Большая политика

Петух подался в депутаты.

— Свобода и справедливость! — кричал он на скотном дворе. — Всем еды поровну! Нет эксплуатации! Все будем делить по справедливости.

Звери слушали, интересовались, но скоро заскучали. Бараны не знали значения слова «справедливость», лошади никак не могли запомнить, что такое эксплуатация, а коровы не понимали, как можно раздавать еду поровну, если то, что им коровам на один глоток, уткам хватит на целый завтрак. Позевали звери и разбрелись по стойлам.

Пошёл Петух на поклон к дворовому консультанту Кошке, которая познакомила его со своей кумой Лисой. Лизавета Патрикеевна работала имиджмейкером и сразу поняла, что попала на золотое дно. Недёшево обошлись её услуги — Петух пустил плутовку жить в курятник, зато дело пошло на лад.

— Ты, Петя, про справедливость особенно не распространяйся, — учила его Лиса. — Есть она и всё, а для кого, про то ты молчок. Купи средства сельской информации — подбрось овса Воробьям да Синичкам, пусть чирикают о тебе на каждом углу. Без денег сейчас никуда, поэтому накроши зелени Коровам, чтобы взяли тебя в молочный бизнес, но с ними придётся делиться. С Баранами проще: скажи им, мол, если они сегодня шерсть отдадут, завтра счастливая жизнь наступит. Доход от них постоянный и отдавать не надо.

— Так они же счастливую жизнь требовать будут, — забеспокоился Петух.

— Петя, ты с кем говоришь? — укорила его Лиса. — Завтра всегда будет завтра. Это же бараны, они будут ждать, пока не околеют. И последнее. Возьми в охрану Волка со стаей и тогда тебе сам Бык не страшен.

Так всё и сделали. Воробьи пели Петуху гимны на каждом углу. Коровы назначили Петуха управляющим молочным бизнесом. По совету Лисы большую часть продукции он пустил налево. На скотном дворе сразу ощутилась нехватка продуктов, пернатый делец отстёгивал часть прибыли Коровам, и они смотрели на его афёры сквозь копыта. Быки, увидев какие бабки сделал горлопан за короткий срок, решили примазаться к делам, но с ними потолковали Волки, и они передумали. Однако, самое главное было впереди.

Бараны хоть и были туповаты, но даже они понимали, что без властных полномочий Петуху не под силу устроить им счастливую жизнь, и отказывались давать шерсть. Тот кинулся к Лизавете.

— Бей на жалостливость, — посоветовала она. — Электорат любит жалостливые истории. У тебя сколько жён? Целый курятник. А цыплят? Два инкубатора. Вот это ты и используй.

И стал Петух плакаться перед избирателями о судьбе своей горемычной. Открыл, что сирота он инкубаторская, что рос один, зато всего добился сам и смог бы гораздо больше, да вот семья некстати завелась, крылья сковала. Пожалейте, звери добрые, дайте пожить красиво, а он-то уж их не забудет.

Прослезились звери и выбрали Петуха президентом скотного двора. Вот тут-то и начались настоящие дела. Бараны безропотно стали сдавать шерсть и деньги потекли к дельцу рекой. Однако ему этого было мало. Много денег уходило на задабривание Волков, чтобы они не задирали Овец в рабочее время и выглядели прилично — как-никак президентская охрана. Лизавета Патрикеевна то и дело требовала денег то на новые сапожки, то на платиновые зубы. Да ещё каждой жене подарок купи, да каждого цыплёнка одень, обуй, накорми. Денег катастрофически не хватало. Тогда президент издал указ — монополизировать торговлю молочными продуктами, то есть взял бизнес в свои крылья и всю прибыль направил в свой карман. Коровы было замычали протестующе, но возле каждого стойла стали околачиваться Волки, и они смирились. Бараны ходили по скотному двору ощипанные, тыкались мордами в полупустые кормушки и ждали, когда же наступит счастливая жизнь. А тут новый указ — увеличить экспорт перьев и пуха, и Гуси тут же пошли в расход. За них заступились Индюки и надавали Волкам тумаков. Те вызвали подмогу, и драка затянулась. Зато и денег загрёб Петух вагон. Гусей всё-таки распродали, как и встрявших в не своё дело Индюков. Сложивших головы в драке Волков тоже не забыли — шкуры очень выгодно толкнули в модный меховой салон, мясом расплатились с уцелевшими Серыми, а из бюджета выбили деньги сиротам. Всю прибыль забрал президент, на радостях запил и не просыхал так долго, что Волки успели хорошенько подчистить его заначки — бог велел делиться. Теперь они ходили в золоте, не боясь охотников, и развлекались травлей Собак, которые после нескольких инцидентов забились в свои будки и оттуда глухо рычали. Устав от тихой жизни Волки наехали на Быков, чтобы лишний раз показать, кто на дворе хозяин. После драки они завалились в трактир с отбитыми у Быков Тёлками и пьянствовали до утра, а на рассвете вломились в свинарник и под закуску зарезали нескольких поросят. Свиньи подняли визг и разбудили самого Петуха. Он выслушал обе стороны и издал указ — монополизировать заготовку молочных поросят.

Раздобрел президент, один ходить уже не может, телохранители поддерживают. Говорить, правда, стал хуже — с похмелья же всегда. И Бараны что-то стали дохнуть, с голодухи, наверное. И Свиней всё меньше и меньше становится. Взрослых-то не трогают, они своей смертью умирают, так ведь поросята не выживают. Но это всё пустяки, Синички всему находят оправдание: и погода на скотном дворе нехорошая, к смерти располагающая, и звёзды встали не так, и мёртвые на кладбище беспокоятся, всех к себе зовут. Правда астролог Осёл обещал улучшение в новом тысячелетии.

А тут как на грех с мусоровоза контейнер с отходами упал, звери набросились с голодухи на гнилую пищу и отравились. Приезжали из центра специалисты, оказывали помощь и выделяли средства. Петух и тут подсуетился: вписал в списки отравленных всю семью, всю охрану и всех зверей двора, включая тех, кто уже умер. Получил президент деньги и медикаменты на весь двор. На деньги построил новый курятник, куда и переехал с семьёй, а медикаменты толкнул налево, чтобы расплатиться с Волками. Голодные, больные звери, хороня своих умерших от отравления и голода родственников, завистливо поглядывали на Петуха и говорили между собой:

— Дурак дураком, а жить научился!

И поспешно замолкали, когда Волки оборачивались.

Эту историю рассказала мне Синичка, пока я отдыхал в парке на лавочке. Она затравленно оглядывалась на гревшуюся на соседней лавочке Кошку и тараторила, словно боялась, что не успеет. Мой обеденный перерыв закончился и, поблагодарив представителя средств сельской информации за интересный рассказ, я отправился на работу. За спиной вдруг раздался писк и какая-то возня. На лавочке сидела Кошка и смахивала с шубки перья.

— Синичка была сумасшедшей и страдала навязчивыми идеями, манией преследования, неоднократно пыталась покончить с собой, и всё такое, — значительно сказала она мне и машинально слизнула капельку крови с лапки. — Не надо серьёзно относиться к её историям. Вот справка из психдиспансера.

По моему мнению, птичка была здорова, но раз справка говорила об обратном, кто я такой, чтобы оспаривать суждение компетентных органов. Поговорив ещё немного о погоде и астрологическом прогнозе, мы вежливо простились.

На горизонте сгущались тучи, надвигалась гроза.