Как Санька не стал писателем

ВАЛЯ ИДЕТ ТУДА, КУДА НАДО

Ничего ее не радовало. Ни мягкий снег, что хрустел под ее красивыми сапожками, ни пушистая собачонка, что несколько десятков метров бежала за ней следом… «Как вы мне все надоели!» — подумала она. Но кто все? Люди, дома, даже это серое ноябрьское небо, которое то и дело разряжалось мелким снежком. Ей вспомнилась котлета с синеватым пятнышком жира, застывшим в ее углублении, на эту котлету она с таким отвращением смотрела утром перед тем, как выйти из дома. Ведь котлета такая вкусная, она из настоящего мяса. Недавно они зарезали свинью. Валя сглотнула безвкусную, как вода, слюну. Безвкусной она была потому, что ее не обогатили запахи еды. До дома было еще не близко. Это напрягало и раздражало Валю. Каждый шаг давался ей с трудом. Ей даже на одно мгновение захотелось сойти к краю дороги, присесть на корточки и заплакать. Сейчас кто-то сидит за кухонным столом, прихлёбывает чай с дурманящим ароматом и хрустит чуть подслащенным печеньем и жует пряники. Валя остановилась перед высоким зеленым забором из сайдинга. Несколько лет назад все в деревне принялись делать заборы из сайдинга. Присевшая на лавочке стайка воробьев испуганно вспорхнула и, отлетев несколько метров, опустилась. На дверях, ибо назвать это калиткой было нельзя, была прикручена табличка, купленная в «Цифровом мире», «Осторожно! Злая собака!»

В правом нижнем углу голова овчарки с красным языком и острыми белоснежными клыками. Сейчас она откроет дверь и перед нею огромная псина с желтыми боками и черной спиной. Она раскрывает пасть, с клыков на землю катится пенистая слюна, и начинает предупреждающе рычать. В маленьких черных глаза злоба и ничего кроме злобы. В самом низу живота у Вали становится холодно, как в морозильной камере. Она не чувствует ног, как будто их у нее нет, и через кожу чувствует, как пульсирует на виске венка. Если она повернется спиной, чтобы убежать, то тут же, она почему-то уверена в этом, на нее обрушится тяжелая туша псины и сразу вомнет ее в землю.

Она только успеет ойкнуть. Шапочка слетит с ее головы. И собака откусит ей ухо. Даже не боль будет мучить Валю, а мысль о том, как же она теперь будет жить без уха. А вот уже нет и второго уха. Собака отгрызла ей голову и, оставляя кровавый след, понесла ее к себе в конуру.

Сегодня Вале в школе ставили в прилавку. Она задрала левый рукав. Подумаешь, комарик укусит. И нисколько не больно! Фельдшер Нина Ильинична, крупная женщина с большим носом, заканчивающимся такой картошкой среднего размера, и с приподнятой верхней губой, которая открывает белые крупные зубы. Она обламывает кончик ампулы, на руках у нее перчатки, переворачивает ампулу, вставляет шприц и набирает в него вакцину. Ампула лети т в урну. Бросает презрительный взгляд на обнаженное Валино плечо. Мажет плечо ваткой и быстро колет. Валя ойкает. Нина Ильинична косится на нее. Шприц следом за пустой ампулой летит в урну. Кладет ей ватку на место укола.

— Прижми пальчиком! — говорит она ей.

А в голосе ее интонация «Как вы мне все надоели! Со своими страхами, ойканьем, болячками!»

Какой хороший ливень! Просто замечательный ливень! Как он помыл землю, очистил ее! С листиков смыта эта противная пыль, которую целыми днями поднимали с дороги машины и трактора. Листики чистые. Одни темные, другие светло-зеленые. На них блестят капельки дождинок, как на светской даме бриллианты. В лучах солнца они блестят и переливаются. Корявый ствол осины почернел от дождя. Влага скопилась у его подножья. Капельки катятся извилистыми путями вниз по стволу, чтобы оросить зеленеющую возле ствола травку, которая так радуются прохладе и влаге дождя. Кто-то могучий вдохнул на всю землю этот свежий ароматный воздух, которым не надышишься.