Первобытная сказка

Первобытная

Как человек жил в мире первобытном —

бессонной как-то ночью представлял,

справлялся с производством как и с бытом

и как в интимной жизни успевал.

Попробовал — прикинул думки к носу,

к утру исчезли многие вопросы;

мне легче стало с первыми лучами,

придуманным делюсь открыто с вами:

*

В пример семью представил рядовую.

В пещере однокомнатной бытуют

муж, да жена, да парочка ребят,

да тёща — так раскопки говорят.

День, как известно, начинается с утра.

Встаёт жена, толкает в бок супруга, —

вставай и одевайся, мол, пора,

поешь и не забудь зайти за другом.

Вскочив, доев остатки кабана,

взяв инструмент, спешит муж на работу.

Опасна служба мужа и трудна —

поётся в песне, это про охоту.

Охотником работает весь день,

до ночи пропитанье добывает.

Он с детства бегал лучше, чем олень,

со школы точно в цель копьё метает.

С напарником-коллегой очень дружен,

плечом к плечу с детсада подрастали,

как две скалы здоровы оба стали,

а разум им пока не очень нужен.

Попался лось охотникам огромный.

Ждёт праздник две семьи отнюдь не скромный.

Но дотащить домой лося — не шутка,

места глухие, не поймать попутку.

Пока мужик в лесу пыхтит с добычей,

посмотрим, что в пещере происходит:

сын старший в школе, младший в ясли ходит,

жена — хозяйка, так велит обычай.

С утра стирает шкуры, причитая:

"О, Небеса! Вернётся, отчитаю.

И слёзы в ход пущу, и даже мат,

чтоб изобрёл стиралку-автомат.

Кабы любил меня, то много б мог,

пусть тот же пылесос простой, нескладный —

для человека — маленький шажок,

для человечества и мира — шаг громадный.

И так вот целый день, забыв про сон,

стряпня, уборка, стирка, глажка, мойка...

Попробуй, на ногах весь день постой-ка!

Ему откуда знать, охотник он!

Придёт с охоты, сделав вид усталый,

поест, поспит и ну — копьё точить.

Горшок ни разу не убрал за малым,

урок со старшим тоже мне зубрить.

Сын старший тоже нынче учудил,

он камнем темя завуча пробил.

За меткость сына гордость разбирает.

Теперь директор в школу вызывает.

Бросок был чудным, но он выйдет боком.

Диагноз — мозгов чуть, всё ж их стрясло.

Скорей бы уж додумались до окон!

Когда уже изобретут стекло?!

А муж добыл еды и в ус не дует.

И даже в свой законный выходной

на стенах день-деньской себя рисует

и зверя всякого, пронзённого стрелой.

Да, живопись — высокое искусство!

Я против не имею ничего.

Но лучше б проявлял ко мне он чувства...

О, Боги! Вразумите же его!"

А мужики, вспотев пятнадцать раз,

большую тушу тащат еле-еле,

вот-вот и у кого-то лопнет глаз,

сердцам их тесно биться в мощном теле.

Но прёт мужик упрямей ишака,

ведь знает, всё же ждёт его награда,

жена его приходу будет рада,

хоть не понять ей трудность мужика.

Немного отвлекусь, скажу о тёще:

хоть ничего не делает по дому,

в семье авторитет имеет мощный.

А разве где бывает по другому?

Для зятя тёща не была удачей.

И было неудобно то, что нет

пока той цифры, чтобы обозначить

количество прожитых ею лет.

Расслабиться чтоб тёща не успела,

найти ей срочно нужно было дело.

Мозги напряг зять, аж опухли ушки,

чтоб не казалась мёдом жизнь старушке.

Она стара, и не поручишь ей обед, —

сам съел бы, деток жалко, если честно.

Одежду шить — и разговора нет.

На что ж она годна, о, гром небесный?!

По ягоды ни раз не умудрилась

сходить (авось в лесу бы заблудилась).

Но всё ж не зря у зятя пухли ухи,

нашёл таки занятье для старухи.

Со спичками в ту пору дефицит

народ весь ощущал довольно остро,

чтоб в венах бегал быстро лейкоцит,

потухнуть не давали огню просто.

Старушка в принципе была свободна

от всех домашних дел и что угодно

она творила, только б не зачах

источник жизни и тепла — очаг.

По силам оказалось ей заданье.

Поддерживать огонь — её призванье.

Как выяснилось, кроме дров в огонь

и масла подольёт, лишь только тронь.

Чуть не поладит муж с женой-милашкой,

иль с сыном язык общий не найдёт,

возникнет тёща со своей баклажкой,

в огонь сейчас же масла подольёт.

Под чьими воевать ей парусами

без разницы. Чтоб одолеть врага,

у дьявола взаймы возьмёт рога,

против кого — вы догадайтесь сами.

Идёт разлад в семье. И тут всем ясно,

что как бы мужичина не потел

для дома, для семьи, хоть сотню дел

в день делай, все труды его напрасны.

Приходится ему на стороне

искать приюта для души и тела.

А одинокая воздаст ему вдвойне

то, что супруга дать не захотела.

Вот это кайф! Вот это жизнь — ключом!

Себя мужчиной ощутил он вновь.

И днём, и ночью, когда хочешь, то любовь...

Жена и тёща тут уж не при чём.

Но за любовь приходится платить, —

достали соплеменников упрёки,

любовница мозг стала выносить, —

открыто стали наглыми намёки:

мол, скоро будет племени совет,

вождь и шаман — сойдётся вся элита.

Мне ж совершенно не в чем выйти в свет,

позор на весь период неолита.

Ты жаждешь ласки? Ну так не робей!

Мне надоел потёртый мой опоссум.

Взамен вонючей крысы мне убей,

ну, скажем леопарда. Есть вопросы?

Вопросов нет. Что с глупой бабы взять?

От этого устал он адюльтера.

Стал он о детях часто вспоминать,

супруга перестала быть мегерой.

Всё бросить и домой! А там что ждёт?

Как не крути, а нужно возвращаться.

С любовницей решил он не прощаться

(английский род отсюда дни свои ведёт).

Вот тут, пожалуй, замолчу пока,

ведь хуже некуда, а жалко мужика.

— — -