Сказочник

Что такое чудо? Настоящее, от которого захватывает дыхание, а в душе разгорается пламя восторга, а вовсе не тот суррогат, которым привыкли называть любое событие, хоть как-то вырывающееся из общепринятого понимания. Мало кто помнил.

Чудо нельзя потрогать или исследовать, оно либо есть, либо нет. А есть оно только тогда, когда в него верят. Полностью, отдавая себя полностью, без остатка и недоверия. А кто так верит в век вечных разоблачений и научных теорий? Кто способен, мечтая, создавать новые миры, не задумываясь о прибыли и том, насколько понравится новый сюжет потребителю?!

Мир сказок всегда зависел от реальности, от людей, которые с каждым годом верили всё меньше, ждали всё реже. Люди узнали об электричестве, опутали Землю сетями проводов, зажигая всё больше прожекторов, изгоняя тьму. Но чем светлее, просвещеннее даже, становился человеческий мир, тем темнее и меньше становился мир сказок.

Всё меньше рождалось волшебников, которые могли бы поддержать угасающее пламя. В конце концов, дошло до того, что каждого волшебника едва ли не с рождения сопровождал какой-нибудь сказочный персонаж. Не сказать, что кто-то сопротивлялся: всяко лучше, чем дрожать, ожидая, пока накроет забвение.

***

Крис всегда знал, что его воображаемый друг несколько более самостоятелен, чем у других. В конце концов, часто воображаемые друзья приносят интересные книги и разные сладости?! Не сказать, что ребёнок был против, но… да, немного настораживало. Впрочем, мальчик не распространялся о своём знакомце, так что психом его мог назвать только этот самый друг. Но Артур предпочитал использовать этот рычаг только в крайних случаях: когда, например, Крис собирался съехать на скейте с крыши дома или балансировал на перилах моста… ничего такого, зачем же паниковать так, аж уши от воплей закладывало…

А потом, в больнице, куда Крис попадал с очередным переломом, появлялись друзья Артура. Тоже слишком реальные и самостоятельные для разыгравшегося воображения, но мальчик наслаждался их историями, выкрутасами, да и простым присутствием. Он не привык скучать и не был намерен привыкать. В конце концов, жизнь одна, часики тикают, а попробовать нужно успеть всё!

Артур обычно только вздыхал и ронял лицо на руки, качая головой и что-то бормоча про остатки нервов и раннюю седину. Обычно, если рядом оказывались огромный волк или же хрупкая принцесса, они сочувствующе хлопали Арти по плечу и говорили: «Нужно быть мужественным». Крис это воспринимал почти как похвалу. Не каждый может довести даже собственное воображение.

Но годы шли, а друг всё не исчезал. И удивлял всё больше.

Началось всё ещё в начальной школе, когда мальчик заметил, как его точно его воображение воссоздало Короля Артура. И это при том, что Крис никогда не интересовался этими средневековыми бреднями. Но, видимо, где-то услышал и зацепился. Ничего, зато появилась возможность подшучивать над другом. Арти обычно краснел и надувался, обижаясь.

Конечно, скрывать такое воображение было трудновато, но мальчик не жаловался. Кому ещё помогают запоминать сложные правила с помощью считалок герои древних мифов?! А на людях воображение помалкивало, тактично позволяя не создавать впечатление буйно-помешанного. Собственная репутация была дороже: на её создание ушли годы! Правда, пропорционально его разрастающемуся успеху, рос и градус причитаний на краю сознания. Друг продолжал трястись на шкурой Криса, будто это была его, Артура шкура. Забота была приятна, но иногда блондин действительно перегибал палку.

***

Двенадцатилетие парень встречал с гипсом. Подумаешь, упал с высоты в два этажа, зато доставил понравившейся девочке букетик цветов. И поцеловался в первый раз тоже. Хорошо ещё, Артур ничего этого не видел, а то, чувствовалось, разорался бы как никогда прежде. И так чувствовалось, что друг обиделся: перестал появляться на глаза, только пыхтел где-то неподалёку.

Крис и понимал, что нужно думать о безопасности больше, что Арти имеет все основания для обиды, но… это же был его день рождения! А родители запретили отмечать, справедливо опасаясь, как бы любимый сын не разгромил дом.

Впрочем, парню жаловаться больше не приходилось: Артур, наконец, приоткрыл завесу над своими тайнами. А Крис в очередной раз подивился собственному больному воображению.

Уже под вечер, переминаясь с ноги на ногу, в комнату заглянул блондин, виновато опустив глаза к полу. Он присел на край кровати, поправил одеяло и, выдохнув, заговорил. Нёс что-то о том, что сказочный мир погибнет, если в него прекратят верить. Говорил, что только такие волшебники, как он, Крис, могут разжечь какое-то пламя. И что к каждому отправляют одного из героев этих самых сказок. Чтобы помочь, всё объяснить… Крис на всё кивал, а в конце спросил, могло ли Его Величество поседеть. И на отрицательное покачивание головой назвал вруном.

Через пару дней парень завёл тетрадку, которую не показывал даже воображению. Готовил сюрприз. В конце концов, раз он так заморочился, чтобы оживить друга, нельзя просто так отступить и не помочь ему. А родители хоть порадуются: их чадо, наконец, отошло от членовредительской деятельности. А там, пусть хоть планы по захвату мира пишет, лишь бы кости были целы.

Первые наброски вышли хуже некуда, в недовольстве, Крис их разорвал на маленькие кусочки. А через пару месяцев всё же смог, краснея, представить другу корявенький рассказ. Арти только, почему-то, полез обниматься. И от его горячего «спасибо» всё внутри сжалось, и стало как-то особенно тепло.

С того дня с тетрадью Крис не расставался. Хотя и не забывал устраивать весёлую жизнь окружающим. Так что родители были не так уж и не правы: планы по захвату мира (как вариант, срыву урока) мирно соседствовали с зарисовками.

Артур же только молча доставал попискивающий чайник, миниатюрную чашечку, наливал чай и с каменным выражением лица выхлёбывал пару чашек. В конце концов, ко всему привыкают не только люди.

***

Крису было четырнадцать, когда это случилось впервые. Артур пропал почти на неделю, чем испугал парня до чёртиков. Сначала он решил, что друг просто отправился повидаться с друзьями в эту свою неведомую вселенную сказок, где чуток подзадержался, но с каждым днём тишина становилась всё более пугающей. Сердце билось в груди испуганной птицей, не получалось ни на чём сосредоточиться, всё валилось из рук. Раздражение копилось и копилось, пока, через неделю после исчезновения, Артур не объявился.

Парень сначала на него наорал и только потом заметил странное, сероватое лицо друга, потухший взгляд и безвольно опущенные руки. И снова перепугался. Правда, на этот раз более сдержано: вылил на голову воображению стакан воды. Арти затрепыхался, как выброшенная на берег рыбёшка и поднял удивлённый, но хотя бы живой взгляд. И тут же получил по голове от раздраконенного парня. Следующие полчаса Король Камелота с удивлением узнал, что он, оказывается, последний гад и нужно предупреждать, если хочется исчезнуть. И уж тем более не стоит претворяться трупом по возвращению. С каждым словом хотелось обнять это недоразумение всё больше, чем, собственно, Артур и занялся, едва смог отловить бегавшего по комнате парня. Крис в объятьях затих и едва слышно поинтересовался, что же произошло.

После паузы, Артур смог только резко выдохнуть. Крис лишь через пару месяцев, когда хмурый друг дозрел, смог выяснить что же произошло: мир сказок, медленно умирая, становился всё меньше.

Сначала исчез дневной свет. Если бы не вечно говевшие огни, мир погрузился бы во тьму.

Потом исчезли бессловесные спутники: простые животные и растения, которые никогда не были героями историй. Просто в один день взяли и исчезли, оставляя после себя только горечь потери.

Теперь стали пропадать сами герои сказок. Те, о ком почти забыли. Те, в кого почти никто не верил. А, поскольку обычно это были второстепенные герои, досталось всем.

Крис почти с ужасом понял, что сделает всё, лишь бы друг остался рядом. Осталось только понять, что это означало.

А пока можно было только обнять Арти и успокаивающе погладить по спине.

***

Девушка у Криса появилась в шестнадцать. Причин тому было несколько. И из-за каждой было неловко. Начиная «она мне нравится» и заканчивая «не ходить же одному из-за слишком развитой фантазии?! Мне шестнадцать, в конце концов!». Правда, отовсюду проглядывали уши немного другой, более ужасной правды: Крису отчаянно не хотелось верить, что влюбился он в своего воображаемого друга, Короля Артура. Это выглядело даже не дешёвой комедией, коей обычно становилась жизнь, а какой-то хорошей трагедией. А тут ещё друг решил, что они слишком мало времени проводят вместе. Как объяснить Артуру, что он не железный, да и вообще — шестнадцать такой возраст… Крис вздыхал, шипел сквозь зубы и сбегал. С появлением Алейши друг, наконец, присмирел. Правда, появилось кое-что ещё.

Девушка Артуру явно не нравилась. Он шипел, стоило её упомянуть, и начинал злиться, если Крис отменял их обычные посиделки из-за встречи с, цитата, «этой дурой». Впрочем, Крис только отмахивался. Воображение воображением, но это уже наглость. И не замечал обиду в чужих глазах.

***

В колледже времени на посиделки не осталось вовсе. Новая жизнь захватила Криса целиком и полностью, иногда не хватало времени даже на то, чтобы поспать, не то, что на общение с фантазиями. Да и где бы им спокойно поболтать, когда вокруг вечно кто-то тёрся?! Артур понимающе кивал, но всё равно печально вздыхал. И больше не рассказывал ничего, только взгляд отводил. Криса это настораживало, но, в целом, устраивало.

Только к Рождеству, вернувшись домой, он понял, как соскучился по их с Арти беседам и причудам. Друг, увы, его энтузиазма не понял и продолжал отмалчиваться. А Крис, который как раз расстался с Дексом (красивым блондином, правда, не обременённым излишками сознательного мышления), снова принялся страдать из-за того, что друг, оказывается, такой красивый, а уж эта привычка губы прикусывать… и теперь выкинуть их из головы почему-то было сложнее. «Почему-то»… ха! Они, наконец, почти сравнялись в возрасте, и у Криса тормоза держались, буквально, на честном слове. И осознании того, что его уже точно ни один психиатр не вылечит. Крис искренне радовался тому, что друг слишком обижен, чтобы анализировать его действия.

Артур ожидаемо оттаял к рождественской ночи. А Крис как раз дошёл до ручки и решил, что раз в жизни можно шагнуть в пропасть, если очень хочется.

Арти удобно устроился на его кровати, откинувшись на стену. На экране ноутбука, пристроенного на ближайшей горке книг, заканчивался какой-то фильм. Кажется, про то, как рождество украли. Крис не особо всматривался, слишком был сосредоточен на том, что собирается сделать.

Когда друг повернулся к нему, желая что-то сказать, парень как раз набрался храбрости: глаза горели возбуждённой решимостью, на губах играла немного сумасшедшая улыбка. Артур залюбовался ею, а потому не сразу понял, что произошло: вот они сидят и смотрят друг на друга, а вот уже Крис, резко подавшись вперёд, накрыл его губы своими. И не то, чтобы он никогда не целовался, но, во-первых, это было давно и неправда, а во-вторых… а во-вторых, будет после, когда волшебство рождественской ночи выветрится.

Следующим утром Крис первым делом засел за свою тетрадь, чтобы к возвращению в колледж быть готовым предоставить одному из преподавателей готовую рукопись.

***

«Однажды в стародавние времена…» — Артур покачал головой. Конечно, он знал, что волшебники все поголовно сумасшедшие, но чтобы настолько… Крис как раз заканчивал со сценарием для какого-то студенческого спектакля, задумчиво покусывая кончик ручки. Что ж, Король готов был признать, у парня были железные нервы, раз он сорвался только в ту ночь. И готов был от всей души поблагодарить: ведь иначе бы яростное желание Криса не сплелось с рождественской магией (одной из немногих, в которую ещё верили) и не подарило ему один единственный шанс.

Жить среди людей по-настоящему было страшновато, но зато его волшебник прекратил скрежетать зубами.

А Крис как раз выводил последние строчки своей истории:

«Всё становится возможным, если только поверить. Поверить, не сомневаясь и не боясь оступиться. Тогда откроются все дороги и сбудутся все мечты».