Мёртвая чайка

Море дары свои щедро выносит

На берег,

Усыпанный галькой и рыбьею костью.

Сегодня вода вымывает озябшую чайку:

Иль коршун, иль стрелы голодных рыбачек

Прибили холодную птицу морскую

К утесам,

Где жизнь провожает забытая Хельга.

И в пальцах промокшее тельце баюкать не станет старуха,

Уложит на вечные камни,

Чтоб ветер скорее рассыпал хрустящие кости…

Тревожные знаки.

Не раз и не два обернется старуха-знахарка.

Не вздрогнет.

Быть может, припомнит,

Как море сносило избушку, как плавником обещало удачу,

Как солнцем дарило нечастым и даже холодным…

Как билось о скалы когда-то столь юное сердце.

Галькой шурша под подолом изношенной юбки,

Хельга пройдет по искромсанной ткани прибоя,

Видит:

У дома уж ждет ее дева, волосы вьются, дитя на руках…

— Заболел он. Дашь ли, хозяйка, отвара чудного?

— Отчего же не дать, проходи, коли мглы не боишься.

Хельга скрывается в тени от низенькой крыши,

Шепчет над травами, машет увязанной костью

Зверя морского над чаном с шипящим отваром.

— Правда ли, бабушка, то, что ты вечная ведьма? Правда ли,

Что ты огнями манишь

И туманом

Ты моряков наших храбрых

От горя уводишь?

— Правда ли? Даже не знаю. Я ведь всего лишь живу возле берега моря.

Пусть твой малыш выпьет несколько капель.

Завтра еще,

Ну а после — как боги положат.

Задержится дева в дверях, глядя в страшные волны:

— Хельга, скажи, ты ведь тоже

Ждешь, что однажды твой конунг вернется?

Ты же однажды наряд подвенечный надела,

Да только никто не вернулся на ласковый берег…

— Мало ли что порасскажут на рынке рыбачки!

Верить ли — дело твое, но тебе расскажу я.

Он приходил и просил, а однажды умчался

Сквозь золотистые в солнце зовущие волны.

Звали его чьи-то люди за берегом дальним,

Верили люди, что он может что-то исправить…

Рюрик мой гордым был, нервным и жадным —

Пообещал, что вернется, да видно…

— Прости меня, Хельга, что горе твое я не знала.

Идем ко мне в дом, будешь вечно любимою гостьей!

— Нет, я дождусь, ведь я здесь же его повстречала…

Дева уходит, уносит с собою ребенка и тяжкое сердце.

Море дары свои прячет в пучинах глубоких,

Небо тяжелым железом нависло — и некому рушить.

Конунг в далекой земле под землею и властью.

Хельга же любит в рассветной тиши

Видеть новые знаки

Да песни древние петь.