Зоя

— Мамочка!!!

Она лежала на могиле рыдала, захлебываясь слезами. Боль рвалась изнутри, терзала душу льющимся потоком причитаний.

— Что-ж ты так-то, девонька. Нельзя-же так. — Взволнованный, слегка хрипловатый голос прозвучал сзади. Она не стала оборачиваться. Кому какое дело до ее слез? — Отпусти ты ее не мучь. Не по-христиански это. Пусть уйдет. Боженька ждет, а ты путами своих страданий опутала и держишь. Ей уже в раю место, а она все от земли оторваться не может.

Зоя вытерла глаза и обернулась. Низенькая, полная, как колобок бабка, в засаленном пальто и несуразном голубом берете и валенках, это летом-то, стояла, вздыхала и крестилась.

— Какое вам дело до меня? Шли, и идите дальше, не задерживайтесь. — Раздражение на въедливую старуху, слившись с накопившейся болью, выплеснулась потоком злости. — Вали старая отсюда!

— Как же я пойду. — Всплеснула руками та. — Ежели тут такое происходит. Виданное ли дело, чтобы так убиваться, да еще не над свежей могилой. Глянь ко вон на дату. Уж две седмицы прошло с сорока дней, а ты все не успокоишься. Себя мучаешь да душу усопшую мучаешь. Не дело это. Вставай. Глазки вытри да улыбнись. Возрадуйся. С господом мамка твоя встретится. В благодати жить будет. Это тут ведь мамка твоя схоронена? Угадала я? — Как-то внезапно сконфузилась бабка.

— Да. — Зое стало как-то сразу неловко за свое раздражение и злость. Что ей плохого сделала старушка? Участие проявила? Одета плохо? Так это не преступление. — Простите. Столько всего скопилось тут. — Она прижала руки к груди. — Рвется наружу. Не могу сдержаться.

— Так ты девонька не по мамке рыдаешь, а по своей доле горькой? — Закивала с пониманием бабушка. — Тем более не стоит он того.

— Он? — Удивилась девушка. — От куда вы знаете?

— С другой в постели застала? С подругой небось? Знаю я этих пакостниц. Все из себя добренькие, а чуть отвернешься к мужу в постель шасть. — Проигнорировала бабка вопрос. — Тут ухо востро держи, не расслабляйся, особливо если мужик стоящий.

— Ничего я не заставала. — Вновь начала заводится Зоя.

— О как? А тогда что? Не уж-то с мужиком. Тьфу пакость какая. Но по нынешним-то временам неудивительная. Раньше та как бывало… — Старуха не договорила. Девушка оборвала ее рассуждения самым решительным образом.

— Ни с кем я его не застукивала. Просто он другой стал. Все время на работе. Домой только спать приходит. Безучастный.

— Да. Да. — Закивала бабка. — Они все кобели такие. На работу ходють только чтоб девок распутных щупать, да изменять на право налево. Деньги то им и так платят. Чего там надрываться-то. Нащупается, вдоволь, и домой, а там женка со скалкой в руках встречает, с радостным оскалом, на нормальную улыбку-то уже сил не хватает, бигуди наматывала, да запыхалась. Так мужика в этих самых висюльках и встречает. В опухших от слез с черными подтеками туши, глазах вопрос светится: «Где был», и сразу ответ: «Не верю». И почему этот кобель не рад? Чего кочевряжится? Ты ведь любишь его, а он не понимает. Да и куда ему. Его ведь господь из грязи слепил. Взял кусок глины, помял в руках, поплевал и Адам получился. То ли дело мы, женщины. Мы из белой косточки сотворены. Из плоти того кого господь по подобию своему создал.

— Ты сама-то понимаешь, что говоришь, бабка? — Зое вдруг стало весело от такой философии, и она рассмеялась.

— Да куда уж мне доченька понимать, я ведь сразу старой да убогой родилась, прямо тут, на паперти, и айда милостыню собирать. Так и живу тут теперича, рядом с покойниками и господом соседничаю.

— Извини. — Опять стало неудобно девушке.

— Да чего там. — Махнула собеседница рукой. — Привычная я, всякого о себе понаслушалась. Не объяснишь каждому, что судьба не сложилась. Муж с детками в аварии погибли. У меня ведь двое сынов было. Жизнь проработала нянечкой в яслях. За такой труд платят мало. В нашем царстве государстве тому кто задницы подтирает да кормит почета нет. Почет тому кто обирает да грабит, вот у них все привилегии и пенсии. Вот теперь у часовенки на кладбище сижу и милостью промышляю.

— Может вам помочь? Вот возьмите. — Зоя достала крупную купюру и не раздумывая протянула бабушке. — От всего сердца.

— Спасибо красавица, храни тебя господь. Но только для меня это много, а тебе и самой вскорости пригодится. На обстановку новую. Спрячь. Не тряси деньгой. Не место тут для щедрости.

Поправь прическу, бровушки подведи, реснички подкрась, и домой иди. Мамка тут и без тебя дорогу к богу найдет. Ты еще живая, вот и живи.

Придешь домой, мужу улыбнись, обними, поцелуй, и прощения попроси. Не изменяет он тебе. Устает очень на работе. На подарок тебе денег копит. Без всяких ипотеков этих, квартирку новую присмотрел, купить хочет. Окошки на восток, кухня огромная, балкон. Чудо, а не жилье. А ты его подозревать. Обидно ему. Приласкай. Кобели это любят. — Улыбнулась и подмигнула старуха. — Ладно. Неча тут с пустого порожнее катать. Беги отсель, да я тоже пойду. К сынам заскочу да и назад, к часовенке. — Она развернулась и похрамывая пошла прочь.

— Бабушка! — Окликнула ее Зоя. — От куда вы все это знаете?

— Чего говоришь-то. Не расслышу я. Глуховата стала. — Обернулась странная старуха.

— От куда вы про ипотеку знаете? — Подбежала к ней взволнованная девушка.

— Каку таку потеку? Не знаю я нечегось. Перепутала ты меня с кем-то красавица. Как есть обозналась. Ступай. — Развернула и подтолкнула Зою в спину.

Девушка завороженно, ничего не понимая сделала несколько шагов. — Любят они ласку, точно говорю. Млеют кобели эти. Погладь немножко и он твой на веки, только не наказывай понапрасну, не справедливо, укусить в ответ может. — Зоя вздрогнула и обернулась. Старуха гладила присев на корточки здоровенную собаку, а рядом стоял мальчик около восьми лет и слушал. — Точно говорю. Любовь — это доверие. — Хмыкнула бабка, поднялась, подмигнула и ушла, затерявшись среди могил.

Все мои книги тут: author.today/u/olegkustov/works Заходите в гости)