Землетрясение

Давно это было. Учился я в 6 классе, и вела у нас физику Анна Дмитриевна, которую мы очень любили. Хоть и строгая была, но справедливая и опыты интересные показывала. В одно прекрасное утро заходит на перемене в класс директор, Семен Антонович, про него говорили, что он когда-то боксом занимался и по утрам до сих пор у себя во дворе вокруг колодца бегает.

«Ребята, Анна Дмитриевна заболела, и вести физику будет учитель географии Перец, ой извиняюсь, Перчиков Илья Филимонович.

Мы, конечно, расстроились, так как его не любили за то, что шуток не понимал и был занудой. Урок физики он проводил очень оригинально. Стол учителя располагался у окна перед первым рядом, а входная дверь с другой стороны, напротив. Он клал учебник на стол, открывал нужную страницу и глазами пробегал первый абзац, потом двигался к двери и назад, пересказывая прочитанное. И так далее. А тема урока в тот день была „Закон Архимеда“. Я сидел за первой партой и когда он отошел, перевернул страницу.

»На тело, погруженное в жидкость, действует, — он заглянул в книгу, — пластмассовый шарик, плавающий в керосине". Класс грохнул от смеха, а он, посмотрев на меня долгим взглядом, произнес: «Ты знаешь кто ты, ты… ты, дурак. Все открываем учебники и читаем самостоятельно. Даю 20 минут и потом спрашиваю. Может кто-нибудь знает, как читается закон?»

Я тут же поднял руку.

«Молодец! Ну и как?»

— По закону Архимеда, после вкусного обеда, вытри руки об соседа, — выпалил я.

— Вон из класса, идиот! — заорал он и указал рукой на дверь.

К следующему уроку мы уже решили подготовиться более серьезно. По расписанию это был второй урок. На перемене дежурные выгнали всех с класса, и мы приступили к работе. Поставили парту на парту и связали все лампочки тончайшим медным проводом, смотанным с телеграфного реле, которое нашлось у Васьки, моего лучшего друга, в кармане. Провод с последней лампы опустили в Васькину парту на «камчатке». Тогда еще не было люминесцентных светильников, а висели обычные лампы накаливания.

Потом выкрутили из учительского стула несколько шурупов, но не до конца, и положили на стол дохлую мышь. Открыли окно возле стола, да еще влажную уборку сделали, т.е. провели мокрой тряпкой по полу. Перец зашел в класс удивился, что в классе абсолютная тишина и все стоят по стойке смирно.

«Здравствуйте, садитесь», — произнес он и направился к столу. Увидев мышь, он покраснел как спелый помидор, схватил ее за хвост и выбросил в окно. А надо вам сказать, что в это время директор, как обычно, приходил на работу, и мышь попала ему прямо в лицо. Он инстинктивно швырнул ее назад и попал Перцу в шею, а он в свою очередь взял ее за хвост двумя пальцами правой руки и, вытянув ее вперед, медленно направился к двери, намереваясь, очевидно, выбросить в туалет.

В тот момент, когда он левой рукой собирался толкнуть дверь, она резко открылась, и показалось лицо директора, примчавшегося выяснить, что здесь происходит и, естественно, злосчастная мышь попала опять ему прямо в лицо. Реакция была мгновенной, и Перец отправился в нокдаун.

Лежа на полу, он вдруг с ужасом заметил, что лампочки, как по команде, медленно начали отходить в сторону. Потеряв дар речи, он, открывая беззвучно рот, начал пальцем показывать наверх. Директор, подняв голову, ничего не заметил, так как лампочки уже вернулись на место. Но географ продолжал

тыкать пальцем вверх и, наконец, Семен Антонович увидел.

Он почувствовал в коленках неприятную слабость и направился к стулу. Что было дальше трудно передать словами, географ, увидев поднятые вверх ноги директора, и посмотрев еще раз на лампочки, вдруг осенился и заорал: «Землетрясение, всем на улицу!»

Вскочил и пулей кинулся к двери. Все помчались за ним. Директор не растерялся и стал оттеснять мальчиков, пропуская девочек вперед, и последним покинул класс. Вся школа пришла в движение и через некоторое время опустела. Семен Антонович построил всех на линейку и объявил, что это учебная тревога. Что объявили потом нам, пусть останется тайной.