Вершина

Почему, когда лезешь вверх, всегда одно и тоже? Чем выше, тем холоднее, круче и тверже. Скалы, снег, и все корявое не там где надо или скользкое, и уцепится не за что.

А ведь тебе говорили, предупреждали, предлагали одуматься. Тебе что, там внизу было плохо? Там солнце, трава мягкая как шелк, вкусная еда и женщины. А тут, то есть там, когда ты был внизу, не пойми что. Что-то сияет, торча над облаками и угрожая всем подряд, даже вакуумом. На кой тебе это сдалось?

Конечно, не сдалось, отвечаешь ты. Но кой хрен оно там сияет? Его кто-нибудь просил? Что оно мне этим хочет сказать? Что оно имеет ввиду?

Да ничего оно не имеет, говорят тебе, не строй из себя параноика. Уйди ты с наших глаз, к чертовой матери! Конспиролог недообгрызеный…

И ты уходишь, потому что действительно чувствуешь, что да, что-то здесь не так. То ли эта вершина, толи ты сам с набором своих, кажется, комплексов.

И чтобы поставить точку и взглянуть хоть одним глазком, ты все-таки, как идиот, прешься. Лезешь, карабкаешься, ползешь, чувствуя себя мухой на потолке.

Напряжение и усталость, усталость и напряжение. Нервы борются с мозгом, мозг с мышцами. И ты в этом во всем, устремленный вверх. Из носа сопли, из души вой, запаленное дыхание, которого уже просто ни на что не хватает. Руки как крючья, ног вообще не чувствуешь. А задница просто ледяной валун, об который могут разбить голову те, кто карабкается следом и пытается тебя ускорить, подтолкнуть.

Но это глупость, ты точно знаешь. Быстрее ты не в состоянии, хоть лавина или камнепад. Тебе не скрыться и не уйти. Ты только наверх, но со своей скоростью. И подталкивать тебя нельзя, а то рухните оба отвесно и неотвратимо.

И вот последние всхлипы последний стон и вытаскиваешь себя и раскладываешь по поверхности. Сил нет, чувств нет, ничего нет. Очень сложное состояние. Потому что ты при этом есть.

И через какое-то время тебя уже колотит от холода и слабости. А тебе надо сесть. А потом встать. Тебе уже не интересно, чего там сияла эта вершина, что имела ввиду. Она у тебя под ногами — что она может сказать? После того, что между вами было, ты даже женится не обязан. Потому что терпеть такое обращение с собой любимым всю жизнь? В крайнем случае можно взять в гарем, но никогда не вызывать по ночам. Если уж совсем необходимо, то только в присутствии понятых и свидетелей.

С вершиной разговор не состоялся. Потому что закончен еще до.

Но стоит оглядеться вокруг — а кто еще участвовал в ее сиянии? Это небо, синее как взгляд налогового инспектора и пронзительное. Или эти мелкие облака. Или это мелкое яркое солнце.

Тебя колотит — тут ведь и ветер. И все вопросы с твоими конкретными предложениями как-то выветриваются.

Ты смотришь вокруг, и вдруг тебя отпускает. На это небо, солнце, горы с блистательными вершинами, которые теперь вровень тебе. На все это величие, великолепие и красоту то ли плачешь, то ли молишься, то ли восхищаешься: Господи, мир-то какой! Каков мир!

Ты ничего не соображаешь в этот момент, но ощущаешь абсолютно все.

Поэтому когда тебя снова начинает колотить в памяти почти ничего нет, только вот это ощущение — когда все было великолепно и божественно круто и ты был великолепен и божественно крут, потому что там нельзя было по-другому. Там по-другому просто не бывает!

И уже внизу, куда ты спустился не помня себя, не зная как, у тебя останется главный вопрос: какая сволочь тебя туда потащила? И главное — зачем?

Потому что ничего ты не успел ни осознать, не понять. Хотя да, что-то помнишь.

И это главное!