Тихий уголок

За субботу-воскресенье моё семейство окончательно меня замучило. Каждый требовал внимания, и я крутилась, как хомяк в колесе. Дети не могли поделить пульт от настенного телевизора, хотели ещё блинчиков, носились по квартире и соревновались, кто громче кричит и хохочет. Мой благоверный поучал и воспитывал их с диванного трона, и одновременно интересовался, куда я дела его любимую рубашку. Если бы на улице распогодилось, я бы вытащила всю компанию на прогулку, но по закону подлости все выходные накрапывал тёплый майский дождик.

Хотя соседям наверху ненастье явно не мешало: у них привычно раскручивалась шумная гулянка, из распахнутых окон гремела музыка. Наш потолок ритмично сотрясали басы и дружное притопывание подвыпивших гостей. Порой особо удачные аккорды заставляли в испуге прижиматься к полу нашего кота — он настойчиво вертелся на кухне под ногами, требуя ещё кусочек тушёной печёнки и не оставляя надежды, что однажды я всё-таки споткнусь об него, растянусь и грохну об пол тарелку с чем-нибудь вкусным. Собирать вкусное языком с пола у него выходило талантливо, даже если его не просили.

Сей бедлам следовало просто выдержать. А к понедельнику, разумеется, тучи разошлись, и выглянуло солнышко, ласково обсушивая намокший город. Но уже настало время не гулять, а снаряжать семью для выхода во внешний мир.

Наконец, всех отправила. Одних в школу, других в садик, третьих на работу… Всё, хватит! Забастовка. Я заслужила несколько часов покоя.

Но во дворе монотонно загудел автомобиль. Опять мальчишки балуются? В воскресенье они так развлекались: раскачивали припаркованные автомобили, покуда не срабатывала сигнализация, и резво прятались, наблюдая, как носятся туда-сюда разгневанные владельцы. Досталось и нашей развалюхе, но муж уже привык и меланхолично щёлкал пультом прямо из окна второго этажа, выключая звук. И иногда сурово порыкивал для острастки, завидев хихикающих сорванцов. Но ведь сегодня вся ребятня в школе?

Сигнализация замолкла, зато начал раскручиваться скандал — один мужской голос и два-три старушечьих. Ага, понятно: на сцене — местная лига борьбы с автовладельцами, состоящая в основном из одиноких бабуль в возрасте от шестидесяти до восьмидесяти. Что странно, в прочих вопросах они оказывались вполне вменяемыми. Многие из них вышли на пенсию со средних руководящих должностей и прекрасно умели общаться с людьми

Но когда дело касалось стоянки машин во дворе, распития пива на скамейке или иного проявления мужского духа, они не на шутку зверели и набрасывались на противника сообща, напоминая собачью стаю. А в свободное время строчили жалобы во все инстанции. Не приведи бог превратиться в эдакую к старости!

Жили по соседству и иного типа бабушки, но их как-то не было слышно: они занимались внуками, помогали взрослым детям, обихаживали своих немолодых супругов — и в целом производили впечатление вполне довольных жизнью.

Скандал снаружи стих. Я ещё с часок повозилась, уничтожая вчерашний хаос, потом выглянула в окно. Интересно… одна из бабулек-воительниц стояла возле машины недавнего оппонента и чем-то тихонечко орудовала. Я вгляделась… да она же пишет фломастером на капоте! Бог мой… сосед недавно возмущался малолетними хулиганами, пишущими на машине матерные слова, обещал их поймать и оборвать уши. И вот те на — «малолетние»! Нет, подобный случай упускать нельзя.

Я повыразительней высунулась в окно и сладким голосом громко поинтересовалась:

— Марья Семёновна, здравствуйте! Вы не знаете, домоуправление собирается ремонтировать освещение возле подъездов?

Бабка чуть подпрыгнула и, не оборачиваясь, засеменила за угол многоэтажки, изо всех сил сохраняя достоинство и притворяясь, будто её здесь вообще не было. На капоте остались крупные печатные буквы.

 Мда… Всё, с меня достаточно. К лешему домашние дела, они никогда не кончаются. На природу, к морю, туда, где мало людей и веет бриз! В сумку — яблоко, бутерброд, маленькую бутылку газировки. Пляжное покрывало… и смартфон придётся взять, но никому звонить и ни с кем разговаривать не хочу.

Проинспектировала, где кот. Он блаженно дрых в своей тряпочной берлоге, наружу виднелись только пёстрые уши и кончик хвоста. Проверила доступ к кошачьему лотку и мискам. И вышла, захлопнув за собой дверь.

Песчаный берег находился неподалёку: пройти два квартала и спуститься по широкому склону, густо засаженному соснами, акациями, каштанами… К счастью, склоны не застраивали, опасаясь оползней, и разросшийся на них лес оставался в первозданном облике, лишь изредка нарушенном тропинками.

Я замедлила шаг у просторной лестницы, ведущей к морю. Спуск по ней занимал минут шесть-семь. Пойти на главный пляж? Или предпочесть маленький дикий уголок за валунами? Туда приходилось дольше идти, дорожка между стволами вилась вбок по склону, но в том направлении жилые дома уже заканчивались, и об этом закутке ведали лишь местные. Приезжих собирал основной пляж. А скрытый кусочек берега отгораживало длинное нагромождение огромных валунов, давным-давно обрушившихся сверху.

Тут меня обогнала группа смуглых парней, их темпераментный галдёж — вроде бы на итальянском — разносился вокруг. Нет, на большом пляже спокойно не будет, а вот дикий сегодня вообще должен пустовать.

И я забрала вправо, углубляясь по почти незаметной тропке в заросли. Повеяло хвоей — над головой возносились сосны. Бурно гомонила и чирикала мелкая живность. Удивительно, как скоро земля просохла — или лёгкий дождь не проник сюда сквозь кроны?

Вскоре почувствовала, что море неподалёку. Его ещё не было видно, но изменился воздух: к хвойному аромату примешался свежий морской запах, создав бодрящий коктейль. Не зря тут понастроили санаториев! Достаточно проехать сколько-то остановок к центру, и город покажет себя совершенно иным: толпы народа, дорогие магазины, пробки на центральных улицах… А здесь — заброшенный тихий уголок, куда мало кто заглядывает, край санаторной зоны.

Вдали звонко забарабанил дятел. Я поискала исчезающую дорожку и пошла вслед за ней и за своими мыслями.

И зачем меня понесло замуж? Вон подруга-одноклассница, с которой мы дружно шли к золотым медалям… и пришли (медаль: дешёвый металлический сплав с покрытием из технического золота, слоем в четыре десятых миллиметра). Естественно, в институты поступили играючи. Но в дальнейшем повели себя по-разному. Я — даром, что в школе обзывались профессоршей и будущей начальницей — завила кудри под овечку, быстренько научилась наивно хлопать ресницами и говорить очаровательные глупости (последнее оказалось самым трудным), и стала посматривать вокруг, ожидая женихов. Итог закономерен: пелёнки, кастрюли, сумки, пылесос и благоверный а-ля глава семейства. Конечно, я пыталась работать в серьёзных проектах. Но пополам не разорвёшься, и перфекционизм по всем фронтам — это прямая дорога к доктору. Какой-то период держишься, но годы идут, и всё равно перегораешь. Приходится выбирать.

А подруга повела себя серьёзнее. Основала свою фирму, начала писать, а позже и защитила кандидатскую, и в бизнесе всё тип-топ, справляется и персонал строит умеючи. Правда, с замужеством не сложилось. Ну не любит сильный пол, если женщина избирает мужеподобную манеру поведения: блещет интеллектом, рвётся к высоким должностям, командует, добивается успеха в бизнесе… Работать вместе — пожалуйста, а в личной жизни обходят таких, и закавыка не во внешности, а в принятой на себя роли. Мужской роли, соперничающей с ними самими, с мужчинами. А оно им надо? Им дома нужна милая лапочка в пеньюаре и хороший обед. А не диспут на политико-экономические темы и выяснение, кто круче. Что у той лапочки в голове — второй вопрос, сперва на личико и прочее посмотрят, и в данном пункте мужиков не переделаешь. Они ведь также имеют право выбирать. Есть, конечно, демонстративно выхоленные субъекты, кои предлагают свою персону исключительно одиноким обеспеченным дамам. Но самолюбивой женщине такое ни к чему и даже обидно.

Но зато подруга свободна, независима и в любой момент имеет возможность сорваться с места и уехать, куда захочется!

И сейчас, когда мы иногда встречаемся, она, глядя на меня, вздыхает о несбывшемся, а я, глядя на неё, думаю о несостоявшемся. Ну не получается в один приём всё ухватить, хоть тресни! Что-то да уронишь — или отпустишь сознательно. В общем-то, каждый живёт, как выберет, главное — не путать собственные цели с навязанными извне, ведь жизнь коротка. Я вот себе решила, что век молодости и внешности короче, вначале стоит воплотить в жизнь их, а интеллект сохраняется дольше. Но сомневаюсь, что стану писать кандидатскую после пятидесяти…

От мрачных раздумий отвлекло мелкое шевеление неподалёку. Присмотрелась — мамочки, да это белка! Вёртко шныряет туда-сюда и копается в хвое на земле. Шишки выискивает, что ли? Я замерла, не желая спугнуть зверушку; её юркая беготня невольно вызывала улыбку.

Сбоку послышались шаги, показалась молодая мамочка с примерно двухлетним малышом. Увидев рыжую симпатягу, тот восторженно завопил и кинулся вперёд. Белка почти взлетела на сосну и замерла там вниз головой, уцепившись коготками за кору и держа вертикально вверх пушистый хвост. Чёрные тревожные глазки не отрывались от преследователя.

Мальчуган пуще обрадовался и ринулся к её дереву. Зверушка шмыгнула на обратную сторону ствола — спрятаться. Малыш побежал в обход. И закружились двойным узором: мальчик вокруг сосны, а белка — сложной спиралью по толстому стволу, даже не посчитав нужным перевернуться головой вверх. Мы, не выдержав, рассмеялись, затем мать позвала ребёнка:

— Коленька, не надо, не пугай белку, смотри — она же тебя боится. Пойдём на море, покормим чаек печеньем.

И увела сына к длинной лестнице. Я постояла ещё немного, наблюдая за зверьком, и двинулась дальше в заросли. Тропинка покрылась молодой крапивой, слегка покусывающей за ноги, — видимо, по ней вправду редко ходят. Сосны сменились акациями, каштанами и разросшимся кустарником. Тишина. Какая прелесть — зелень, тишь с беззаботными птичьими трелями. И никого.

Я шла довольно долго, но море всё не появлялось передо мной, хоть и манило йодистым запахом. Куда ж меня занесло? Пляжика не видно, а чаща кажется совсем глухой, стало труднее пробираться. Наверное, я свернула не на ту тропинку? Запнулась, осматриваясь — может, лучше вернуться назад?

Вдруг, откуда ни возьмись, впереди за поворотом из-за кустов выскочила девушка. Я рассматривала сквозь ветки и листья её удивительный наряд, и глаза у меня постепенно округлялись. Прямые светлые волосы свисали из-под красного чепчика странного фасона. Красный кружевной лифчик и коротенькая красная юбочка-оборка также смотрелись весьма оригинально. Её обувь загораживала зелень.

Меня она не заметила. Переложив из руки в руку жёлтую корзиночку, из которой высовывалось горлышко бутылки и, вроде бы, кексы с изюмом, она обернулась на путаницу веток позади.

Там зашуршало, треснул сломанный сучок. Девушка взвизгнула, и, заверещав:

— Ой, боюсь, боюсь!.. — со смехом бросилась поперёк дорожки в гущу зелени. Длинные волосы взметнулись и пропали.

Я ошарашенно застыла.

Тем временем из кустарника вывалился абсолютно голый мужик в очевидно боевом настроении и в игрушечной маске волка. Остановился, озираясь. Я, не дыша, присела за густыми ветвями и молилась всем богам, чтобы меня не увидели.

В кустах послышался смех. Мужик заорал:

— Щас я тебя …!

В кустах взвизгнули. Ряженый воздел руки с растопыренными на манер когтей пальцами, и, выдав из-под маски грозное: «У-у-у!» — устремился на звук.

Я на цыпочках развернулась и помчалась назад, откуда пришла. Улепётывала не хуже девицы в красном чепчике, с той лишь разницей, что на мне развевался обычный сарафан в ромашках, и я старалась как можно меньше шуметь и не наступать на сухие прутья.

Ну почему я вечно попадаю во всякие истории?!..

Затормозила я не скоро, с трудом отдышалась. Пару раз оглянулась назад — не померещилось ли? Но перед глазами так и стоял сногсшибательный чепчик и чудо в волчьей маске, ломящееся сквозь ветки .

Ага, вроде бы где-то здесь я повернула не туда. Чуть подумала — и взяла курс на основной пляж.

Однако воображение у меня разыгралось, стало весело. Если б я всё же смогла пройти по заросшей тропинке вглубь — интересно, что бы ещё я там обнаружила?! Избушку на курьих ножках? И — что ещё?..

Впереди распахнулась сверкающая синева моря.

Нет уж, на дикий пляж я больше без мужа не пойду…