А.Посохов "Стихоплёт"

Александр Посохов

Стихоплёт

Лето в разгаре. Субботнее утро. Выходим из подъезда погулять в лесочке. Таких лесочков на окраинах Москвы почти не осталось. Навстречу соседка с чумазой болонкой.

— Здравствуй, Маша! — приветствуем её, не собаку, конечно. А жена ещё и спрашивает. — Чего-то вы сегодня рано?

— А у меня часы остановились в полночь, — отвечает Маша.

— Часы у неё одни, что ли? — с удивлением произнесла жена, когда дверь в подъезд плотно захлопнулась.

— Действительно, — согласился я с законным недоумением жены. Хотя точно знал, сколько часов у соседки. И правильно воспринял её зашифрованное сообщение о том, что она очень ждёт меня сегодня в двадцать четыре ноль-ноль. Будто в одной разведшколе учились. Но я и о жене не забыл.

— Ты помнишь, что у нас сегодня день любви? — строго спросил я. — Раз в неделю вынь да положь.

— Помню, — ответила жена. — Куда от тебя денешься. Только ты мне частушки свои пошлые в этот день не читай по дороге, пожалуйста. Ненавижу поэзию низкого уровня.

— Постараюсь, — пообещал я и тут же гордо продекламировал:

Может, я и стихоплёт

Никому не нужный,

Но частушка так и прёт

Вырваться наружу.

— Пусть прёт, я не против, — согласилась жена. — Лишь бы не пошлая. Ну и бюст у Машки! Везёт же дурочкам. Пока молодая красиво, конечно. А в старости как выглядеть будет?

Комментировать вслух умственные способности соседки и размер её груди я не стал. Особенно умственные способности, которые меня никак не волновали. А по поводу размера не удержался и выдал всё-таки:

В голове у Маньки муть,

Тина, глина и песок,

Но зато такая грудь,

Что как блин один сосок.

— Опять ты за своё! — недовольно воскликнула жена. — И собаку стричь надо, заросла совсем. Где нос, где хвост? И мыть надо, шерсть грязная.

Я покумекал слегка, поэтически о прозаическом, и ещё через полчаса опять отчеканил:

Заявила вдруг блоха,

Что у Маньки шерсть плоха,

Я ж с ней не согласен,

Внешний вид прекрасен.

— А это о чём! — пуще прежнего рассердилась жена. — Ты же обещал.

— А зачем ты о шерсти заговорила, — упрекнул я её в оправдание. — И про то, что мыться надо. Вот мне и пришло на ум.

— А ещё что на твой пошлый ум пришло?

— Извини, конечно, но ты снова сама напросилась:

Не растёт морошка

На полях Кубани,

Не домыл немножко

Ванька Маньку в бане.

— Мужик называется, — ехидно заметила жена. — Зачем тогда жену в баню приглашать!

— А у тебя приличный ум, да? — уличил я супругу.

— С кем поведёшься, — обречённо вздохнула она и повернула обратно домой.

На другой день, и тоже рано утром, жена заходит на кухню, видит меня с ручкой, с листочком бумаги и спрашивает:

— Что пишешь?

— Настоящее лирическое стихотворение, почти как у Пушкина, и даже созвучно с ним! — похвалил я себя. — Пришлось записать, потому что больше четырёх строчек не запоминается. Это не пошлая частушка, а поэзия высочайшего уровня. Будешь слушать?

— Давай.

— Даю:

Дерутся лоси на опушке,

Рогами тычут прямо в лоб.

А я лежу на раскладушке,

Передохнуть немного чтоб.

Жена храпит на мятом ложе,

Соседка-дура в гости ждёт.

Зачем мне получать по роже,

Я ж не сохатый идиот!

* * *