая содержимое на предмет съестного-лечебного после похмелья. Чёрт, задрав пяточек, недоверчиво рассматривал Василия, озадаченный резкой переменой в поведении — подвоха не заметил, вернулся к столу и, взгромоздясь на табурет, пафосно изрёк:

— Да проблема, собственно, у тебя… Вот достал ты всех в небесной канцелярии. Приговорили тебя. Тридцать пять обманутых душ возмездия требуют — в общем дан тебе срок до этого Нового года. Не исправишься, пойдешь со мной, а коли простит тебя хоть одна добрая душа, то еще поживёшь, я думаю, годок-другой не более… — чёрт загоготал, а Василий так и застыл с палкой колбасы в одной руке и банкой горчицы в другой.

— Да! И с наступающим тебя Новым годом! — тварь выхватила из рук опешившей жертвы колбасу и горчицу.

Василий было потянулся, чтобы вернуть себе вожделенный завтрак, но черт, нагло глядя Василию в глаза, вцепился в колбасу зубами, откусывая и жуя мясо вместе упаковкой, да ещё нарочито громко чавкал.

Сорокина опалил шквал чувств, состоящий из спрессованной смеси обиды, гнева, растерянности. Но когда он увидел, как черт поднёс к пятаку открытую банку горчицы и демонстративно вывалил в пасть содержимое, тут уж стало не до пустяковых расстройств…

Ругань, фырканье, визжание, хрюканье, кашель — наполнили кухню. Чёрт, метался по комнате, стараясь унять горение в глотке. Он судорожно хватал широко открытым ртом воздух, умудряясь, между вздохами грязно ругаться.

Василий, не удержавшись, подавился смехом…

Чёрт, едва откашлявшись, стёр с перекошенной морды слёзы и, одним скачком запрыгнув на стол, ухватил Василия за грудки.

— Издеваться надумал? — шипел разъярённый черт, хлестая по заплёванной столешнице хвостом. — Нашёл с кем тягаться! Слово дал — иди к окну и прыгай! Думаешь, я шутки с тобой буду шутить?

Морда чёрта воняла перегаром, колбосой и горчицей прямо в лицо Василию. Из горящих глаз нечисти, смотрела Адова бездна. До Василия стала доходить степень его попадалова. Он попытался освободиться от цепких когтистых лап, но чёрт навис над ним как скала. Паника, чувство собственной никчёмности давили на Василия с силой упавшего на ногу тягача. В глазах замелькали огненные пятна. В голове звенело и трещало как в преисподней. И когда у Василия не осталось уже сил для борьбы, вдруг спасительно раздался голос Марии Дмитривны, соседки с лестничной площадки:

— Василий, а ты чего дверь на распашку держишь? Не боишься, что унесут спящего-то? — полная, круглощёкая пожилая женщина в домашнем цветастом халате дикой расцветки в алые маки, показалась в дверях комнаты. — О, да ты, смотрю, собачку себе завёл! Только зря ты её по столам приучаешь лазать. Пес небось, дворовый. Да, смотри какая ласковая, — продолжала соседка свой диалог с молчавшим Василием, довольно сложив руки на животе, — так и ластится, так и наровит лицо облизать. Только ты не давай, вдруг у неё глисты или ещё что похуже.

Тем временем чёрт, потерявший внимание своей жертвы, спрыгнул со стола и, растопырив когти на грязных лапах, стал наступать на «умиляющююся собачкой» женщину.

— Ты глянь, Василий, да она у тебя на задних лапах ходить умеет! — восхитилась Мария Дмитриевна. — Ты музыку то включи, вдруг плясать начнёт?

А Василий тем временем молился всем святым, напрягая остатки разума, как бы избавится от беса.

— Да ты смотри, Василий, она у тебя с рожками, да с пяточком. Боже! Да это же вылитый чёрт! Ты глянь, сейчас только каких пород не навыводят. Слушай, давай я поводок от Рекса принесу, внукам хочу показать твою зверушку, — соседка направилась было к двери, но повернулась и хлопнула себя рукой по лбу:

— Чуть не забыла! Я что к тебе приходила-то. Татьяна твоя звонила, волнуется, говорит, у тебя мобильник откючён. Что-то она про телефонный разговор какой-то твердила, говорит: «Иди проверь его, а то вчера ночью всё прощение просил и прыгнуть с окна обещал, вдруг чего натворил бестолочь». Волнуется девка, ты бы сошелся с ней и жил, ведь Ленка у вас. Ладно пошла я, а то ведь гости скоро придут, — за соседкой лязгнула замком дверь.

Василий вздрогнул, хотел крикнуть Марье Дмитриевне, чтобы осталась, но чёрт снова взялся за Василия. Незримым образом, чёрт подавляя его волю теснил Сорокина к окну.

— О, я вспомнил, — Василий отчаянно сопротивлялся воли чёрта, — ты говорил, что у меня есть время до Нового года. И вроде бы шанс тоже. Как так без шанса… — через силу проговорил Василий.

— Нет у тебя шанса, ты вчера всю ночь своим шансам звонил, прощения просил. Пятеро с тобой разговаривать не стали, остальные послали, опять ко мне же. Тогда ты позвонил своей бывшей… — чёрт сбрасывал пустые пивные бутылки с подоконника, расчищая жертве дорогу.

— И что она? — спросил Василий ослабевшим голосом.

— Сказала, замуж выходит.

Василий аж остановился.

— Татьяна, замуж?.. А что я?

— А ты сказал: «Не жалко тебе меня, так я пойду с окна сброшусь», а потом пошёл в спальню, свалился на кровать и отключился. Наврал, как всегда. А ну, лезь на подоконник, бестолочь никчёмная!

Василий упирался и цеплялся из последних сил, за то, что попадалось под руки, но воля чёрта подавляла, заставляя крутить шпингалеты оконной рамы.

— Вася открой! — послышался стук в дверь. — Это Мария Дмитриевна.

Но Василий уже распахнул окно, заглатывая морозный воздух вместе со снежинками, ворвавшимися в комнату с порывом студёного ветра.

Вся жизнь мигом проносилась перед глазами Сорокина. Школа, институт, женитьба на Татьяне, рождение дочери, покупка Лексуса. На глазах стали выступать слёзы обиды. Закончить вот так, даже совершенно пустую жизнь, подчинившись воли какого-то нелепого чёрта, Василию не хотелось. Разум и тело сопротивлялись абсурдности и несправедливости происходящего. А как душа хотела жить! И тут Василий понял, почему чёрт так действует на него, а с соседкой ведёт себя словно простая собачонка. Да всё потому, что Василий согласился вчера с тем, что он никчёмный вор и обманщик и, что кроме как сверзиться с десятого этажа, у него другого выхода нет. А ведь это не так — он же может жить по другому, главное — только жить!

В коридоре послышался звук открывающегося дверного замка, затем раздался торопливый перестук каблуков по паркету.

— Сорокин, — в дверях кухни стояла бледная Татьяна, держась рукой за сердце и едва способная говорить от волнения, — я тебя прощаю, дурак, ты эдакий. Немедленно слазь!

Когтистые лапы чёрта резко разжались. Василий брякнулся на пол, отбив копчик. Черт исчез.

Позже Сорокин долго клялся недоумевающей женщине, что с этого момента начинает новую жизнь. Верила? А кто её знает…

В общем, этот Новый год, как и все последующие, Василий встречал со своей семьёй. Но почему-то каждый раз он нервничал в канун всенародного праздника. А ещё у него появилась стойкая нелюбовь к терьерам. Зато его жена, Татьяна обожала Новый год. Потому что именно в канун Нового года её семья воссоединилась. Она была благодарна небесным силам, ибо едва не совершила ошибку, ответив согласием на предложения руки и сердца своего начальника, однако вовремя поняла, что её бывший муж, хоть и почти пропащий, но любимый — единственный и самый лучший мужчина на свете.

Вот такая Новогодняя история…