Подлинная доброта побеждает.

Лысый, небритый «колючку» нашёл,

С этим предметом на небо пошёл,

Долго смеялись, как будто бы дети,

Все черти и боги висят в туалете!

Перепев старой частушки на правильный лад.

Мошенник и чемпион обмана всех времен и народов, ехал в машине и говорил шедшей по улице разукрашенной студентке: «Эй, крошка, как поживаешь? Здесь так жарко, запрыгивай в мою ебучую машину, у меня ёбаная куча денег!». Она видела пачку денег толщиной с её запястье, но садиться к этому слащавому обкурку не захотела, мало ли, что он захочет. Может, он маньяк или извращенец богатый какой?

Одно другому не мешает, скорее, наоборот. Сам хлыщ от такого игнорирования рассвирепел и в её адрес хотел послать доброе пожелание, чтобы она со всей семьей от нападения отморозков обесчещенная померла, но не успел. Дорогу скоренько перегородил какой-то ржавый грузовик, из которого бодро выскочили люди. Под матерные вопли вытащили орущего хлыща, давая под дых для острастки и, победно смеясь.

Они запихали его в мешок и кинули на грязное дно кузова, заскочив туда сами и пиная ногами пленника. Грузовик поехал прочь, от глаз пьяной толпы подальше. Сам хлыщ трясся от того, что его приём по спасению жизни от подобных случаев и недоступная людям Сила впервые за тысячи лет не сработала вообще. Приехав на пустырь, все с гоготанием привязали напуганного сверх меры хлыща к столбу и сняли мешок с его растрепанной головы, слегка дав по харе несколько раз на всякий случай.

— Вы кто такие, парни, что за хуйня? — застонал он.

— Сюрприз, сюрприз, пидорок, мы повсюду тебя искали. Помнишь нас?

— Ах да, Белоснежка, опущенный с занятий по физ-ре, посмотри на себя, ты высосан весь!

За это привязанный получил по физиономии ото всех пленителей, а их главный с чувством продолжил: «Хочу, чтобы ты посмотрел на меня, братан, посмотри в мои ебучие глаза!».

— Иов, это ты? Караул, вот блядь, надо не в ад тебя, а душу сразу на хуй.

— Это точно, мужик. Не рассчитывал на это, а? Ебать, братан, это заняло очень много времени, мужик, надо было не в ад пихать, пидорок, надо было сразу, понял?

Я очнулся в злоебучем огненном озере, братан, черти жрали мои веки!

— Да, пиздец, это омерзительно!

— Я ебучий урод, братан! Тут все сняли капюшоны, открыв свои изъеденные адскими пытками лица. Иов, Иона, Адам, Авель, Илия, Ной, все великие люди и пророки библейских времен, все были тут. Их пленником стал фальшивый бог Ялдаваоф, который до Всемирного Потопа убил настоящего Бога-Творца.

Это он объявил плод познания добра и зла запретным, чтоб люди не узнали зло в его делах и его преступлении, и своей верой питали злодея. Ну, а его достойный сын, Сатана, помогал ему в этом, пугая и мучая всех с истового согласия папашки. Все, кто в него верил и думал, что поклоняется доброму творцу, попадал в ад, питая много веков жесточайшим образом всех узурпаторов за верность его же убитому во сне Творцу и отцу самого Ялдаваофа, всех чертей и бесов.

Но фальшивый бог, творя все беды, поветрия, казни египетские, потопы и войны с нашествиями чумы, вавилонскими столпотворениями и нашествиями римлян, оставил лазейку для проникновения самих чертей в мир земной для сманивания обманутых людей в ад. По ней все пророки и святые, кто смог, проникли в мир снова, заодно прихватив один мешочек с подарком. И вот теперь, все с бензопилами, они были готовы поквитаться с ним.

Они век как поняли и точно знали, как лишить его силы и даже загробного существования, потому их «бог» стал совсем беспомощен, осталось лишить его жизни за все его непотребства.

Но тот ещё по инерции наглел: «Хочешь честно, отлично выглядишь, тебе идет!».

— Завали ебало, братан, у меня была семья, пидорок, знаешь об этом? Теперь как люди посмотрят на меня и всех нас, братан? Да у них будут ебучие кошмары всю жизнь. А как ты посмотришь в глаза всем тем, кого своими «испытаниями» сделал такими?

— Я не делал этого, мужик!

— Ты сделал нас такими!

— Нет не я, я этого не делал, мой злоебучий сынок Сатана сделал это с тобой. Теперь он мне даже и не сын, а ёбаный мудак, но я вызову его для тебя и сообщу этот важный пункт техники безопасности, убить душу сразу, не издеваясь, я скажу ему…

— Ты скажешь ему это, прок? — спросил в предвкушением главного развлечения Иов, достав из того наплечного мешка прямо за рог голову упомянутого дьявола, расплатившегося окончательно за бесчинства, и ткнул ей в харю божка для острастки. На лице дьявола навеки застыло выражение боли и ужаса.

— Да — обмер Ялдаваоф, понявший, что дело обернулось совсем плохо.

— Но напоследок я еще тебе кое-что покажу, братан — Иов с чувством сломал пленнику нос и достал бензопилу, злорадно улыбаясь и примеряясь.

— Ох, парни, что ж, ебать, вы делаете, парни? Давайте не делать вещей, о которых впоследствии пожалеем, давайте просто поговорим об этом…

— Хочешь поговорить, пидорок, хочешь поговорить? Давай, не слышу тебя! Хочешь поговорить, о чем ты хочешь поговорить?

— Да, пошло оно всё, я ухожу, я просто уйду отсюда!

— Ты готов?

— Ох, засрань!

— Ребята! На счёт три, на счёт три, на счёт три, все готовы? Раз, два…! Все в предвкушении с громким смехом запустили бензопилы и кивнули, они ждали этого мига веками, за невинно убитых и мучимых людей и зверей, за все страдания.

— Ах ты ж, блядь, говно!

Это была последняя фраза в жизни узурпировавшего место Бога выродка. А далее же были только очень долгие предсмертные вопли, мирное жужжание новых бензопил под торжествующий смех честных людей с фразами в духе «как мне это нравится!».

Как скотина выла, как вопила! Ну, а Ева, одевшаяся под проститутку и отвлекавшая Ялдаваофа отказом прыгнуть к нему в машину, пока ребята ловили его, оглушительно смеялась с ними, потягивая яблочный сок. У неё за Адама и Авеля с Лилит к этому скоту свои счеты, и за себя тоже, как и у них всех.

И у меня тоже счетов не меньше. Ну, вот скажите, люди добрые, почему меня среди них тогда с бензопилой не было, а?