Записки пленника

15 августа

Всё началось внезапно.

Ранним летним утром, я безмятежно досматривал свой сон, как вдруг меня разбудил оглушительный свист. Он был непродолжительным, а после я услышал взрыв, оконные стёкла задрожали, что заставило меня быстро встать с постели. В весьма испуганном состоянии я подбежал к окну выглянуть во двор. Не увидев ничего необычного, вновь услышал точно такой же свист, будто поверх него зазвучал третий, затем четвёртый. Второй артиллерийский снаряд упал на дом, меня сбило с ног. Все окна выбило разом, к моему великому счастью, удар пришёлся на самый дальний от меня угол дома.

Я не сразу смог подняться, в ушах стоял пронзительный звон, в глазах всё плыло. На мгновенье подумал, что жизнь моя закончилась. Попытался прикрыть уши ладонями, но этот ужасный и противный звон не переставал звенеть. Спустя несколько минут упираясь обеими руками о стену, я всё же встал на обе ноги. Я был будто пьян, меня качало в разные стороны, в глазах по-прежнему всё плыло, правда, уже не так сильно.

Упираясь руками на стену, я смог выйти на улицу. Людей было немного, видимо далеко не все осознали, что происходит. Справедливости ради стоит сказать, что большинство домов в нашем дачном районе пустовали, поскольку это был обычный будний день.

Снаряды летели с западной стороны, инстинктивно я побежал в обратную от них сторону. Забавно, только на бегу я осознал, что несусь сломя голову в одних трусах, на мне не было даже носков. Но возвращаться в родной дом, не было ни малейшего желания. Босым по улицам я не бегал с детства, поэтому было не комфортно бежать по пыльной и каменистой дороге, мелкие камушки то и дело впивались в ноги. Снаряды падали один за другим, то впереди, то позади меня. Постепенно я начал выдыхаться, я вообще не был спортсменом и спустя двадцать минут силы покинули меня. Я остановился, чтобы перевести дух, упёрся руками в колени. Тяжёлая одышка никак не оставляла меня, метрах в двадцати слева от меня взорвался очередной снаряд. В ушах слегка зазвенело, мелкие камни вперемешку с землёй полетели в мою сторону. И снова поддавшись инстинкту, я побежал в противоположную сторону. Бежал прямо по направлению к двухэтажному дому. К счастью у него не было ни забора, ни ворот, и парадная дверь была не заперта.

Войдя в дом, быстро захлопнул за собой дверь и вбежал внутрь. Я почувствовал, как меня трясёт от страха. Гостиная в доме пустовала, в ней не было абсолютно ничего. В дальнем углу располагалась лестница, которая вела на второй этаж. А в стене по правую руку от меня виднелась большая арка, пройдя через которую, я попал на кухню. Мебели здесь было немногим больше, чем в гостиной. Не было газовой плиты, и даже обычный обеденный стол отсутствовал. На стене висела лишь пара буфетов, а над ними стоял небольшого размера кухонный шкаф. Видимо этот дом был уже заброшен, либо ещё не достроен. Я поднялся на второй этаж, с целью найти себе хоть что-нибудь из одежды и заодно посмотреть на местность с более высокой точки. Только лишь в одной из комнат я нашёл несколько грязных и заляпанных рабочих костюмов. Выбрав себе менее замызганный я направился к окну, вид которого выходил на запад. Некоторые дома пылали в огне, а вдалеке на западе виднелась колонна военной техники, направляющаяся в нашу сторону, немногочисленная пехота сопровождала её. Наверняка враг взял уже под свой контроль город, находящийся в нескольких километрах от нас к западу. Город, в котором у меня была трёхкомнатная квартира, в которой я вчера и оставил свою супругу с пятилетней дочкой.

Молниеносно кровь ударила мне в голову, я почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. Мой разум охватил ужас, будто не по своей воле я положил обе руки на лоб и провёл ими по волосам. «Что же стало с моей семьё? Живы ли они?» — вопросы, которые заставили испытать меня такое волнение и переживание, которые я никогда не испытывал за свои три десятка лет. Я начал успокаивать себя тем, что хрупкая девушка и её пятилетняя дочь, не представляли для вооружённых солдат никакой опасности. Надеясь на гуманность захватчиков, я отчаянно утешал себя, что современное общество не терпит насилия над мирными жителями. Пока я прокручивал у себя в голове все эти мысли, я не заметил как сел на пол. Захватчики были уже совсем рядом, и мне нужно было решать, что делать. Бежать на восток был не вариант, до ближайшего населённого пункта было несколько десятков километров.

Решив спрятаться в доме, я повторно начал осматривать его, в надежде найти укромное место. В пустом помещении это сделать едва ли проще, чем в бескрайнем чистом поле. Под лестницей, я заметил дверь в подвал, которую ранее не видел. Она совсем ничем не выделялась, и лишь маленькая едва заметная ручка выдавала её.

Внутреннего замка в подвальной двери не оказалось, я решил не импровизировать и не мастерить самодельного, дабы не вызывать дополнительных подозрений при вражеском обыске. Внизу было темно, спустившись, я сразу стал ощупывать стены в поисках выключателя. Найдя его и включив свет, я замер. Под письменным столом напротив меня сидел человек. Его глаза были огромны, выпучив их, смотрел он в одну точку, не обращая на меня никакого внимания. Обхватив свои колени руками, он судорожно покачивался, и что-то бормотал себе под нос.

— С вами всё в порядке? — неуверенным голосом спросил я. Никакой реакции не последовало, он вёл себя так, будто меня здесь не было. Я внимательно оглядел его, не было никаких видимых ран и пятен крови. Он продолжал покачиваться и что-то бормотать, я попытался что-нибудь разобрать, но не смог.

— Как вас звать? — сделал я ещё одну попытку завязать разговор, не особо надеясь на её успех.

Бросив это бессмысленное занятие, я начал осматривать подвал. Он был довольно большим, и забит всяким хламом. У правой стены стояла старая мебель, у противоположной стены были столы, а на самой стене висели различного рода инструменты. Примерно четверть подвала занимала огромная куча различной одежды. Но порадовало меня то, что в дальнем углу стояли два мешка, там могла быть хоть какая-то еда. В первом полном мешке оказались тыквенные семечки, во втором же, который был заполнен всего на треть, я обнаружил гречневую крупу.

Едва взяв в руки фонарик, висевший среди инструментов, я услышал, как с улицы доносился громкий звук дизельного двигателя. Они уже были здесь. Я поспешно выключил свет, боясь, что они в любую минуту ворвутся в дом. И продолжил осмотр с фонариком в руках. На одном из столов лежала небольшая электрическая плита, на которой можно было готовить. Видимо все эти инструменты и плиту использовали рабочие, которые жили здесь некоторое время. Может быть, парень под столом был одним из них, а может, и нет. Возможно это хозяин дома. Честно признаться, первое время в тёмном подвале наедине с ним было жутковато. Но я довольно быстро привык.

В доме послышалась громкая речь. Они уже внутри. Речь была на не понятном для меня языке. Я не лингвист, и разобрать на каком языке они ведут разговор, мне не удалось. Рефлекторно я схватил незнакомца за руку, и мы вместе прыгнули в кучу белья. Я стал зарываться в этой куче, увидев, что он этого не делает начал маскировать и его. Слушая их шаги и речь, я был уверен, что вот-вот они спустятся в подвал, но их всё не было. Бормотание незнакомца мешало мне сосредоточиться, время от времени я затыкал ему рот. В куче белья мы провели довольно много времени, сколько точно, я сказать не могу. Часов при мне не было. Но я не вылезал, поскольку боялся быть обнаруженным. Я не знал, что они сделают с весьма здоровым мужчиной в расцвете сил.

Я жутко проголодался, это и вынудило меня выбраться из кучи белья. К сожалению никакой посуды в подвале не оказалось, да и воды здесь не было. Тыквенные семечки были сырыми и ужасно скользкими, я с трудом щелкал их. Идея включить электроплиту мне пришла не сразу. Слегка поджаренные семечки было намного проще щёлкать, да и вкус у них был в разы приятней.

В доме уже давно не слышалось ни разговоров, ни шагов. Подняться наверх и осмотреться смелости у меня не набралось. Мой безумный брат по несчастью продолжал лежать в той куче. Но уже не бормотал и не дрожал, на всякий случай я проверил пульс. Оказалось, что он просто уснул. Постелив на стол возле плиты какую-то рубашку из кучи, я начал складывать туда жареные семечки. Закончив жарить, я вновь зарылся в бельё со своим до жути простецким ужином.

Лёжа я начал рассуждать и оценивать обстановку. Я убеждал своё сознание, что с моей семьёй всё в порядке. Время от времени я даже молился, что так несвойственно мне. Я вспоминал все недавние мировые события, все международные новости, отчаянно пытаясь найти хоть какие-то ответы.

16 августа

Меня разбудил аромат готовившейся пищи. Едва открыв глаза, я не обнаружил умалишённого на своём месте. Это напугало меня, ведь он своим поведением мог выдать нас обоих. Резко вскочив, к своему удивлению, я увидел как он стоит возле электроплиты. Насвистывая мелодию мирно помешивает что-то в маленькой кастрюльке.

— Доброе утро! Выспались? — Его голос был настолько спокоен и безмятежен, что я невольно усомнился, а вчерашний ли псих передо мной.

— И вам доброго, — с недоверием произнёс я.

— Вам не стоит бояться меня и моего гречневого супа. Я специально готовлю на двоих, вы ведь не откажетесь?

Я был не в том положении, чтобы привередничать. Мне кажется, я никогда в жизни не был настолько голоден. Но сомнения не покидали меня.

— Где вы взяли воду и продукты? Вы владелец этого дома?

— О, что вы, нет! Я думал это ваш дом. Меня привели сюда вчерашние обстоятельства. Мешок гречки стоит вон там, в углу, а воду и другие продукты я нашёл наверху.

— Но вчера вы были…

— Прошу вас, не обращайте внимания. Иной раз я сам на себя не похож. Иногда даже целые моменты выпадают из моей памяти. Например, из вчерашнего дня я практически ничего не помню. И вас увидел лишь сегодня утром. Помню только, что нас начали бомбить, и я спрятался в этом подвале. Проснувшись с головной болью сегодня, я пошёл наверх в поисках чего-нибудь съестного. Пока искал продукты, обнаружил, что оккупанты разбили небольшой лагерь вдоль широкой дороги. Я думаю, это всего лишь их малая часть, основные же силы расположились в городе.

— Как вас звать? Откуда вы в нашем районе? Я определённо не видел вас здесь раньше. — По ходу его рассказа вопросов у меня становилось только больше. Недоверие увеличивалось.

— Давайте обойдёмся без имён. Простите мне мою маленькую прихоть. Да и не всё равно ли вам? Могу уверить вас в одном, что я не беглый преступник, и не совершал ничего противозаконного. А откуда я, расскажу с удовольствием. Я вырос в детдоме и не имею ни постоянного жилья, ни стабильной работы. Подрабатывал в провинции у добрых людей, несколько лет работал грузчиком. Но понял, что всю жизнь так продолжаться не может, поэтому вчера утром держал путь в город. Проходя мимо этого дома, всё и началось. Забежал сюда, дальше обрыв памяти. Теперь стою вот здесь, рядом с вами, и почти приготовил нам завтрак.

Запах супа усилил ощущение голода. В данный момент я думал только об одном, как можно скорее насытиться. Пусть даже этот суп отравлен, а такая мысль назойливо мелькала в моей голове. Я упорно не предавал ей большого значения, и даже старался не сосредотачиваться на ней. Я подошёл к своему собеседнику и заметил, что на столе нет ложек и тарелок.

— Почему же вы не захватили столовую посуду? — промолвил я.

— Я непременно бы взял её, если б она была. Но в этом чёртовом доме нет ничего. Я едва нашёл маленькую кастрюльку, и этот столовый ковшик, — не переставая помешивать кипящий суп, какой-то деревянной палочкой, свободной рукой он взял и протянул мне старый ковшик, — не переживайте, я помыл его, он абсолютно чист. Один из нас поест с него, другой прямо из кастрюли. Выбирайте, мне не принципиально.

На столе стоял двадцатилитровый бутыль дистиллированной воды, наполненный на три четверти. Рядом лежали ужасно выглядевшие овощи, их следовало бы выкинуть. Намного больше меня обрадовала большая упаковка сухарей. Сыр же, который я заметил не сразу, мне был безразличен, поскольку я терпеть не мог кисломолочных продуктов.

Он любезно протянул мне половину супа в ковше, себе оставил раскалённую кастрюлю. Отхлебнув совсем немного, я невзначай пробормотал:

— Сейчас бы соли ещё.

— Ой, простите, как я мог… — расстегнув замок на своей броской и яркой кофте, он сунул руку во внутренний карман. Не знаю почему, но я испугался, ожидая самого худшего. Он же достал оттуда спичечный коробок с солью. Посалив сначала себе, он подал коробок мне.

— Так-то лучше, — сказал я с явным удовлетворением. Это был далеко не самый превосходный суп, но в настолько голодном состоянии я понял это уже после того, как ковш опустел. Наевшись, я развалился в куче белья. Мой невольный сосед уселся на последнюю ступеньку лестницы.

— Откуда эти военные? Для чего они здесь? Что им нужно? — начал спрашивать я, без особой надежды, что мой собеседник сможет ответить на них.

— А вам ли не всё равно? Враг есть враг, он всегда один. Неважно, из какой страны эти солдаты. Они пришли сюда прикарманить наши богатства, отобрать наши земли. Подчинить нас, сделать своими рабами…

— О, господи, хватит, перестаньте! — Я привстал, закрыл лицо ладонями и опустил голову.

— Простите. У вас остались родственники в городе?

— Жена с маленькой дочкой. — Я не заметил, как по щеке потекла слеза. Шмыгнув носом, я аккуратно утёр слезу, сделав это максимально незаметно для своего соседа. Последний раз плакал не менее двадцати лет тому назад. Отец всегда учил меня, что мужчина не должен плакать. Слёзы это прерогатива женщин и детей.

— Это ужасно. Я искренне надеюсь, что с ними всё в порядке. Нет, я уверен в этом. — С большим сожалением поддерживал он меня. После этих слов мы долго сидели молча. Я почувствовал поддержку от него. Теперь он не казался мне опасным соседом, я был тронут его сочувствием. Единственным тёмным пятном остался вчерашний день, который я решил списать на сильный испуг из-за бомбёжки. В целом же он показался мне добрым и приятным человеком.

— Ну что ж, ладно, долой отчаяние. — Произнёс я, с попыткой возродить в себе оптимизм. — Я, пожалуй, поднимусь наверх и осмотрюсь. Вы не возражаете?

— Да, конечно. А мне ужасно хочется пить. — Он подошёл к нашему запасу воды и налил немного себе в кастрюльку, — вам плеснуть?

— Самую малость, нам необходимо беречь запасы, ведь мы не знаем, сколько продолжится здесь наше заточение. — Я подошёл к нему и поставил свой ковш рядом с кастрюлькой. Одним резким движением он плеснул туда воды.

— Я с вами полностью солидарен. Будем надеяться, что вскоре они отступят.

Утолив жажду, я поднялся на второй этаж посмотреть, чем занимается враг. Украдкой я выглядывал из окна, опасаясь быть замеченным. Пред глазами предстала неприятная картина, некоторые дома были разрушены. Они разбили лагерь близ двух уцелевших домов на той стороне улицы. Видимо эти дома, они использовали как главный штаб. Перед этими домами полдороги занимала огромная палатка на одном из краю которой виднелись две трубы, наверняка эта была полевая кухня. Вокруг домов было установлено множество палаток поменьше. На крыше домов сидели дозорные с биноклями. На дальнем краю лагеря была припаркована военная техника. Я не разбираюсь в её видах, но точно могу сказать, её было не менее двух десятков единиц. В лагере кипела жизнь, венные то и дело перебегали с одного места на другое, чаще всего что-то перенося. Видимо они планировали расширить его границы. Возможно, из города ожидали подкрепления для дальнейшего продвижения вглубь нашей страны. Продолжая вглядываться и рассматривать подробности, я услышал непонятный мне шум, какие-то повторяющиеся стуки. Спустя пару минут я понял, что шумят в подвале.

С ужасом я помчался в наше убежище, опасаясь, что мой напарник был обнаружен врагом. Спустившись в подвал я остановился в недоумении. Мой сосед схватив себя обеими руками за волосы метался от стены к стене ударяясь о мебель.

— Почему я здесь!? Я не должен находиться тут!? Зачем вы привели меня сюда!? Для чего я вам нужен!? — Задавая вопрос за вопросом, он всё сильнее повышал голос.

— Прекратите кричать. Успокойтесь, что с вами? Что произошло? — в недоумении расспрашивал я его.

— Вы хотите убить меня!? Я нужен вам для рабства!? — Продолжал он кричать. Каждый его вопрос поражал меня всё больше и больше. Он всё никак не хотел успокаиваться, и мне не оставалось выбора, кроме как связать его, вставив кляп в рот.

17 августа

К сожалению, я не умел готовить. Мои навыки кулинара начинались и сразу же заканчивались на обычной жарке яичницы. Но у нас не было ни сковороды, ни яиц, пришлось использовать, что было под рукой. Я насыпал немного гречки в кастрюлю, нарезал туда ужасно выглядевшие овощи, которые остались со вчерашнего дня. Залил всё это водой и поставил на плиту. Мой сосед, который в одночасье превратился в пленника, сидел связанный с кляпом во рту. Первый час своего плена он не успокаивался, постоянно мычал и пытался высвободиться. Спустя некоторое время он стал смиренным, и даже поспал. Я был шокирован и возмущён таким поведением, я не знал чем оно вызвано, и как это объяснить самому себе. Оказывается, первое впечатление об этом человеке не было ошибочным. С ним и с его психикой было явно что-то не то. К моим уже существующим проблемам, добавилась ещё одна. Вновь услышав мычание у пленника, я подошёл к нему в надежде нормально поговорить.

— Послушай. Я сейчас вытащу кляп, и мы спокойно поговорим, хорошо? — Я аккуратно высунул кляп изо рта.

— Кто вы? Где мы находимся? — судорожно, с явным испугом на лице спросил он.

— Разве вы ничего не помните? Вчера утром вы готовили нам поесть?

— Нет. Вчера почти весь я был без сознания. Очнувшись, обнаружил себя здесь, а потом появились вы. Зачем я вам нужен? Отпустите меня.

— Нет-нет-нет, подождите, когда нас начали бомбить, позавчера, я забежал в этот дом и здесь, в подвале обнаружил вас. Вы сидели под столом и были не в себе. На следующий день, я проснулся обнаружив вас готовящим завтрак. Поев, я поднялся на второй этаж оценить наше положение. Когда я вернулся вы метались по подвалу, неся какой-то бред. Так всё было.

— Зачем вы врёте? Я не мог готовить кушать, хотя бы потому, что никогда этого не делал. Я плитой то пользоваться не умею. Отпустите меня, пожалуйста. Я никому ничего не скажу…

— Куда вы уйдёте? Вы что не понимаете? Идти некуда, на улице оккупанты. Едва вы выйдете, как вновь будете пленены, в лучшем случае. Они могут оказаться не столь терпеливыми и любезными, как я.

— Помогите!!! Кто-нибудь, спасите!!! — он опять начал кричать, что есть силы. Я вновь был вынужден вставить кляп. Этот человек был безумен, возможно, даже опасен для общества. Во всяком случае, здесь и сейчас он был опасен для меня.

Доварив свой ужасный суп, я поел. Безумца пока кормить не стал. Где-то слышал краем уха, что голод творит чудеса, и что даже существует практика лечения голодом. Маловероятно, что моему соседу это поможет. Честно признаться таким способом я хотел оправдать себя, перед своей же совестью.

Немного отдохнув и убедившись, что безумец спит, я решил подняться наверх. Оккупанты малость расширились. Техника переместилась на восточный край лагеря. Количество дозорных увеличилось в несколько раз. Возле бронетехники были вырыты окопы. Видимо они ожидали сопротивления, наверняка, наша армия уже на подходе. Я решил вернуться обратно и ожидать нашего освобождения. Спустившись на первый этаж, я увидел, как подвальная дверь распахнулась изнутри. В ту же секунду показался псих, увидев меня, он бросился к выходу из дома. Вот-вот он выбежит на улицу и выдаст нас. Осознав, что не успеваю его настигнуть, в отчаянном прыжке я схватил его за ноги. Безумец, не удержавшись пластом падает на пол и ударяется головой о парадную дверь. Стук удара был такой силы, что я испугался, не заподозрят ли неладное захватчики на улице. Я быстро встал и попытался нащупать пульс у бедняги, в первые пять секунд мне этого сделать не удалось. А затем на улице раздался сильный хлопок, весь дом задрожал. Я мигом кинулся в подвал, пару мгновений, и я уже в своём логове. По ту сторону стен дома, раздались автоматные очереди, крики, взрывы. Я схватил один из столов и поставил его в свободный угол. В спешке я начал закидывать его кучей одежды. За несколько минут я перекидал в этот угол почти всю одежду, её было так много, что я еле забрался под стол.

Я не знаю, сколько просидел под столом в куче белья. Но я успел вспомнить и прокрутить в памяти все яркие моменты своей жизни. Я также поражался на что способен человеческий мозг в критической обстановке. Я бы не за что не догадался поставить стол и закидать его одеждой в обычной жизненной ситуации. Стол мог сохранить мне жизнь при обвале дома, одежда также смягчила бы удар.

Стрельба и взрывы давно прекратились, но я всё не решался выбраться и выйти на улицу. Наконец когда сидеть было уже невыносимо из-за того, что затекли ноги. Преодолевая эти противные и всем знакомые ощущения, я выбрался. Воздух в подвале был наполнен пылью. Поднявшись наверх, я обнаружил часть дома разрушенной. Бездыханное тела безумца наполовину было завалено. Выбравшись из завалов, я словно забыв про захватчиков, постарался отойти от дома на безопасное расстояние.

— Не двигаться! Руки вверх! — Услышал я до боли знакомую речь.

— Я свой. Я местный житель. — Не без страза произнёс я. Солдат подошёл ко мне, держа на прицеле, свободной рукой, словно для галочки обыскал меня.

— У вас есть документы?

— С собой нет. Все мои вещи остались в доме, который находится чуть ниже по улице.

— Ладно, проходите вон к тому дому, — солдат указал на единственно уцелевший дом, — там все выжившие сельчане, отметьтесь, пожалуйста.

Прошло два года с тех событий, но совесть до сих пор грызёт меня. Своего безумного соседа больше никогда не видел. Но я искренне надеялся, что смерть его мне показалась. Сразу же я отправился в город и обнаружил свою семью целой и невредимой. Первое время я не оставлял родных ни на день. Мне ещё долго снились кошмары, в них безумец являлся мне не раз. Хоть мне и казалось, что другого выбора у меня не было, я всё же склонен винить себя в его возможной смерти. Сколько б времени не прошло, меня всегда будут тревожить страшные воспоминания минувших дней.