Ах Ты Сколопендра

роман не роман

Ах Ты Сколопендра

Посвящается Катюшке

В избушке была большая дыра, и она охотно пропускала дождь. Болотные жители приходили сюда, чтобы постоять под капельками и поурчать, поквакать — очень уж приятно было осознавать, что они стоят под дождём, идущим прямо на пол в комнате. Но хозяйка неизменно с гневом прогоняла их, лупцуя шваброй по полу или тряпкой по стенам, или даже кидая в стенку горох. Именно это она, наверное, делала зря, потому что гости всегда возвращались, и только она отвлечётся — а они уже опять сидят, устроились прямо там, где каплет, и урчат, квакают от удовольствия, и поглядывают на неё наглыми глазёнками.

Наверное, за это её и прозвали Ах Ты Сколопендра.

Вчера, например, она заявила, что длинный черпак с дырочками — ей не подруга. Подумать только! И при этом она всегда умудрялась носить зелёную кофту. Это считалось её женским секретом, специальной уловкой, которой научила её бабушка, а ту — её бабушка, и так до двадцатого поколения. В их семье все женщины носили зелёную кофту, причём каким-то странным и явно неприличным способом.

Однако недавно выяснилось, будто по соседству с лесом проходит дорога. А по ней проходит человек. И Ах Ты Сколопендра мигом кинулась выяснять, какие хмыри смеют шастать мимо её дома.

Но это был не хмырь. Точнее, может, он и был хмырём, но Ах Ты Сколопендра знала о нём больше, чем только одно это неблагозвучное слово. Это был её сосед, Господин Ыщ, щёголь и франт. Она видела его пару раз, сидящим на пеньке, и из-за этого считала, что он — её сосед. Господин Ыщ об этом не знал и однажды даже спросил у неё, как пройти в магазин, но Ах Ты Сколопендра не считала нужным объяснять такие вещи соседу. Как считала она, а также её грибы, сосед должен сам знать дорогу в магазин, и спрашивать её — верх неприличия. Тем более у соседки.

Итак, Господин Ыщ сидел на пеньке, а потом встал и отправился по дороге вперёд, как раз мимо дома Ах Ты Сколопендры. В этот момент она его и застала.

— Не будет ли вам дурно? — спросила она у него. Какого бы мнения ни была Ах Ты Сколопендра о Господине Ыще, а беседы с ним она считала интересными и даже познавательными. Например, в прошлый раз она узнала у него, что камзол не стоит вываливать в грязи, а также что червяков можно запросто выкопать из земли. Она самостоятельно выкопала червяков и продала их на еженедельной ярмарке.

— А, это вы! — своим по-английски чопорным голосом возвестил Господин Ыщ, щёголь и франт, и стукнул тростью по земле. Так он всегда приветствовал людей.

— Что же это вы голый? — усмехнулась Ах Ты Сколопендра. — А из цилиндра у вас хорь выглядывает, я не ошиблась?

— Ах нет, — Господин Ыщ, щёголь и франт, галантно поклонился, сняв цилиндр и продемонстрировав Ах Ты Сколопендре его внутренности. Там действительно сидел хорь, он блестел любопытными глазками, а потом возьми да и укуси Господина Ыща за палец.

— Неужто шею ему не свернёте? Палец-то не казённый, — спросила Ах Ты Сколопендра.

— Будь я чуть помоложе, — ответил Господин Ыщ, — и солнце бы светило, и птицы бы пели. А так — ну, пару лет, ну, два месяца — всё одно.

— Бросьте, да на вас и глядеть-то тошно! — всплеснула руками Ах Ты Сколопендра. — Пройдёмте в зальчик.

Там уже собрались люди. Был здесь и старик Где Где Же Вы, и молчаливая Осенняя Тужурка с со своей неизменной холщовой сумкой, и сеньор Не Пойду, надевший по такому случаю настоящий плащ с капюшоном.

Было решено не затягивать с разбирательством, и присудили две банки тушёнки и печенье. Их присудили к пожизненному заточению, но тут исход ясен: подумайте, ну какой срок жизни у банки тушёнки? У печенья-то поболе будет. Вот так они и погибли в темнице, ни слова не сказав. Но никто этого от них и не ожидал.

На этот раз Ах Ты Сколопендра решила приняться за дело с двойным упорством. Она взяла на вооружение острый ум и тупую палку с острыми гвоздями. Этой палкой она ещё вчера выколачивала пыль из ковров и информацию из пассажиров полуденного автобуса. И выколотила.

Но планам её помешал Враждебный Маракуй: как ясно из его имени, охальник и сквернослов.

— Видал я ття! — сказал он.

Но Ах Ты Сколопендра никогда за словом в карман не лезла. Вот и сейчас она извлекла слово не из кармана, а из куда более доступного кошелька. И слово это было — душегуб.

— Да как ты смеешь?! — взвизгнул Враждебный Маракуй. — Да я тте щас все зубы-то повыдергаю!

Тогда Ах Ты Сколопендра опять отправилась в кошелёк и извлекла оттуда ещё одно слово — срочный.

С тех пор Срочный Душегуб с утра и где-то до трёх слоняется по лесу и не находит себе места. Однажды ему показалось, что он нашёл себе место, но тут на заманчивый пенёк уселся Господин Ыщ, щёголь и франт, и Срочный Душегуб понял, что это не его место.

А на закате вдруг выяснилось, что в расхищении имущества никто не виноват. Это глáзичьи человечки бесшумно пробрались в окно и стащили корзину, чтобы в ней поселиться. Эту точку зрения в поте лица доказывал Где Где Же Вы, то и дело приседая. С ним почти все были согласны, кроме сеньора Не Пойду и его сына Точно Не Пойду. Сын вообще в знак протеста повалился в обморок. И только когда старик Где Где Же Вы продемонстрировал корзину, полную глазичьих человечков, ему поверили все.

И больше никто никогда не просил милости у короля Прямо Потом Налево. Просто ему не доверяли. Это ж надо придумать: нормально шёл — и тут налево куда-то!

По этому случаю было решено написать гимн в чью-то честь.

«В четвёрке кроется шантаж,

в лесу — грибы.

Составить надобно коллаж

и две трубы».

Гимн прошёл на ура. Его пели на всех площадях, горланили в туалетах, в душе, записывали на диктофон и всё никак не могли понять. Вестминстерское аббатство отклонило запрос, посчитав его хулиганством. А строчка «в лесу — грибы» вызывала у людей всё больше тревог.

И тут всё чудесным образом разрешилось. Известный охальник и словоблуд Враждебный Маракуй быстро разъяснил жителям, что он думает о них и особенно их чудесном гимне. Также он потребовал автора, но предоставить его отказались.

Это была тяжёлая зима. Хлопья, телеги. Неизвестно, что лучше. Ах Ты Сколопендра с трудом брела по заснеженной дороге, таща на верёвке сани, полные дровишек. Ах Ты Сколопендра хотела костёрчик. Она вывалила дрова прямо посреди площади и подожгла.

Люди сбежались погреться. Кто-то подарил Ах Ты Сколопендре рукавицы. Впоследствии выяснилось, что это был Точно Не Пойду, юный сын сеньора Не Пойду. Вручив рукавицы, он тотчас грохнулся в обморок, так что опознать его было чрезвычайно сложно.

— Спасибо, — сказала Ах Ты Сколопендра.

— Не за что, — ответил Точно Не Пойду.

Разыгралась мигрень. Никто не был доволен. Никто, кроме толстухи Люблю Мигрень. Она любила мигрень, поэтому та её совершенно не беспокоила.

— Ну хорошо же! — сказала рассерженная Ах Ты Сколопендра и вынула из укромного местечка лекарство. Слухи о том, что у Ах Ты Сколопендры есть лекарство, быстро распространились, и люди принялись осаждать дом. Больше всех повезло Господину Ыщу — он пришёл первым, и Ах Ты Сколопендра отсыпала ему целый цилиндр таблеток. Узнав, сколько у Господина Ыща теперь лекарства, люди принялись осаждать его. Но напрасно. Господин Ыщ мигом надел полный таблеток цилиндр на голову, и достать их стало просто-напросто невозможно. Правда, и он сам достать не мог, так что изредка ему приходилось приподнимать цилиндр, и тогда оттуда высыпались таблетки. Люди бросались Господину Ыщу под ноги и выхватывали лекарство, загоняя под ногти землю и царапая до крови пальцы. Однажды Господин Ыщ так растерялся, что забыл слова, но почти сразу же их вспомнил.

Вот они: «И не в той главе сказано, зато в другой, о том, что негоже из-под камня выковыривать пожухлую траву, а тем паче детей к этому принуждать, ибо кто поднимет очи горе — враз историю вспомнит, в которой одинокий дед пал ниц».

Как раз тогда дед и появился. Это был старик Где Где Же Вы, он шёл по лесу в валенках и кого-то искал. И не находил. А потом вдруг нашёл Ах Ты Сколопендру. Она лежала под кустом и спала. Сегодня она решила не ночевать дома.

В День Синего Корытца можно было спать под кустом, но это был определённо не День Синего Корытца. Это был День Красного Певучика. Того самого Певучика, существование которого вызывало множество сомнений.

И старик Где Где Же Вы страшно закричал. Он вытаращил глаза и стал показывать на Ах Ты Сколопендру пальцем, не забывая левой рукой придерживать полу своего бархатного парадного камзола.

Сбежались зеваки. Особенно в толпе выделялась толстая Люблю Мигрень, громко хлопающая глазами. Были здесь и богохульник Враждебный Маракуй, и карлик Отдай Сапоги, и девица на выданье со сложным именем Да. Пришёл даже печальный Срочный Душегуб, который, бедняга, так до сих пор и не смог понять, что же ему делать.

— Вы гляньте, людцы добрые! — вопил Где Где Же Вы, потрясая сморщенной шеей. — Да где-где это видано!

— Это ещё и неслыханно! — толстым голосом поддержала его Люблю Мигрень.

И тут Ах Ты Сколопендра сунула руку в сумочку, а потом резким движением швырнула в зевак горох. И они тотчас разбежались.

Но Срочный Душегуб остался. Он не знал, что стоит бояться гороха. Он вообще пока что почти ничего не знал. Только про карандашики, но про карандашики все знают, даже Полуживой Мальчик Кнопка.

Но Ах Ты Сколопендра не была бы Ах Ты Сколопендрой, не назови её так автор. Она вовсе не собиралась сдаваться. Ещё в тридцать втором ей удалось выиграть соревнование по стремительному бытию, и сейчас она записалась на турнир по стремительному небытию.

Никто и подумать не мог, что состязаться с нею будет Враждебный Маракуй, а судить их — сам Господин Ыщ, щёголь и франт.

— В дупле живёт белка, — начала Ах Ты Сколопендра. — А где она не живёт?

Враждебный Маракуй призадумался.

Однако не каждый день выпадает возможность своими глазами посмотреть на ёпусны магазiн. Ведь там продаются самые настоящие ёпусные товары! И специальные кроссовки, которые выпискивают воздух, когда на них наступаешь.

Первой в очереди стояла дряхлая Опять Ты, являющаяся некоей отдалённой тёзкой Ах Ты Сколопендры по линии настроения, вложенного в имя. Сразу за ней навечно утвердившимся в бетоне столбом стояла толстая Люблю Мигрень. Поговаривали, что у неё даже есть дети, и одного из них зовут Брюхо, но Люблю Мигрень всё старательно отрицала

Третьим стоял ёжик, и его никто не тронул.

Но тут ёпусны магазiн открылся, и люди хлынули внутрь.

Какая у них была проблема? Почему не существует месяца «коптикабрь»? Почему книгу можно прочесть, но нельзя честь? На эти и другие вопросы ищите ответы в газете «Вестник ырдной культуры». И пусть вы их там не найдёте, зато теперь вы знаете название этой газеты.

Робкий Точно Не Пойду на этот раз в обморок не хлопнулся, не упал, не повалился и даже не отправился. Он там уже сразу был, поэтому когда карлик Отдай Сапоги выскочил из-за угла и вскричал, делать ничего не пришлось.

В этот день все были хмурыми. Король Прямо Потом Налево похитил все звуки. Его и раньше не особо любили, а теперь и вовсе возненавидели. Жители хмуро сидели вокруг костерка и таращились друг на друга, не имея возможности высказаться. Больше всех страдал невоспитанный Враждебный Маракуй. Несложно догадаться, почему.

Добрый Двадцать Два молча провёл ребром ладони по горлу. Даже его довели. В ответ Ах Ты Сколопендра захлопала в ладоши, а сеньор Не Пойду вскочил с места и замахал руками. Назревал скандал, но Господин Ыщ развёл руки в стороны, а потом щёлкнул пальцами обеих ладоней. Это так впечатлило всех, что Где Где Же Вы прекратил похрюкивать, а толстуха Люблю Мигрень — жрать.

Молчаливая Осенняя Тужурка вскрыла свой вездесущий мешок и высыпала из него жёлуди всем под ноги. Полуживой Мальчик Кнопка тотчас затерялся среди них, но его и не думали искать. Пора было развешивать бельё.

Самую большую ошибку совершили люди, отправив в город за лекарем девицу Да, дав ей в сопровождение Господина Ыща. И так было понятно, что он «совратит девку» (по версии толстой Люблю Мигрени), «они ж там… того» (как немного смущённо повествовал сеньор Не Пойду), или даже «ой, людцы, непотребство какое» (что заявила бабка Опять Ты, но её тут же прогнали, заявив, что опять она).

Впрочем, указатель стоял верный, и поэтому они не задумываясь повернули направо.

Это очень, очень расстроило короля Прямо Потом Налево. «Я же им говорил!..» — сказал он и потряс кулаком.

— Квадратные головы давно вышли из моды, — объяснял Господин Ыщ, щёголь и франт. При этом он размахивал левой рукой, то и дело попадая по большому уху старика Где Где Же Вы. Какое-то время старик терпел, но потом огрел Господина Ыща сковородой, и тот повалился в яму.

У Ах Ты Сколопендры всегда спрашивали совета. Никто не знал, почему идёт именно к ней, но как-то так получалось. Однажды даже Враждебный Маракуй с удивлением осознал, что пришёл просить совета. Что он вообще способен просить у кого-то совета. Правда, вместо просьбы о совете он сказал «я тте все глаза-то повыколю», одно из своих любимых выражений, но Ах Ты Сколопендра не обиделась и совет дала. Правда, перед этим она дала ему бревном по голове, так что, возможно, совета Враждебный Маракуй так и не услышал.

А потом наступил день рождения. Чтобы узнать, кто родился, жители, по своему обыкновению, собрались в лесу. Сначала думали на Точно Не Пойду — сына Не Пойду, но Не Пойду прекрасно знал, когда родился его сын, и быстро опроверг слухи. Потом решили, что это Срочный Душегуб, но как-то так вышло, что все объелись ягодами и быстро об этом забыли. А у карлика Отдай Сапоги вообще остерегались что либо спрашивать.

Потом все разошлись по домам. Нужно было немного потаращиться в стену и, может быть, даже кинуть в неё горох. Потом все вспомнили, что горох есть только у Ах Ты Сколопендры, и собрались у неё. Потрескивали, постукивали коленями — и сидели. Сидел даже преступный элемент Корыто, который когда-то зарёкся сидеть, а всё равно.

— Нет, эдак у нас ничего не получится, — громко заявил Господин Ыщ и встал.

— Ну и что же? — спросила Ах Ты Сколопендра.

— Я тте все зубы-то повыдергаю, — пообещал Враждебный Маракуй. Собственно, по этой-то причине все и разошлись спать после того, как Полуживой Мальчик Кнопка позвонил в колокольчик.

Из колодца его всё-таки вытащили. Он был грязен, с него свисала тина и какие-то явно живые водоросли. Кто-то попытался задушить добряка Двадцать Два, но это было не возле колодца, это просто Люблю Мигрень очень не хотела отдавать долг.

А возле колодца разыгралось веселье. Кто-то притащил настоящие конфеты в славных фантиках. Их тотчас же съели, оставив конфеты в дупле.

Ах Ты Сколопендра и согласилась бы, да много было у неё дел. Шутка ли: протереть пол, раздвинуть занавески — да ещё и воды попить! Она сразу отказалась. Хотя старик Где Где Же Вы сулил, что больше никогда не станет сулить, и что больше не тронет ни одну лысину, кроме своей собственной, а скромный Точно Не Пойду постриг ногти, посадил их в ямку и присыпал землёй, а когда они взошли, подарил Ах Ты Сколопендре, красиво и отрепетированно, даже как-то празднично бросившись в обморок. Но и тогда она отказалась.

А ведь солнце светило ярче прежнего, оно даже выжгло на спине у загорающего Господина Ыща некий каббалистический знак, которым он потом очень гордился. И всё-таки продать его не было никакой возможности, и Господин Ыщ ушёл, оставив на пеньке свой сиротливо подмигивающий цилиндр. Цилиндр потом нашла Ах Ты Сколопендра, заботливо насыпала внутрь землицы и стала выращивать там фиалки.

Король Прямо Потом Налево в предвкушении потирал руки. Он знал, для чего всё это затевалось. Он мог бы и сказать. Но он не станет.

Оттого что не стоило им ещё тогда, на Ъй странице, поворачивать направо…