Эта странная штука - любовь...

Почему-то я остро чувствую свое одиночество. Причем понимаю, что это глупо — у меня же есть друзья, есть родители, брат… Я знаю, я им нужен… Наверное… Но, самое главное, я нужен Тебе.
День проходит слишком быстро, иногда я хотел бы, чтобы в сутках было часов тридцать, чтобы все успевать. Чтобы видеть Тебя хотя бы один час в день, посвящать в эти драгоценные минутки Тебе всего себя, не отвлекаясь на надоедливые звонки и внешний мир. Только я и Ты и никого больше…
Сумасшедший мир, сумасшедший день и я тоже сумасшедший… Целый день думаю только о Тебе. Черт, я даже работать не могу, постоянно Твой образ в моих мыслях! Я правда схожу с ума — меня повсюду преследует Твой запах — сладкий, пьянящий, возбуждающий… Еле дожидаюсь конца рабочего дня. Звукорежиссер очень недоволен мной сегодня, даже наорал со злости. Черт с ним. Боже мой, к черту проблемы, ведь я сегодня увижу Тебя после недельной разлуки! Наконец-то прикоснусь к Тебе, губами исследую каждый миллиметр сладкого тела, почувствую, как нетерпение охватывает всего меня, как растет напряжение между нами. Впереди целая ночь… Ночь после долгой разлуки — такая пьянящая, сводящая с ума… Бессонная ночь…
Никто не знает, но львиную долю своих песен я посвящал и посвящаю Тебе. Все гадали с кем я сейчас, а я почти всегда был с Тобой. Рисуют меня наглой самовлюбленной сучкой. Ну и пусть. Пусть. Самое главное, что Ты знаешь меня настоящего. Пусть иногда я разный, меняю маски и обличия по своему желанию, но каждая из них принадлежит Тебе и никому больше. Как и я сам, мое тело, душа… Твой, весь Твой, до кончиков пальцев.
Поднимаю голову и взгляд наталкивается на Тебя. Ты за витриной магазина, ждешь меня и только меня. Чувствую приятную дрожь, предвкушая нашу встречу и невольно облизываю пересохшие губы от осознания того, что последует потом. Невольно ускоряю шаг, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Краем глаза ловлю свое отражение в витрине и плотоядно усмехаюсь — хищный взгляд и похотливая улыбочка. Взгляд такой дикий, что я даже не удивляюсь тому, что прохожие обходят меня стороной. Словно хищник к своей жертве, я уверенно иду к Тебе, чувствуя, как гулко внутри стучит сердце, разгоняя адреналин по венам. Несколько шагов, тихий звяк дверного колокольчика и Ты передо мной. Пересыхает в горле от волнения и немеют кончики пальцев, а взгляд… Взгляд всецело прикован к тебе, обегая каждую черточку жадным взглядом собственника, и бесстыдно раздевает. Снова облизываю губы и, не выдерживая, крепко прижимаю Тебя к себе, чувствуя тонкий, дразнящий аромат. Больше не могу. Я чувствую, что больше не могу сдерживаться — плевать на посетителей, я хочу Тебя прямо здесь и сейчас. 3убами и слегка подрагивающей от нетерпения рукой расстегиваю застежку. Не до конца, я люблю легкую закрытость и недоступность. Пробегаюсь языком, оставляя мокрый след и пробуя каждый миллиметр на вкус. Так сладко, Господи, так сладко, что невольно с губ срывается тихий стон…
Касания — такие обжигающие и одновременно нежные… О да, я знаю, что Тебе нравится… Поцелуи отдают легкой ноткой горечи и становится так тепло от осознания того, что Ты рядом. Это тепло растекается по телу, смешивается с кровью, делая нас единым целым, самыми близкими созданиями на свете. Моя и только моя… Так я не любил никогда — так, чтобы сносило напрочь крышу, лишало воли и разума, заставляя окунаться в омут страсти с головой, захлебываясь недостатком воздуха, шипеть от наслаждения и чувствовать, как ненасыщение охватывает тело… И хочется еще и еще, снова и снова — бесконечно…
Как и всегда, нас бесцеремонно прервали. Я обернулся к виновнику, с неутолимым желанием разорвать его в клочья за то, что оторвал нас от такого приятного занятия.
— Кхм… Молодой человек, будьте добры, заплатите, пожалуйста, за шоколад… — с опаской глядя на меня, сказал продавец.
— Ой! Да-да, простите. Вот. И еще дайте мне двадцать две штуки, будьте любезны, — сделал я невинные глазки.
Пока мне пробивали чек, я вытер измазанное шоколадом лицо салфеткой, которую мне подсунула сердобольная старушка, с сочувствием глядя на меня, как на завсегдатая психбольницы.
— Что Вы смотрите, бабушка? — удивился я, — Воздержание — это страшная вещь. Если когда-нибудь чего-нибудь захотите — делайте не задумываясь и не откладывая. Мне мама говорила, что терпеть — вредно! — наставительно подняв палец, изрек я и, подхватив пакет с шоколадом, вышел на улицу, провожаемый ошалелыми взглядами.
— Тьфу, ну и молодежь пошла! — в сердцах сплюнула бабулька.
— И не говори! — подтвердила её спутница.