Настоящий полковник

Когда мы с братом были маленькими, наша семья жила в деревне. Отец был директором совхоза, мать бухгалтером, а мы ихними спиногрызами. Мать имела натуру деятельную и даже, не побоюсь этого слова, творческую. Столь активная натура, да еще и внешне привлекательная, не могла не стать объектом влечения для местных «дон жуанов». Тем более что, супругу было не до нее. Он то учиться заочно в Москву ездил, второе высшее образование получая; то в областной центр на автозавод «расслабляться», как он это называл. К остававшейся без присмотра жене директора как пчелы на мед слетались разные персонажи.

 Тогда как раз много переселенцев из бывших республик Советского союза понаехало в нашу деревню. Одному из них приглянулась наша мать. Мужчина был представительный, ходил с маленькой собачкой на поводке. Приходил с этой собачкой в столовую, заказывал ей суп, сажал на стол и она этот суп пожирала. Работницы конторы ходили обедать в столовую, то там он мать и приметил.

— Здравствуйте, а как вас зовут? — подкатил он к поедающей котлету с пшенной кашей матери.

— А вам зачем?

— Познакомиться хочу.

— Я замужем и у меня двое детей.

— Тем не менее, позвольте представиться! — он щелкнул каблуками штиблетов. — Емельян Загорский!

— Очень приятно. Валентина Егоровна.

— Да? А вы верите в любовь с первого взгляда?

— Нет.

— Зря! Я, между прочим, полковник из областного военкомата.

— И что?

— А у вас дети кто по половой принадлежности?

— Мальчики.

— Вот видите! Меня вам просто бог послал! Я же могу их устроить в армию…

— Да?

— Конечно!

— Может вам лучше об этом с моим мужем поговорить?

— А кто ваш муж?

— Директор. Как выйдете из столовой, так прямо через дорогу здание. Заходите туда и сразу увидите дверь его кабинета.

— Понял. Диспозиция ясна, меняю дислокацию. До встречи, — приезжий пижон подхватил свое собачье недоразумение и покинул здание столовой.

Ошарашенные таким эпатажем деревенские жители смотрели ему вслед. Придя домой после работы, мать увидела мужчину с собачкой прогуливающимся по проселку перед нашим домом.

— Привет Егоровна, ты на укроп не богата? — окликнула ее через дорогу соседка Лобаниха, когда мать начала открывать калитку.

— Заходи Нин, нарву тебе укропа, — отозвалась мать.

— Я заходить не буду, тут постою, — отозвалась соседка, подходя к штакетному забору.

Мать нарвала в огороде щедрую охапку укропа и через забор прямо из огорода подала ей.

— Спасибо Егоровна, — соседка пошла к себе.

К забору подскочил приезжий джентльмен, таща на поводке четвероногого друга.

— Ты чего это укроп раздаешь?

— А вам какое дело? — удивилась мать.

— Я гусей держу, а они укроп любят.

— Да при чем тут ваши гуси?

— Как при чем? При том! — задрав нос и попеременно помахивая то шляпой, то поводком, денди удалился.

Через пару часов приехал отец.

— Вить, к тебе полковник не заходил сегодня?

— Какой полковник? — вылупился он.

— Из областного военкомата.

— Нет.

— Странно. Обещал зайти.

— Зачем?

— Я откуда знаю? О чем-то поговорить с тобой хотел.

— Нет, никого не было.

Когда стемнело, раздался звонок в калитку. Я пошел посмотреть, кто там. За калиткой в качающемся круге света от фонаря стояли незнакомые люди.

— Что надо? — поинтересовался я.

— Мальчик мама дома?

— Да.

— Позови.

— А что сказать?

— Скажи, что судьба ее пришла.

Я вернулся в дом.

— Кого там принесло на ночь глядя? — поинтересовался лежащий на моем диване отец.

— К матери пришли.

— Кто?

— Я их не знаю.

— А что сказали?

— Сказали передать, что судьба ее пришла.

— Кто? — не понял отец. — Какая судьба?

— Я откуда знаю?

— Валь! — заорал он. — Иди сюда!

— Чего орешь? — зевая, вышла из спальни мать.

— Там к тебе пришли.

— Кто?

— Влад говорит, что какие-то незнакомые люди. Выйди и сама спроси.

Мать потопала к калитке, а мы с отцом, сгорая от любопытства, устремились следом.

— Кто там? — спросила мать.

— Это я, судьба твоя, открывай!

— Чего?

— Открывай, говорю! — вновь начали стучать по калитке.

— Это кто? — нервно поинтересовался папаша.

— Откуда я знаю, псих какой-то, — открывая калитку, ответила мать.

В калитку вломился тот самый тип с собачкой. Только ныне он был без собачки и держал в руках какую-то железную крестовину.

— Мама проходи, — распорядился он, пропуская вперед пожилую женщину. — Вот она!

— Это та самая женщина, которую я люблю! — рука незваного гостя указала на нашу мать.

— А тут мы, — рука описала широкий круг, — гусей держать будем.

— Чего??? — кастрируемым гиппопотамом взревел отец. — Это что такое? … (дальнейшая его тирада носила резко нецензурный характер).

Когда он замолк, чтобы набрать в опустевшие легкие воздуха, повисло, выражаясь словами покойного классика, напряженное гнетущее молчание.

— Емельян, кто это? — спросила женщина.

— Это хахаль ейный.

— Хахаль? Кто хахаль? — заорал папаша. Казалось, что лицо его начало светиться в полутьме красным. Если бы кто-то имел глупость в этот момент закурить, то он вполне бы мог прикурить от папаши. — Я муж ее!!!

— Мы это, того, ошиблись, — выдал второй мужчина, до этого стоящий молча. — Дверь перепутали…

— Ничего мы не перепутали, — начал возражать незадачливый жених. — Это первая женщина, которая понравилась мне после смерти жены! Это любовь с первого взгляда!

— Ты сейчас к своей жене присоединишься! — проревел отец, вновь сорвавшись на мат.

— Ну, мы того, значит, пойдем? Извините, — начал тащить упирающегося буяна второй. — Да пошли же! Это не та дверь!

— Это брат мой двоюродный, не в себе слегка… — попытался объяснить он нам.

— Вы нас извините, — наконец-то отошла от шока женщина, пятясь в калитку. — Мы не хотели.

Ответом им была нецензурная реплика отца. Совместными усилиями мать и брат выволокли упирающегося парубка за ворота.

— Вот, это вам, — запыхавшись, вернулся двоюродный брат, протягивая матери крестовину. — Для елки подставка… Емельян сам сварил… Еще раз извините, мы не хотели.

Он развернулся и бегом скрылся в темноте. Мы втроем стояли и ничего не понимая смотрели на подставку…

— Это вот что сейчас было? — нарушил тишину отец.

— А я откуда знаю? — ответила мать. — Может вояжеры какие. Помнишь, по телевизору показывали недавно…

— Какие еще нах вояжеры?

— Торговцы бродячие. Ходят по домам и товары предлагают… Подставку вот принесли…

— Я что, по-твоему, совсем дебил, да? Что за мама, что за жена, что за гуси???

— Да не знаю я!!!

Отец в гневе выхватил из ее рук подставку и, широко размахнувшись, швырнул неказистую железяку через забор. Со стороны дома Лобанихи раздался звон битого стекла. Через несколько минут оттуда же раздался мат Лобана и Лобанихи.

— Витя, ты совсем одурел? А если бы убил кого?

— Лучше бы этому Еверьяну в башку!

— Емельяну, — поправил я.

— Это что за Емельян? — набросился отец на меня. — Ты его знаешь?

— Днем он терся по дороге с собачкой маленькой. А так первый раз его вижу.

— Это полковник, — подала голос мать.

— Какой полковник?

— Тот самый, из военкомата. Про которого я тебя спрашивала.

— Полковник? — родитель почесал лысину. — Из областного военкомата? Странно как-то. Ладно, пошли в дом, а то соседи заподозрят что-нибудь. Но учти Валь, если эти вояжеры еще раз появятся, то и им и тебе не поздоровится!

— Да что ты как скрипун старый? Сказала же, не знаю я их.

— Ладно, завтра я выясню, что это за полковник. Он еще узнает у меня, как говорится, где раки жируют!

На завтра отец пошел к Лобану.

— Здорово Николай.

— Здорово Владимирович.

— Что у тебя за шум вчера вечером был?

— Да какой-то урод железку швырнул в веранду. Окно разбил. Совсем распоясались демократы!

— К нам вчера вечером вояжеры приходили

— Какие еще вояжеры?

— Торговцы такие бродячие. Предлагали подставку для елки купить…

— Торговцы? Подставку? Погоди-ка, — Лобан зашел на веранду и вынес крестовину. — Такую?

— Точь в точь. Вишь как сварено-то похабно, — легко соврал отец. — Я отказался и они ушли.

— Вот гады! Владимирыч, ты их хоть запомнил?

— Да, опознать смогу, если увижу. Помочь найти?

— Конечно. Эти гады мне за стекло заплатят!

— Неслыханная наглость, — поддакнул папаша. — Среди ночи швырять в окна. Так же и убить можно.

— Да, я же мог в это время что-нибудь на плите жарить! В меня бы угодили!

— Вот подлецы! Коль, бери ружье, пойдем искать бармалеев.

Двое стихийных детективов бросились по деревне разыскивать ночных возмутителей спокойствия. Пока они в азарте искали неведомых вояжеров, те успели покинуть Горасимовку. Но отец вычислил среди переселенцев виновника ночного переполоха. Точнее сам он был не переселенец, а приехал со своей матерью и братом навестить семью дочери, которой выделили дом. Оказалось, что никакой он не полковник из военкомата, а бывший прапорщик с продсклада, которого за странности комиссовали из рядов победоносной и легендарной. Дочь, сгорая от стыда, компенсировала Лобану стоимость разбитого якобы отцом окна, а крестовина так и осталась в доме соседа, служа подставкой под новогоднюю елку.