Метаморфозы

вдох, на верхней ноте дыхания — шаг; ночь, улица, фонарь, аптека сияет, но заперта; я мучаюсь; нет, мне не нужна таблетка — в склизкий белок глаза врезана ресница, колкая, точно магнитная стрелка; шаг, выдох; я — по направлению к западному небу; синяя мгла там протерлась, словно драгоценный засаленный бархат старинных камзолов; промоина мерцает слоистым ореолом; в средоточии — круглая, как гаснущий желтый карлик, луна; a propos, эта картина — совершенный негатив моего глаза: зрачок и апельсинная радужка, отороченная тинной зеленью каймы; жидкая замочная скважина; чечевица, небесная миндалина, влажные половые губы богини; танцующие неуловимые конфигурации прорванной завесы — скрытый алфавит алхимических манипуляций, иероглифы равновесий и разрушений, породившие, в свою очередь, великие арканы Таро; вчера я обновил пароль, теперь заключительный символ — ноль

последние дни упорно снится дряхлый фараон-отец, тощий, голый по пояс, в салатного цвета шароварах; он заходит в комнату и, сморщенный и сухой, безмолвно укладывается на мою кровать, обратно обычному моему расположению; я — совсем нагой, мягкий уд источает вязкую стеклянную каплю; итак, остановившись и пошатываясь, я сладострастно массирую глаз указательным пальцем, мир расплывается и искажается; когда же воссоздается мнимая резкость, в дальнем углу тьмы, куда рывком достигла ее рука, вверх с земли непостижимым образом прорастают две тонкие тени, колеблясь, обзаводятся очертаниями, и вот уже несутся мне навстречу, оказываясь, наконец, некоей девицей с громадным датским догом, утрированно черно-белым, как эстампы Бердслея; только не глядеть, не глядеть им в глаза; вниз, я смотрю на свои ботинки, но, увы, они довольно проворно превращаются в отменную змеиную кожу, податливо обтягивающую ступни, с полупрозрачными, как пузыри, ячейками; затем ноги заостряются