Дневник учительницы

О! Женщины!

“Если вы рассказали даме фривольный анекдот, а она не смеется, значит, она его уже знает”.

Сворачиваю на свою улицу. Улица длинная. Где-то на середине улицы женщина идет через дорогу с ведром. На другой стороне дороги высыпает из ведра. Наверно, золу. Собирается перейти дорогу. И тут видит меня на конце улицы. Останавливается и терпеливо ждет. Я мысленно благодарю ее, хотя не очень сильно верю в приметы. Ускоряю шаг, чтобы долго не томить свою благожелательницу. Но идти до нее еще далеко. Прибавляю скорости. Женщина покорно ожидает. Я перехожу чуть ли не на бег. И вот перед самым моим носом женщина, быстро-быстро семеня, пересекает дорогу. Специально что ли? Я останавливаюсь и спрашиваю:

— Ну, и зачем вы стояли, ждали? Сразу бы и перешли дорогу!

Женщина близоруко щурится.

— Ой! Да смотрела, никак не могла узнать, кто идет. Здрасьте, кстати!

—

Захожу в учительскую. Женщин полным-полно. Гул, как будто разворошили осиное гнездо.

— Здравствуйте! — говорю громко и отчетливо.

Никакой реакции. Может быть, я превратился в бесплотный, невидимый призрак? Прохожу через всю учительскую, ставлю журнал, беру другой. Иду опять через всю учительскую. И уже у дверей слышу ехидный вопрос:

— А что здороваться отменили?

—

Прекрасное летнее утро. Жена уже не спит, стирает.Труженница!

Попил кофейку. Чем бы заняться? Выхожу в огород, поливаю из шланга грядки. Выскакивает жена. Разъярена.

— Я тебе сколько раз говорила, чтобы не заходил в огород! Уже сломал мне шлангом одну перцовину.

Выключаю воду. Срочной работы нет. Включаю телевизор и на диван. Влетает жена и кричит:

— Я весь день, как белка в колесе кручусь. А он лежит себе на диванчике. Хоть бы огород полил!

—

Философствую:

— Если все люди — братья, то, что же получается? Что женщина — не человек?

Жена бросает грозный взгляд.

— А ты на себя когда в последний раз в зеркало смотрел?

—

Весной вернулась. Водопровод и канализация в доме перемерзли. Трубы полопались.

Сидит на кухне с подругой. Пьют водку.

— Мне какой мужик надо? Чтобы он управлялся, по дому всё делал. Ну, и в постели.

Да всё это густо пересыпается матом.

— А эти что? Лишь бы напиться да жрать им готовь. Зачем они нужны? Ну, наливай! Давай за нас!

Чокаются.

—

Она несколько раз на день, переваливаясь, как утка, с ноги на ногу, тяжело дыша, ходит в магазин, хотя он неблизко. И каждый раз возвращается с полным пакетом. Интересно, что она там покупает. Живут-то с мужем на пенсию.

— Привет, соседка!

Она останавливается.

— Ты, наверно, решила весь магазин скупить?

— Ой! Сходила! Пришлось еще раз идти. Хлеб забыла взять.

Она подходит, повисает на заборе.

— А ноги-то болят. Пока дойду, вся вспотею. А что на нашу пенсию купишь? Как сходишь в магазин, триста — четыреста рублей нет. А ничего не купила.

Они болтают часа два. Она рассказывает все новости, которая услышала по дороге и в магазине.

— Ой! Заболталась я с тобой. Мой, наверно, уже психует. Жрать сел, а хлеба нет. Ой! (Матерится). Соли забыла купить. Ну, что ты тут поделаешь! Сейчас своего дурака накормлю, придется опять в магазин идти.

—

Жила в селе баба Аня. К ней прилипла кличка Глухая. Не то, чтобы она совсем была глухая. Но чтобы она что-то услышала, нужно было кричать ей прямо в ухо. И очень громко.

Середина лета. На крыльце магазина стоят женщины и обсуждают огородный урожай. Выходит Аня Глухая с пакетом. Как не постоять и не послушать, о чем судачат товарки. Хотя ничего не слышит. И вот одна рассказывает, какие крупные уродились у нее в этом году огурцы.

— Сегодня вот такой сорвала!

И показывает руками где-то с полметра. Аня Глухая наклоняется и спрашивает с таким интересом:

— И де он живе?

—

То, что мужики, особенно поддав, начинают говорить о женщинах, это нормально. Не все же о карбюраторах и рыбалке. Если среди них найдется кто-то, кто будет рассказывать, как он одну, вторую, третью, это тоже нормально. И приврет, так не беда. Пусть даже с подробностями!

А можете представить, что женщины, пока мужики где-нибудь курят, начинают делиться своими амурными похождениями? С циничными ухмылками, разумеется. Как она одного мужика в постель затащила, другого, третьего или где-нибудь в кустиках ущучила? С подробностями. Как он штаны снимал, как ее раздевал, как долго лифчик не мог расстегнуть?

Если вы и были свидетелями такого, то я признаюсь нет. Не доводилось. И представить подобное не могу. Не хватает воображения.

Ладно. Вот такая картинка. Идут двое-трое парней по улице. Позади девушка. Она догоняет их и пристраивается рядом. Оценивает. вроде бы ничего. И на мордашки. И фигурки. И одеты соответственно. Один так себе. А вот тот, что посередине, очень даже ничего. И с такой донжуановской улыбочкой спрашивает:

— Молодые люди! Можно с вами познакомиться?

Юноши фыркают и продолжают путь дальше. Девушка не отстает ни на шаг. Может быть, кто-то из троих клюнет. Где наша не пропадала!

— Куда вы идете, юноши?

Они не удостаивают ее ответом. Считают это ниже своего достоинства.

— Мне можно с вами? Кстати, я Оля.

Юноши оглядывают Олю. Не обезьяна, но и ничего особенного. Так, когда уже ничего подходящего нет.

— Нельзя!

— А чо мы такие сердитые? Щечки надули, глазками сверкаем? Я тут кафешку поблизости знаю. Очень уютная. Музыка клёвая. Всё тихо, спокойно. Посидим? Я угощаю. И пиво там классное.

— Мы не пьем пива.

Но от Оли так просто не отделаться.

— Предлагаю хорошее вино.

— Нам некогда. У нас дела.

— Чем мы так заняты? Учебой? Работой? Или…

Уже игривым тоном, подмигивая:

— Подрабатываем? Хи-хи! Я права?

— Девушка! Вы шли бы, куда шли!

— Вот я и иду с красивыми юношами. Нельзя что ли? Сами ноги несут меня помимо воли. А знаете, я знаю одно такое уютное местечко. Закачаешься! «Погребок» называется. Давайте я сейчас такси возьму, поедем туда? Возражения не принимаются.

— Мы с незнакомыми девушками не ездим. Мы не так воспитаны.

— Так и познакомимся. Я, кстати, бизнес-менеджер, брокер-спокер.

— А что же вы, раз бизнес-менеджер, брокер-спокер, пешком ходите, а не на тачке? Несолидно!

— Сегодня так получилось. Отогнала в сервис-центр. Хочу тонировку сделать потемней. А-то, ну, сами понимаете, всякое бывает в машине. Зачем привлекать к себе лишнее внимание?

— Мы не понимаем.

— Ну, я могу вам все объяснить в уютной обстановке, мальчики. Такая полумгла, тихая музыка и прекрасное французское вино. Перно или авиньон. У вас вон уже и слюнки побежали!

Слюнки не побежали. А такой червячок уже гложет. Если хотя бы половина из того, что она говорит, правда. Чего же тогда ломаться? Не обязательно при этом или после этого заниматься сексом. И вообще без любви они на это не пойдут. А если она начнет приставать, то можно указать и на от ворот поворот. Мы не такие! Заколебались юноши. Это еще не победа. Но уже на полпути к победе. И девушка… как там у Высоцкого? «Я ж от страсти трепещу».

Ковать железо надо пока оно горячо. Правда, их трое. Там в процессе кто-нибудь может быть отсеется. С тремя сразу иметь дело как-то накладно. Но может выйти и со всеми троими сразу. Почему бы нет? Это будет круто. Девкам потом расскажешь, не поверят. Подумают, что хвастаюсь.

Если вы смогли представить себе такую картинку, то у вас очень богатое воображение. С чем вас и поздравляю. «Вот вам мое стило и можете писать сами!» — как выразился великий пролетарский поэт. Главное для творца — это воображение.

—

Восьмое марта — это особый разговор. О нем можно говорить бесконечно, как и вообще о женщинах. Кларе Цеткин, которая придумала этот праздник, нужно поставить памятник. Конечно, не из золота, потому что его на следующий день украдут. Хотя она вполне заслужила благородного металла. Поставьте охрану, охрана в первую же ночь слямзит такой памятник. Из мрамора тоже не надо. Потому что его тоже украдут и подгонят пребывающему в горе мужику, который тут же поставит его теще, а жене похвалится, что приобрел его в ритуальном агентстве за баснословную сумму. Но для любимой мамы он готов снять последнюю футболку. Нет! Клара — это совсем не та, у которой Карл украл кораллы, а она в отместку украла у него кларнет. Поясняю для представителей гаджетного поколения. Клара Цеткин — это выдающийся представитель международного и германского социал-демократического движения конца девятнадцатого — начала двадцатого веков.

Фу! Но вернемся к нашим баранам. Пардон! Девочкам. Мне искренне жаль мужчин, которых ежегодно подвергают этому изощренному, я бы даже сказал, иезуитски изощренному наказанию.

Они теряют не только накопленные свои тяжелым трудов и воздержанием от лишней бутылочки средства, но и зачастую покой и самообладание. А некоторые даже в весе. Один мой знакомый после очередного женского праздника застегивал ремень на три дырочки уже. И никакой диеты. И ему потребовалось почти три месяца, чтобы снова вернуться к крайней дырочке. Как Гамлета мучал вопрос «быть или не быть», так и сильная половина человечества мучается накануне праздника. А накануне — понятие растяжимое. А мучает их вопрос: что купить. Так! Шубу не потяну. «Гелендсваген»? Разве что в магазине детских игрушек. Косметика тут же полетит в мусорное ведро. Нижнее белье будет отложено до летнего отпуска в качестве подарка бабушке, живущей в сельской глухомани, до которой рейсовый автобус доходит через раз.

Оптимальный вариант — цветы. Но тогда придется отказаться от покупки карбюратора и в два — три раза снизить потребление пива. Выбор дается нелегко.

—

На прилавках книжных магазинов, которых всё меньше и меньше остается в нашей стране, вы можете увидеть десятки— сотни книжек. На их обложках томные красавицы изнывают от любовной неги в объятиях стройных загорелых атлетов. Загорелых настолько, что вам сразу в голову придет мысль, что всю жизнь свою они проводят на пляжах тропических островов, где купаются в океане и позволяют влюбляться в себя красавицам с белоснежной кожей. Это пособия по соблазнению женщин. Выходят они под рубрикой «Бестселлер всех времен и народов». Если вы решили, что их пишут профессионалы своего дела: знатоки женской души, ловеласы, дон-жуаны, мачо, альфо-самцы и джеймсбонды, — то вы глубоко заблуждаетесь. Данная категория не сможет даже самостоятельно написать заявление о приеме на работу. А если напишет, то обеспечит инспектору отдела кадров веселое настроение. Если бы даже они умели держать ручку и умели находить нужную букву на клавиатуре, они никогда этого делать не стали бы. Вы можете представить себе такого упитанного альфа-самца, который, прищурившись, склонился над клавиатурой? Всё время, днем и ночью, они заняты своей непосредственной работой по специальности, которую вы не получите ни в одном вузе. Пишут эти книжки самые настоящие лохи, которые в своей жизни ни одной девушки не соблазнили, а в супружеской постели боятся только одного, что от них могут потребовать исполнения непосредственных супружеских обязанностей. И вообще непонятно, как у них дети появляются. Хотя чего тут непонятного?

Пишут они для таких же лохов, как и они сами. «Как соблазнить любую девушку», «Как стать неотразимым», «Сто советов от Дон-Жуана», «Лев в постели», «Вам ни одна не откажет», «Инструкция по эксплуатации женщин» и т.д. и т.п. Одно достоинство, в котором не откажешь этим бумагомаракам: они напали на золотую жилу. Их опусы отличаются полным незнанием психологии, безудержным враньем на счет собственных побед и такой корявый язык, что живи сейчас Пушкин, он непременно бы воскликнул: «Мама! Роди меня обратно!» Основные их читатели — это долговязые прыщавые акселераты, к которым прекрасные девушки приходят только во снах, заставляя их активно работать кулаком. И пузатые дяденьки, которым супружеская постель кажется уже пресной и потянуло на «клубничку». Даже если они прочитают все эти пособия, а на это понадобится ни один десяток жизни, ни одна уважающая себя женщина или девушка не поведется на их разводы.

Как убеждают авторы: пособия дают стопроцентную гарантию. Хочется им тоже дать совет. Если они хотят добиться успеха, то им нужно взять бутылку водки, пару беляшей и пойти в привокзальный парк. Там всегда трутся две-три такие особы, которые за подобный гонорар готовы на любые сексуальные подвиги. Или приобрести резиновую куклу из секс-шопа. Второй вариант мне кажется даже более привлекательным. Хотя обойдется дороже. А все эти пособия нужно затолкать их авторам… В прочем, сами знаете куда. Может быть, они обидятся. А может, и нет.

—

Кто не писал любимой девочке, девушке стихов! Даже те, кто никогда не писал никаких стихов, просили это сделать других, а потом выдавали за свои. «По ночам в тиши я пишу стихи», — как пелось в давней песне. Писали не только по ночам, но и на уроках, переменах и когда делали домашние задания. Но вот только отправлять адресату решался не каждый. По крайней мере, я не помню, чтобы в нашем классе кто-то читал любовные послания в стихах, адресованные им. Может быть, кто-то и читал, но я таких случаев не знаю. Сам я написал столько любовных посланий, что их хватило бы на целую книжку. Конечно, не такого объема, как «Полное собрание сочинений А.С, Пушкина». Но адресатов в ней набралось бы не меньше, чем у моего гениального предшественника. Я имею в виду А.С. Пушкина. Хотя я человек вообще-то скромный.

Предмет… Да что я заладил «предмет, предмет»? Может быть, еще «объект»? Разве можно называть предметом или объектом эти симпатичные личики, глазки, щечки, губки? Влюблялся в девчонок я тайно, как шпион. Они даже не догадывались об этом. А если и догадывались, то почему-то никак это не обнаруживали. Влюблялся я часто. Каждый год. А некоторые года оказывались особенно урожайными, я влюблялся несколько раз. Такой я был Дон-Жуан! В мечтах, конечно. Каждой возлюбленной я посвящал несколько посланий. Чем дольше длилась влюбленность, тем больше накапливалось этих любовных шедевров. Не гнушался и плагиата. Самого себя. Подставлял другое имя — и готово. Бывало, что имени не приходилось менять.

Это уж в крайних случаях, когда муза никак не хотела спуститься ко мне. Хоть волком вой! А ее как не было, так и нет. Я этих стихов не то, чтобы стыдился, но не дорожил ими. Они были для меня проходными и необязательными. Годами поэтическое мастерство (весьма скромно, не находите?) оттачивалось. Я приобретал уверенность в своих силах и замахивался на всё более сложное. Глаза заменялись «очами», губы — «устами», а щеки (вы только представьте себе!) — «ланитами». А потом докатился и до «персей». И даже до «выи». Вместо «тонкая шейка» — «тонкая выя». К счастью, повзрослев, я охладел к любовной лирике. Не то, чтобы совсем, но появились и другие темы. Мои Джульетты не прочитали моих шедевров, поэтому стыдиться мне нечего. Со временем и стихотворные тетрадки потерялись. Мне никак «мучительно не больно» за это. Совесть моя чиста.