Муки творчеста Дюма

В ту ночь Дюма в ударе был и очень много пил.

Кабак он пением своим изрядно веселил.

Взметнулась солнце в небеса всех светом озоря,

И народилась у Дюма похмельная песнЯ.

«Был Лузиан иль Бастиан, ну, словом, д’Артаньян,

И было, в общем, у него душ 26 крестьян.

С такою малостью не жить — существовать позор.

И вот решил наш дворянин уйти в ночной дозор.

Он показал крестьянам всем один здоровый шиш

И, сев на жёлтого коня, вмиг поскакал в Париж».

Дюма бы долго ещё пел — он был изрядно зол,

Но, погрузив лицо в салат, велел нести рассол.

Придя в себя к исходу дня, Дюма опять за стол:

Опять вино, опять песнЯ, а по утру рассол.

«Наш Лузиан, то есть д'Артаньян, до Менга доскакал,

И лик прекрасный мЕльком он в окошке увидал.

Была та дама не одна — был с нею граф Рошфор —

И острый шпаг его сверкал в такт звона медных шпор.

Стал д'Артаньян качать права, но от ударов пал,

А граф Рошфор, стащив письмо, к Парижу поскакал».

Дюма не пил, он лишь курил — болела голова.

Опять всё ночь гуляла с ним окрестная братва.

В углу стоял початый ром — Дюма не смог стерпеть —

Налил, глотнул — О! Вот музА! — и начал дальше петь.

«И вот в Париже д'Артаньян. Пробившись сквозь толпу,

Он де Тревилю в ноги пал, чтоб тот помог ему.

Мол, так и так, служить готов во славу короля!

Без этого хоть в Сену мне, хоть с башни ЭйфелЯ.

Стал мушкетёром д'Артаньян, закон их очень прост:

Держи клинок, руби, коли, и охраняй свой пост.

И появились у него три верных monami:

Мудрец — Атос, силач — Портос, священник — Арамис.

Короче, у героя жизнь слегка пошла на лад».

Дюма сидел, хлебал рассол, грыз твёрдый шоколад.

«Ещё Констанция была, её герой любил…»

Тут призадумался Дюма и взял — её убил.

А что не так? Дюма автОр: придумал, сочинил.

Да мало ли сколькИх людей в романе он сгубил?

«И д’Артаньян решим отмстить. (Но не Дюме, нет, нет!)

Нашел Миледи и её отправил на тот свет.

Потом он, совестью грызим, пошел под ла-Рошель.

Там быстро лейтенантом стал, но растерял друзей:

Один постригся в монастырь, другого ждал венец…»

Дюма отёр могучий пот — всё, песенке конец!

Но нет, не может наш Дюма так просто захотеть

И на пол слове, прям сейчас, закончить песню петь.

И снова кофе, ром, табак, чтобы призвать музУ.

Продолжил наш Дюма нести полнейшую бузу.

«Прошло почти уж двадцать лет, во Франции фрондА.

Её вождём стал… как его… А!.. Никита Джигурда.

Но всех опять спасает наш красавец д'Артаньян.

Его повысил кардинал — теперь он капитан.

Вот тут и вспомнил д'Артаньян — был где-то граф Рошфор,

Давно он как-то не слыхал стук очень медных шпор.

Через неделю капитан толпу во всю рубил…

Глазам не верит д'Артаньян — Рошфора он убил».

Дюма, наверно, был бы рад ещё с неделю пить,

Но затянулась песнь, пора итоги подводить.

Глотнул он ром, втянул табак. Прощальный, мол, привет!

И затянул на свой манер прощальный всем куплет.

«Так прожил жизнь наш д'Артаньян, другого не желал:

Стакан вина, хороший друг, и шпага да кинжал.

Он очень был у нас хитёр и очень был умён —

Как лохов многих он развёл…. Не назовём имён.

Любил он женщин, жизнь, Париж… Романтиком он был,

Но среди всех перипетий себя он не забыл.

Хотелось маршалом ему стать, прям в рассвете лет,

Но вот прошёл и год, и пять, а званья нет, как нет.

Атос в своём поместье жил, весьма доволен он.

И у него родился сын — виконт де Бражелон.

Стал шишкой в церкви Арамис, не зря он был хитёр.

Бароном толстым стал Портос, но меч его остёр».

Давно прошли все эти дни, уже давно весьма,

Но ещё помнят кабаки чудачества Дюма.

Но и сейчас все гиды, блин, как по святым местам,

Проводят толпами турьё по этим кабакам.