Тихий подвиг

Так сложилось, судьба привела его в лётчики.

Введённое в организм «лекарство» сработало, сердце среагировало и остановилось, но голова и хранившаяся в ней память ещё функционировали. Санитары, работающие под гнётом фашистского лагеря, выбросили в общую кучу подопытных, и его.

1943 год.

Два немецких самолёта, расположившись над и под ИЛ-2, получили задачу посадить принципиального и сердитого характером советского лётчика, уж очень многих подбил он. Они естественно понимали, что человек уничтоживший с десяток летающих машин, обладает мастерством и арсеналом навыков которым им хотелось бы научиться, да и просто посмотреть этому «негодяю» в глаза, кто же ты такой. Они всё по-немецки рассчитали, их самолёты были явно не хуже ИЛ-2, надо было просто довести его до аэродрома, зажав снизу и сверху, тем самым не давая манёвра извернуться от воздушного плена. Вдалеке виднелась серая лента взлётно-посадочной, может быть последней в его жизни, полосы. В жилах кровь взвилась ещё быстрее, прибавляя решительности в реализации придуманной авантюры. Нет, вовсе не идти на таран с одним из немецких самолётов, «Я же никакой-то японский камикадзе» — подумал Степан. Задача была затормозить в воздухе быстрее и резче чем его сопровождающие. Конечно же, до этого Степан пытался, поднимал закрылки, тем самым самолёт резко сбрасывал скорость, но его оппоненты всякий раз реагировали на его манёвр, легко восстанавливали паритет и вновь возвращали ИЛ-2 в так называемую «шахматную вилку». «Как же не хочется снижаться, просто стыдно становится». Но довлеющий сверху воздушный «сосед» заставляет снижаться, словно бьёт молотком по голове без каски. А инстинкт самосохранения — «предатель» сам, без разрешения Степана, давил на штурвал, приказывая самолёту снижаться. Ну, всё, сейчас или потом придётся слушать немецкую речь и участвовать в медицинских экспериментах. Дав команду закрылкам на «воздушное торможение», Степан начал, что есть мочи полить из пулемёта в воздух перед собой. Отдача от орудия, подарила его самолёту дополнительный импульс для торможения. Этого оказалось достаточно, чтоб винт его самолёта оказался чуть дальше хвоста захватчика. Затем дело техники, пару воздушных «пируэтов» и прощай немецкая похлёбка, здравствуй «Федькин» суп.

4 мая 1945.

«Что, это?!», машину встряхнуло как-то по-новому, и начала предавать вибрации, которых Степан раньше не ощущал. Запахло дымом. «Я безнадёжно снижаюсь».

Из объятого огнём самолёта, с обожжёнными шеей и лицом, вылезает сердитый лётчик. Жизнь осталась при нём. Услышав "Ihn zur Erfahrungen", крепкие руки молодых германцев, потащили его.

Четыре дня ощущал, как обожженная кожа пытается затянуться и закрыть кровоподтёки от внешнего мира. На пятый день 8-го мая 1945, пришли, указали на Степана пальцем. Учесть была одна — получить в организм порцию экспериментального снадобья. Введённая в организм «лекарство» сработало, сердце среагировало, оно остановилось, но голова и хранившаяся в ней память ещё функционировали. Санитары, работающие под гнётом фашистского лагеря, выбросили в общую кучу подопытных, и его.

Слава Богу, это была Победа! Лагерь был брошен. Заключенные советские врачи, показали на кучу «свеже-проэксперементированных». Времени прошло достаточно мало, чтоб вывести гадость из организма и сердце снова помогло открыться глазам и поприветствовать послевоенную ЖИЗНЬ.

Посвящается моему деду, Степану Семёновичу Савченко. Борода, скрывавшая ожоги, лишь сильнее подчёркивала его матёрость.