Удя и Девочка

Ночь первая.

Жил-был Удя. Он был очень злой и страшный. Каждую ночь он вылезал из угла между шкафом и стеной, расправлял свои черные кожистые крылья и летал по комнате. При этом он завывал страшным голосом, вот так: "у-у-у-у-у-у-у". А потом добавлял "дя-я-я". Получалось "Удя". Потому его так и звали. Он был очень доволен этим. Удя летал по комнате и пугал детей. В этом заключалась его работа.

Кожистые крылья его шелестели, маленькие глазки светились красным светом. Иногда он разевал широкую пасть. А в ней было полно острых-преострых зубов. Удя летал по комнатам всю ночь, а к утру забирался в свой угол между стенкой и шкафом и спал там целый день. Он не любил день. Днем светит солнце, а Удя терпеть не мог солнечного света. А еще днем дети бегают, играют и смеются. Удя не выносил детский смех. Даже когда во сне он слышал, как смеются дети, он ворочался и спал неспокойно. А как только наступала ночь, все ложились спать, и выключался свет, он вновь выбирался из своей щели и в полной темноте летал, наводя страх. "У-у-у-у-у-дя-я", завывал он и шелестел крыльями.

Сейчас у Уди выдался незапланированный отпуск — квартира, где он жил, пустовала. Предыдущие жильцы съехали, а новые еще не вселились. Но Удя все равно вылетал каждую ночь из своего угла и летал-летал по пустой квартире, шелестя и завывая. Он это делал, чтобы не потерять квалификацию. Нужно всегда находиться в хорошей пугающей форме.

Но вот, наконец, в один из дней раздался шум. Дверь в квартиру открылась, стали заходить люди, заносить вещи. Слышались громкие голоса, смех, деловые команды. В общем, была обычная суета, в квартиру въезжала семья. От такого шума Удя едва не проснулся в своем темном углу, он беспокойно поворочался, пощелкал острыми зубами и, недовольно ворча, стал спать дальше. Но вот все утихло, стали сгущаться сумерки, а затем наступила ночь. Удя вылез из своей норы, расправил крылья и отправился в полет. Ему было интересно, кто же эти новые жильцы. А главное, есть ли среди них дети. Он облетал комнату, которая казалась непривычно меньше из-за новой мебели, и увидел детскую кроватку. Удя обрадовался. Его глаза засветились кроваво-красным светом, пасть хищно приоткрылась, и он издал шипящий звук "У-у-у-у-у-дя-я". Удя облетал комнату по кругу раз за разом и злобно завывал. Наконец, он решил, что все уже напуганы до полусмерти, подлетел к кроватке и сел на ее перила. В кроватке кто-то мирно спал и явно не был напуган. Ну вот, подумал Удя, только зря летал полночи. Ну, погоди у меня. Он раскрыл щелевидную пасть и издал громкий протяжный стон. Так мог стонать призрак, который веками бродит по брошенному средневековому замку. Это было очень жутко. Ребенок в кроватке зашевелился, из-под одеяла показались длинные светлые волосы. Девочка, удовлетворенно подумал Удя, это хорошо. Девочки — они пугливые. Он расправил крылья и поклокотал горлом. Девочка проснулась.

— Ой, кто здесь?! — испугалась она.

Удя довольно усмехнулся и собрался заскрежетать зубами, как вдруг зажегся неяркий свет — это девочка включила ночник у изголовья кровати. Она посмотрела на Удю и сказала:

— Привет. А ты кто?

Удя шарахнулся в сторону и чуть не свалился с перил кровати. Он не привык, чтобы с ним разговаривали и тем более здоровались. Наоборот, все его жутко боялись. Он был так обескуражен, что взмыл в воздух, мигом домчался до своей щели и забился в нее.

— Эй, куда ты? — негромко спросила Девочка. Она стояла в кровати на коленях и всматривалась в темноту, которую не мог осветить слабый свет ночника. — Куда ты пропал?

Девочка подождала немного, выключила свет и снова легла спать. А Удя сидел в своей норе подавленный до самого рассвета.

Ночь вторая.

Следующей ночью Удя решил действовать иначе. Он выбрался из норы, расправил черные зловещие крылья, но не полетел по комнате, как обычно, а тихонько стал планировать над самым полом. Так тихо и незаметно, он добрался до кровати девочки, которая мирно посапывала, скомкав свое одеяло и подмяв его под себя. Удя спрятался у изголовья, как следует подготовился и издал душераздирающий вопль. Вопль удался на славу! Любой бы ребенок испугался. Девочка заворочалась. Удя издал шипение змеи и не какой-нибудь, а самой-самой ядовитой.

— Это ты? — спросила девочка из кровати. Она зажгла ночник, и он засветился мягким неярким светом. — Где ты?

Удя резко вспорхнул из мрака на перила кровати, раскинул в стороны свои жуткие кожистые крылья и завыл, как вурдалак:

— Я У-у-у-у-дя! Ночной кошмар и самый потаенный страх! Я ужас! — клокотал он, разевая страшную пасть с острыми зубами. — Я пугаю детей, а потом пью их кровь!

Девочка внимательно смотрела на него, сидя в кровати, а потом спросила:

— А зачем?

— Что зачем? — не понял Удя.

— Ну, зачем пить кровь? Она, наверно, невкусная, — сказала девочка.

— Смысл не в этом, — пояснил Удя. — А в том, что дети должны тяжко страдать. А я их пугаю и пью кровь. А могу и съесть. — Удя оскалил зубы и облизнулся длинным черным языком.

— А, так ты голоден, — сказала Девочка. — Подожди, я сейчас.

Она спустила ноги с кровати и босиком легко подбежала к столу и принялась в темноте шарить по нему. Но когда она вернулась, Уди уже не было. Девочка долго звала его, но потом поняла, что этой ночью, он уже не вернется. Она снова легла спать и выключила свет. А Удя сидел в своей черной норе и напряженно думал. Что-то не так. Все дети пугались до обмороков. А эта… она что, хотела его покормить? Удя презрительно фыркнул. Это же унизительно, думал он. Я один из лучших пугальщиков и вдруг не могу напугать. В таких невеселых раздумьях, Удя досидел до самого рассвета. И лишь когда появилось ненавистное ему солнце, он смог заснуть беспокойным тревожным сном.

Ночь третья.

Этой ночью было собрание Черных Летунов. Оно проводилось периодически каждый месяц. В самую темную-темную ночь. И на него обязаны были являться все ночные Летуны, чтобы отчитаться о проделанной работе. Сколько детей они запугали и как сильно. Особо отличившихся награждали. Их ставили в пример всем остальным. Удя имел несколько наград, он был одним из лучших пугальщиков. Кроме того, он был лучшим имитатором. Знаете, кто это такой? Это тот, кто умеет подражать другим существам, людям или животным. Удя, например, мастерски мог шипеть, как змея, рычать как тигр и завывать, как голодный волк. Никто так хорошо больше не умел.

Но в этот раз все было плохо. Летуны собирались, прилетая по одному. Они рассаживались в круг, оставив в центре пустое место для тех, кто будет выступать. Никто из них не здоровался друг с другом, им это было неприятно. Повсюду слышался шорох крыльев, невнятное клокотание и шипение. Тьма была кромешная. Но это для нас с вами. А летуны отлично все видели даже в полной темноте. Когда началось собрание, все по одному вылетали в круг и рассказывали о своих успехах, но Уде не дали выступить. Прямо перед ним в центр круга вылетел главный Черный Летун, он был о-о-очень страшный. Все притихли, когда он начал говорить. Похвалив отличившихся и пожурив провинившихся, он отдельно заговорил об Уде и был очень зол.

— Неслыханно! — громыхал он. — Я узнал, что один из лучших наших пугальщиков потерял квалификацию! Уже две ночи подряд он не может напугать одного-единственного ребенка. И кого! Девочку!

В толпе летунов послышались злобные смешки. Они были рады, когда кого-то ругали, потому что все они были злые и завистливые. А Главный Летун продолжал ругать Удю, рассказывая, какой он плохой пугальщик и потом закончил:

— Мы презрительно назовем его худшим пугальщиком этого месяца!

В толпе смеялись и показывали на Удю крыльями. Уде никогда не было так совестно. Собрание закончилось, все разлетелись, а Удя все еще продолжал сидеть, понурившись, один в полной темноте.

* * *

Вернувшись с собрания, он сразу полетел к Девочке, сел не на перила кровати, как обычно, а сразу на постель и только собрался страшно заорать, как Девочка включила ночник и села в кровати, обхватив руками коленки, она уже ждала его.

— Привет, — сказала она. — Ты голодный?

— Я страшный и ужасный, — обиделся Удя и отвернулся. Он так сидел долго, а когда повернулся, увидел, лежавшее рядом с ним красное яблочко.

— Что такое?! — возмутился он.

— Угощайся, — сказала Девочка. — Это тебе.

— Я не ем яблок, — гордо сказал Удя и оскалил острые зубы. — Я пью кровь маленьких девочек, а они кричат и плачут!

Но он все же подошел к яблоку поближе и потрогал кончиком крыла.

— Разве что попробовать, — сказал он. — И откусил большой кусок.

— Ум-м, у-у, ня-я, — речь его стала невнятной. — Впрочем, очень даже ничего, — сказал он, съев яблоко целиком, вместе с сердцевиной. Но тут ему стало стыдно, что он так легко поддался на угощение, что он тут же вспорхнул на своих крыльях и, не говоря ни слова, полетел к себе в логово.

Он забился в угол, закутался в черные крылья и заснул. Днем ему спалось плохо. Ему снились яблоки. Сочные, румяные. Они висели прямо на деревьях. Их было много-много, целый яблоневый сад. Девочка рвала их с деревьев и протягивала ему. "Хочешь?" — спрашивала она. "Возьми. Они сладкие". Удя ворочался во сне и даже поскуливал.

Ночь четвертая.

С наступлением ночи Удя вылез из норы и приготовился показать все самое лучшее на что он был способен, а значит самое страшное и ужасное. Он вспорхнул и стал кружить по комнате невидимой в темноте тенью. Только слышался клекот, зубовный скрежет и легкие завывания. Это было очень страшно. Любой бы испугался. Даже взрослый. Удя чувствовал себя в ударе. Он переворачивался в воздухе, шурша крыльями, таращил свои глазищи в темноту, от чего те начинали светиться и были видны как два красных огонька.

— Удя, это ты? — раздался снизу голос Девочки. Зажегся мягкий свет ночника. — Я соскучилась.

Да что же это такое, с отчаянием подумал Удя, ничего не получается. Он попытался разозлиться, но не смог. Резко спикировав, как черная тень, он уселся на перила кровати.

— Ты совсем ничего не боишься? — спросил он удивленно.

— Ну почему же, боюсь конечно.

— Так-так, — оживился Удя. — И чего же интересно?

— Боюсь, что могу заболеть и умереть, что с родителями может что-то плохое случиться, — серьезно сказала Девочка.

Удя опешил.

— А почему что-то должно произойти плохое? — спросил он.

— Нет, не должно, но может, ведь с людьми всякое случается. А я очень не хочу.

Удя бочком придвинулся по перилам поближе и сказал обеспокоенно:

— Я тоже не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, я к тебе уже привык.

— Спасибо, Удя, — Девочка улыбнулась.

Удя задумался.

— А как же привидения, ожившие мертвецы, змеи и всякие чудовища? — спросил он.

— Ну что ты! — Девочка засмеялась. — Приведений и прочих чудищ не существует. А змеи… ну сам подумай, откуда им здесь взяться в нашей квартире? Они же далеко живут.

Удя осунулся и ни слова не говоря, полетел к себе в угол. Он был так расстроен, что даже не попрощался с Девочкой. Удя забился в угол и стал напряженно думать. Что за странный ребенок! Все дети совершенно нормально боятся привидений и чудовищ. А эта… Вдруг, Удя понял, что Девочка боится совершенно реальных вещей. И смешными ему показались все эти пугания призраками, вурдалаками и монстрами. Неужели, я больше не нужен, думал Удя. А если есть один такой ребенок, то может есть и другие. Значит и другие пугальщики тоже уже не нужны. Но ведь я-то есть, думал Удя. Почему же она меня не боится?

Наступал рассвет. Но спать Удя не мог, всякие мысли лезли в голову. Удя с трудом дождался следующей ночи.

Ночь последняя.

Как только стемнело, усталый и измученный, он сразу полетел к Девочке. Без всяких пуганий и летаний по комнате. В два взмаха крыльями он преодолел все расстояние и уселся на перила кровати в скудном свете ночника.

— Почему ты меня не боишься? — спросил он страшным голосом.

— А почему я должна тебя бояться? — спросила Девочка.

— Я страшный! — Удя расправил черные кожистые крылья. — Я пугаю детей, меня все боятся!

— Ты хороший, — серьезно сказала Девочка.

— Нет, я ужасный, — с отчаянием сказал Удя. Он сложил свои крылья, закутался в них и заплакал.

— Иди сюда, — сказала Девочка. Она подняла край одеялка и показала уютное местечко рядом с собой.

Удя посмотрел одним глазом, помешкал и забрался в теплую норку. Девочка прижала его к себе и укрыла одеялом. Удя поворочался, кутаясь в своих крыльях, всхлипнул и заснул. Впервые за всю жизнь уснул ночью.

А утром, когда в окно светило яркое солнце, он сидел на перилах кровати и сладко жмурился. Его черные крылья и длинные загнутые когти, и даже рот, полный острых зубов, уже не казались такими страшными. Девочка проснулась и, потянувшись, открыла глаза. Удя подбежал к ней, царапая перила острыми когтями, и сказал ей:

— С добрым утром!