Вишневый домик

Посвящается коту Фиме.

Серый котенок Шкет попал в новый мир только вчера. На одной из аллей он увидел огромную дугообразную табличку с круглыми буквами: "Аскольдия". Он в растерянности гулял по главным ярким аллеям, вдоль которых росли замысловатые деревья с листвой, будто из пластилина салатового цвета, мощеные дорожки, огромные бабочки. Ловить их не хотелось, Шкет только шел с открытым ртом и удивленно осматривал все, задрав голову вверх.

Шкету даже начинало нравиться здесь больше, чем дома. Его хозяйка, наверное, очень грустила, что он ушел, но, наверное, так было надо.

Аскольдия была словно игрушечная. То ли кукольный домик увеличили, то ли сняли пластилиновый мультик про Изумрудный город, который Шкет как-то видел в мультфильме по телевизору. Единственное, что заставило Шкета вспомнить о грусти, это отсутствие собеседника. Когда он жил с хозяйкой в любимой квартире, у него был друг — черный кот Бэкингем. Тот славился вредностью, но Шкета он не обижал, они даже дружили. У них были противоположные характеры, поэтому в отношениях царила гармония.

Рассматривая всю эту красоту, Шкет не заметил, как набрел на миниатюрный вишневый домик. Уютный двухэтажный дом вишневого цвета с витражными окнами из коричневого и белого стекол.

Котенок прижался к земле: мало ли кто там живет. Впрочем, наверное, в таком приветливом мире не может быть чего-то страшного, и Шкет робко стал подползать к крыльцу. Три ступеньки и дверца. Возможно, за ней и окажется долгожданный собеседник. Шкет совсем осмелел и к двери подошел уже на прямых лапах. Сел, подумал. Покрутил головой. Мяукнул. Никто не ответил. Тогда он робко поскребся когтями.

Наконец, услышал, как внутри что-то зашевелилось, отодвинулось (скорее всего, стул), и чьи-то шаги постепенно стали приближаться к запертой двери.

— Наконец-то! — сказал кто-то и открыл Шкету. Мужчина в белой рубашке и фланелевых бежевых брюках растерянно опустил голову под ноги, так как явно ожидал увидеть кого-то своего размера. Шкет даже немного обиделся: его совсем тут не ждали. — Привет, — мужчина присел на корточки перед котенком. — Меня предупредили, что теперь будет нескучно и что надо ждать гостей, но не думал, что это будет кот.

Шкет виновато смотрел в пол.

— Ну что? Как тебя зовут? — спросил незнакомец и взял котенка на руки. Он внес его в домик. Там оказалось уютно. Еще уютнее, чем снаружи. Мягкий свет в окна, кровать, печка, кухонный стол, лестница на второй этаж, но, скорее всего, там незнакомец почти не бывал, так как второй этаж походил больше на чердак, чем на комнату. — Хочешь кушать?

Незнакомец отпустил Шкета на пол и принес ему молока, тот с удовольствием все слопал.

— Меня зовут Аскольд, — представился незнакомец, все это время наблюдавший за кошачьей трапезой. — А ты, значит, Шкет.

Котенок удивился. Значит, это его мир? И он так легко узнал имя… Хотя… это место ведь такое удивительное.

— Добро пожаловать в вишневый домик. Теперь мы будем жить вместе, если ты не против. Я буду рад новой компании, а то совсем заскучал. Живу тут один уже очень давно.

— Почему? — вдруг вырвалось у серого котенка, и он удивился, что вырвалось это не на кошачьем языке и не на человеческом, но Аскольд все понял, потому что начал рассказывать:

— Я всегда был странным для людей. Дело в том, что у меня есть одна особенность — я никогда не запоминаю плохое. Помню только хорошее. И это не так, что просто не хочу вспоминать, а действительно не помню. Это куда-то девается из памяти, будто стирается. Заменяется новыми событиями, которые нравятся. Помню, когда сюда попал, мне сказали, что теперь уж точно никто не сможет воспользоваться моей странностью в своих целях, хотя не понимаю, что в этом плохого. Но так выразились, вероятно, чтобы я наконец что-то запомнил, — Аскольд усмехнулся воспоминанию, а потом весело добавил. — Вот например, я выдумал язык, на котором могут говорить все подряд в Аскольдии, и учатся ему почти мгновенно.

И Шкет вспомнил, что тоже был странным котом. Его всегда называли "бабочкой". Особенно, хозяйка. Он любил грызть проросший овес, овощи, а типичная кошачья еда вроде мяса или рыбы ему не очень нравилась, не то, что Бэкингему, который готов был продать за нее душу.

— Хаха! — засмеялся Аскольд. — Да, мы с тобой два сапога пара! Кот-бабочка! Но ты теперь можешь рассказывать мне что-нибудь, чего я не могу помнить. Хотя не представляю, как запомню даже твои слова. Но без плохого как-то даже скучно, я не могу нормально работать, потому что придется выдумывать, но не получается толком, приходится пока писать совсем детские сказки, а потом посылать кому-нибудь мысленно в земное измерение, но выбирают все время что-то другое, что я не могу запомнить.

— Почему ты не напишешь для какого-нибудь другого измерения? Или для этого мира? Ты здесь один? — Шкету начинал нравиться новый универсальный язык. Он так и лился скороговоркой. И Аскольд ему тоже нравился.

— Дело в том, что чем больше я буду писать для Аскольдии, тем больше плохого будет происходить в других мирах, поэтому мне надо держать равновесие, делиться, ведь для меня именно поэтому создали вишневый домик и весь этот мир, сказали, что он стал необходим для земного мира. Правда, не помню, почему. А Аскольдия большая, но жителей тут пока очень и очень мало. Кажется, всего десяток.

— Считая бабочек?

— Нет. Они тут уже были, я имею в виду тех, кто сюда перемещается после жизни. Бегемот тут один есть симпатичный. И смешная девочка Карина. С остальными пока не встречался, но помню, что они есть.

"А коты, интересно, тоже есть?"

— Кажется, один был, — ответил Аскольд на мысль Шкета. — Но не знаю, где. Только он вроде старый, и слышал, что он любит петь песни на китайском языке.

— Наверное, хозяйка говорила на китайском, — предположил Шкет, и тут ему стало грустно. Он вспомнил свою хозяйку. Он так любил лежать у нее на коленях и сосать лапу, а она его гладила и звала разными ласковыми прозвищами.

— Не грусти. Ты можешь отсюда посылать ей какие-нибудь добрые сны или мысли.

— Правда? Я тоже могу? — поднял огромные глаза Шкет на Аскольда.

— Конечно! Аскольдия для этого и создана. Любой, кто сюда попадает, может сделать мир лучше, как делал его таким до этого, только в Аскольдии это происходит более масштабно. Ты дарил радость только нескольким людям, а теперь можешь подарить ее всем!

— Здорово! А можно моей хозяйке я чаще буду посылать что-то хорошее?

— Да, ты сам решаешь, кто нуждается в хороших мыслях больше всего. Ведь от них меняется и настроение, а потом и все-все остальное! Так и появляются на планете счастливые люди, которые делают счастливыми всех.

— А прямо сейчас можно?

— В любой момент, — улыбнулся Аскольд.

И только Шкет подумал о своей хозяйке, как радужная прозрачная ленточка закрутилась вокруг него, облетела весь домик и вылетела в окно.

— Ну вот, видишь, как просто. А теперь пойдем, я тебе все тут покажу, — и они со Шкетом вышли на улицу и отправились по дорожке из цветного кирпича навстречу новому миру.

Июнь 2014