Знак

Мы, туземцы миропорядка — этого бубонного цветка пустоты — вплавлены в мрамор и металл его шести лепестков-империй. Так я бормотал, пробираясь холодно-румяными улицами к месту будущего похищения ампулы с терпким огнем, любовно задуманного и взлелеянного еще когда я был тощим и голым червем, поклонником Черной Матери. Фраза, изблеванная писателем, утверждает Васкес в «Зеркальном фавне», должна впитать жир всех закромов культуры — и тогда она окрасится пепельно-розовым или гранатовым — либо остаться легкой, как полое солнце. Пульсация настроения влечет чехарду вселенных. Тем временем обивка почвы из кофейного мягкого асфальта пустилась обрастать вкрадчивыми атомами снега — так выскобленность щек загрунтовывается щетиной, плотным пушком, густой бородой, и, в конце концов, обращается в Пятую вселенную, некогда профетически всосанную во сне, где одуряюще лазурные звезды неустанно перемигиваются в сахарном поле. Помнишь, меня волокли по пыльному краснозему, а ты глядела из ложи, и мы тонули в глазах друг друга, улыбаясь. Когда мы родимся снова, дай знак, что узнала меня.