Сказка Звезд

Посвящается Николаю «Turgay» Лазаренко.

Звезды не гаснут.

Жила в пространстве Звезда… Своей особенной жизнью, не похожей на другие. Или, может, похожей, но только одним: она постоянно скучала. Многие миллионы лет Звезда сияла, отдавая бездонным глубинам космоса частицы света. Других способов убить свое время, кроме как выпускать в вакуум длинные огненные протуберанцы-щупальца и сканировать ими ближайшее пространство в поисках чего-нибудь нового и интересного, она не знала. А времени у нее было — целая вечность, а ведь это долго, когда не знаешь, чем себя занять. И она не заботилась об осторожности, а просто брала все, до чего могла дотянуться.

Однажды в зону притяжения звезды попал древний астероид. Хорошая пища, но она не стала спешить втянуть находку в свою термоядерную топку, а заговорила с космическим странником.

— Где ты был и что видел? — спросила Звезда, и астероид поведал ей о своих приключениях.

Беседовать с ним оказалось очень интересно. Колючий, платиново-иридиевый бродяга по имени Пиб был опытным рассказчиком. Он путешествовал по всем галактикам, многое повидал и красочно описывал влажные газовые облака, скопления ледяных кристаллов, большие и маленькие планеты со шлейфами из разноцветных газов, каменные стрелки комет, таких же бесприютных путешественниц, как и он. Рассказывал о величине и спектрах, о силе излучения ее дальних родственниц. О звездныхскоплениях, где квазары, тесно связанные между собой, зависят друг от друга, и даже общаются.

Однажды его чуть не засосало в Черную Дыру. Никто не знает, что происходит в центре Дыр, Пиб тоже не захотел узнавать, боролся изо всех сил и все-таки вырвался в открытый космос. А о своих ощущениях сказал только «бр-р-р…».

Иногда Звезда, слыша его рассказ, фыркала:

— Метеоритный дождь? Он совсем не такой! Никаких «вспышек, словно невидимые струны рвутся в последнем усилии прозвучать красивой музыкой»!

Пиб не спорил. Постепенно Звезда сама поняла, что они просто многое видят по-разному.

Целых пять лет они вели долгие познавательные беседы. Астероид рассказал про обитаемые планеты. Совсем рядом, в системе необщительного белого карлика, есть один прелюбопытнейший планетоид, пятый или шестой по счету, где живут загадочные, крохотные по звездным меркам биологические существа, способные общаться с помощью радиоволн. Платиново-иридиевая, с вплавленным серебром конструкция, позволила Пибу принимать эти сигналы и, слушая их, он узнал много интересного.

Порой это интересное казалось совершенно непонятным. Зачем и почему людям нужна Луна, чтобы смотреть на нее и мечтать о невозможном? Отчего они так радуются смене сезонов, ведь это неудобно! Что такого находят в гармонии звуков, которые называют музыкой?

Бродяге очень понравилась философия био-мира и его загадки, но он все-таки скоро заскучал по космическому простору и, найдя сильное звездное течение, отправился в новый путь, который привел его к Звезде.

— Может, однажды, и у тебя появятся планеты, а на них — жизнь, сказал странник чуть лукаво.

— И как это будет? — спросила она Пиба, — как обычно происходит?

— Очень по-разному. Многое зависит от условий на планете, от того сколько препятствий встретится на пути Жизни…

— Ну, ясно, — перебила его Звезда, — чем больше преград, тем меньше вероятность, что из всего этого выйдет путное.

— Не совсем так, — заметил бродяга, — преграды помогают жизни, а не только мешают. Они закаляют живых и дают им цель, если нет другой, а так же помогают выбрать направление развития.

— Цель? — удивилась Звезда. — Я живу долго, и не знаю, в чем цель моей жизни. В чем находят смысл существования иные? И ты сам?

— У каждого она своя, — ответил он медленно, точно смакуя каждое слово или нарочно разжигая интерес собеседницы неторопливостью речи, — и поверь, целью может стать что угодно. Для одних это осветить как можно больше пустоты, для других — заполнить пустоту. Кто-то хочет найти, а кто-то — потерять. На свете есть вещи, о которых ты и я знаем лишь понаслышке, например, счастье...

— Счастье? Если ты о равновесии, то я счастлива. Отдаю пустоте столько же света, сколько получаю от нее пищи в виде случайных астероидов и мелких планет. Мне не приходится ограничивать себя, чтоб меньше светить и специально охотиться за топливом тоже. Все соразмерно в моей жизни.

— Но ты живешь для себя, — заметил Пиб, почему-то чуть отодвигаясь, — и все названое тобой говорит об этом. И вот особая цель, присущая живым, тем маленьким и хрупким, которые живут долю мгновения по нашему времени: чтобы жизнь не прерывалась. Не их собственная, а существование рода, семьи, племени. Чтобы перестав быть, не перестать существовать в ком-то другом.

— Зачем им это и как такое возможно? — удивилась звезда, удивилась так сильно, что вспыхнула чуть ярче и несколько случайных протуберанцев хлестнули окружающую пустоту.

— Они воссоздают себя, — загадочно ответил Пиб, успевший увернутся от огненного щупальца, — дают появиться на свет маленьким существам и любят их даже прежде, чем те родятся. Любовь — это непременное условие для жизни. И ответ на твой вопрос «для чего им это нужно».

Звезда заинтересовалась. До сих пор она не пыталась воссоздать себя, ей даже не приходило такое в голову. Но сейчас, от нечего делать, она решила попробовать. Долго формировала маленький клубок пламени, нежила его в своей короне, гладила лучами, засыпала потоками частиц, купала в волнах нейтрино, пытаясь вдохнуть в него хоть немного своего сознания, поделиться разумом и опытом.

Пиб, которого она выпустила из колец своего притяжения, не спешил улетать; старик был любопытен, но ни во что не вмешивался и просто замер на дальней орбите, напоминая о себе лишь тем, что закрывал от Звезды свет двух или трех ярких точек на темном полотне космоса.

В конце концов, все получилось. Маленькое белое солнышко, отделившееся от Звезды, осознало себя.

— Мама? — услышала Звезда робкий голосок.

Она не знала такого слова, но поняла — оно важно. Может, мамой биосущества называют тех, кто больше. Тогда имя ей подходит.

— Да, я мама, — повторила она, как заклинание, и тронула малышку сияющими лучами — очень осторожно, не зная, хрупкая ли она, или можно не церемониться.

— Мама, а как меня зовут? — спросила малышка, немедленно вцепившись в нее протуберанцами так, что не оторвать и не расплести.

Звезда не знала, откуда берут имена. Она немного растерянно огляделась и в отдалении заметила Пиба. Он воспользовался обратным звездным течением, чтобы снова приблизиться к светилу, но не покинул несущую его реку свободных частиц.

— Я знаю много красивых имен! — воскликнул он, оказавшись рядом. — Амальтея! Россана! Оринайа! Илетта! Ульчия! Астра!

Каждое новое имя звучало все тише и неуверенней, потому что Звезда сердито вспыхивала в ответ на каждое.

— Амальтея, — ворчала она, — Россана, Оринайа… Слишком большие для такого маленького существа. Меня саму могли бы звать так, но никак не ее!

Она задумчиво тронула малышку протуберанцем, заставив повернуться.

— Правильно, мама, — согласилась новорожденная звездочка, — мне нужно короткое имя, чтобы ты смогла быстро позвать меня к себе.

— Тогда будешь Асти, — решила старшая.

Пиб, успевший отлететь в сторону, довольно хмыкнул. Все-таки одно из его имен тронуло огненную душу Звезды.

— Мама, я голодная, — тут же заявила Асти и большая Звезда обрадовалась. Она не знала, что дальше делать со своим созданием, но как только Асти сказала про голод, нашла крошечный астероид, поймала и подвела ближе к малышке.

— Какой красивый, — заметила малышка, касаясь астероида, — смотри, мама, он весь сверкает.

И правда, один бок астероида покрывали кристаллики, переливавшиеся в свете звезды разными цветами. Звезда никогда раньше не думала о красоте тех, кого поглощала, и о том, что такие крошечные могут быть красивыми.

— Наверняка он еще и вкусный, — сказала она дочери.

— Наверное, но мне жаль его есть.

— Жаль? А что это такое?

— Когда можешь что-то сделать, но не делаешь, ведь другому от этого будет плохо. Я не стану его есть, мама, пожалуйста, поймай другой астероид, некрасивый.

И, напоследок полюбовавшись сверкающим боком космического камня, оттолкнула его, позволив свободно лететь.

— Хочешь сказать, ему будет плохо? Но астероид не настолько живой, как мы!

— Нет, мама. Плохо будет тому, кто не увидит его красоты.

Звезда задумалась; она сама не хотела есть и могла себе позволить потратить время на поиск. Следующая находка оказалась серым космическим булыжником и Aсти с удовольствием слопала его.

— А теперь поговори со мной, — сказала малышка.

Звезда не знала, о чем говорить, но все еще с любопытством рассматривала свое творение.

— Ты слишком маленькая, — заметила она, — но скоро вырастешь… Потребуется больше пищи. Сможем ли мы вдвоем прокормиться на этом участке Космоса?

Малышка помолчала, теребя ее протуберанцем.

— А у тебя есть ласковые слова для меня? Вроде «любимая», «красотулька», «лапушка», «чудо мое»?

Звезда снова задумалась.

— Есть, — сказала она, — звездочка, малышка… Солнечное пятнышко.

Асти зажмурилась от удовольствия:

— Как красиво! Говори их мне почаще, ладно? А теперь я, пожалуй, усну, потому что все мечты уже исполнились, но обязательно проснусь, когда появятся новые.

И она в самом деле задремала.

Звезда торопливо огляделась и позвала Пиба. Он подлетел, осторожно, словно опасаясь неприятностей.

— Теперь так будет всегда? — спросила она. — Вопросы, болтовня и ни минуты покоя?

— Только пока она не подрастет, — ответил Пиб. — Правда, так у людей, а у звезд все может происходить иначе. Вы живете гораздо дольше и у вас есть больше времени друг для друга.

— Я уже не так уверена, что хочу возиться с этим существом, — заметила звезда.

— Но ведь ты не можешь просто взять и поглотить ее теперь. Тем более будет так интересно наблюдать за ней.

— Но и хлопотно тоже, — проворчала Звезда. — А поглощать пока нет смысла.

— Вот-вот, — поддакнул Пиб, — тем более она не похожа на тебя, хотя дети обычно напоминают родителей.

— Да уж, не похожа. Будучи маленькой, я никому не надоедала просьбами. Ну ладно. Посмотрим, что получится. А ты поможешь мне.

— Но я ничего не знаю о воспитании детей! — удивился и испугался Пиб.

— Так лети и узнай!

Пиб не решился спорить и отправился в путь немедля, а она осталась.

Все оказалось не так уж и плохо, хотя проснувшаяся Асти завалила свою маму новыми вопросами. Звезде скоро надоело ей отвечать, и она обучила дочку цветовому коду, которым звезды общались на расстоянии. Теперь Асти болтала без умолку не только с ней и не только к ней приставала с вопросами, порой отвлекаясь, чтобы пересказать маме самые интересные и забавные из рассказов других звезд.

Большая быстро привыкла. Aсти постоянно менялась и нельзя было угадать ни ее слов, ни ее поведения. Пиб, возвращаясь, рассказывал Звезде о воспитании человеческих детей. Ей немногое подходило. А что-то казалось странным, например, игры. Асти придумала собственную — загадывать слово из всего, что видит вокруг. А видела она и космос, и звездные вихри, и далекие светила с их лучами и мерцанием, и космическую пыль, и даже густую черноту единственной в этих краях Черной Дыры. И видела как-то по-своему. Это очень удивляло. Все-таки Асти — ее творение, не могла же Звезда вложить в нее то, чего в ней самой нет!

— Еще как могла, — хохотнул Пиб в ответ на высказанные ею сомнения, — только не спрашивай меня, как. Люди всегда этому удивляются, но и для них, и для тебя это — такая же реальность, как вон та Черная Дыра.

Звезда решила вообще об этом не думать. Лучше и интереснее загадывать слова для малышки. Она попробовала оглядеться. Ничего примечательного вокруг не нашлось, но взгляд зацепился за ту самую Дыру, о которой говорил Пиб. Звезда попробовала описать ее и сама же поморщилась — вышло не так красиво, как у малышки. Или дело совсем не в красоте. Просто от Асти хотелось услышать каждую новую загадку. А кому интересно очередное описание параметров Черной Дыры — силу притяжения, возраст, гравитационный радиус и величину горизонта событий?

И тогда она сказала так:

— Я то, что поглощает свет и темноту и превращает их в ничто. Я обладаю всем и ничем: все, что беру, исчезает или становится частью меня, теряя свою сущность. Угадай, кто я?

— Это легкая загадка, — воскликнула Асти и выпустила протуберанец в сторону Черный Дыры, — а вот я хотела бы наоборот: не поглощать все подряд, а отдавать, раздавать, как подарок.

— Но чтобы раздавать, надо сначала откуда-то это взять, — заметила большая Звезда.

— Да, наверное… А, так вот в чем секрет существования черных дыр! Они вовсе не плохие, а просто копят материю, чтобы потом делиться ею. Значит, чтобы сделаться Белой Дырой надо сначала стать Черной!

— Разве ты знаешь, как ею стать?

— Я нет, но ты-то точно знаешь, мама! Расскажешь мне?

Звезда вздохнула. Об этом она тоже не хотела ни говорить, ни думать. Но малышка, кажется, очень ждала ответа; может, сделаться Белой Дырой было для нее такой же игрой, как и все остальное. А для детей игры — это всегда очень серьезно, как знала Звезда со слов Пиба.

— Нужно много есть, — ответила она, — очень много.

— А, я поняла! — сказала Асти и даже засветилась ярче. — Когда поступаешь как кто-то, то всегда в итоге становишься, как он!

На это Звезда ничего не могла ответить — вывод дочери показался ей не слишком логичным.

С того дня Асти стала много есть. Правда, некоторые астероиды она все еще отпускала, когда они казались ей красивыми. Звезда начала замечать, что сама любуется некоторыми. И ее радовало, что у нее и дочери есть еще одна общая черта, пусть даже она развилась позже, а не была с самого начала. Малышка словно чувствовала, в каком настроении ее мама, старалась развеселить грустную, или утешить сердитую. Вначале это тоже удивляло, а потом Звезда полюбила малышку за это внимательность и чуткость. А может, любовь пришла раньше.

Асти быстро росла. Это радовало Звезду и в то же время не очень. Она не хотела, чтобы дочка стала Черной Дырой, даже если она потом перекинется в Белую, о которых Звезда лишь слышала от других. И потом она ведь на самом деле ничего ей не сказала, не открыла, как становятся Черными Дырами и боялась, что Асти, когда ничего не выйдет, догадается об этом.

Малышка скоро достигла размеров большой Звезды. Звезда тревожилась все больше и больше. И однажды, когда Асти питалась, улучила минутку и спросила у Пиба:

— Что мне делать, подскажи. Она спросит однажды, почему не становится Черной Дырой, хотя делает все, как я сказала. Не хочу отвечать, а соврать не смогу. Как поступают в таких случаях люди?

— Люди ставят интересы детей выше собственных, — ответил Пиб с грустной улыбкой.

Звезда вздохнула. По счастью, ничего не надо было решать прямо сейчас. И звезды продолжали играть, питаться, ловить и отпускать астероиды и обсуждать все на свете. Крошечному, в сравнении с ними, Пибу тоже находилось место в их играх. И Звезда надеялась, что время отвечать на сложные вопросы никогда не придет. Но Асти, выросшая уже больше мамы, однажды заметила:

— Я ем и расту, но никак не превращусь в Черную Дыру. Интересно, почему? Из-за того, что отпускаю некоторые астероиды?

— Нет, — ответила Звезда, решившись открыть дочери правду, — просто мало много есть, надо еще и ничего не излучать. Совсем ничего.

— Совсем? Но как же тогда жить? Как общаться с тобой и с другими звездами? Как не светить?

— Не знаю, я так не умею, — ответила Звезда, — и наверно не сумею никогда. Но именно так становятся Черным Дырами.

— Тогда придется попробовать, — вздохнула Асти, качнув протуберанцами.

Задуманное оказалось не так легко сделать. Конечно же, совсем не излучать Асти не могла. Но постепенно сумела притушить свой свет: даже с очень близкого расстояния ее не было видно. Асти ловила и ловила астероиды, опустошив ближайшую часть космоса, и постепенно перестала не только переговариваться с дальними звездами, но и говорить с матерью, потому что общаться — это ведь тоже отдавать. И она научилась глотать все, независимо от того, красивое это или нет. Вот тогда Асти в самом деле начала меняться, разбухать, но не так, как раньше, а иначе, превращаясь в черную воронку.

Большая Звезда продолжала по старой привычке ловить и показывать дочери красивые астроиды, хотя та ела все без разбору, и найти что-то путное рядом становилось все труднее и труднее. И вот однажды Звезда отыскала совершенно потрясающий астероид, золотистый в синих кристаллах, тонко сверкающих гранями, и привела его к дочери, показать. Та глянула только раз и равнодушно проглотила находку. Это ужасно огорчило Звезду, а еще больше, что дочь не заметила ее огорчения, словно его и не было. Ее дочка больше не радовалась красоте, а хотела только есть, и делала это машинально, а когда делаешь что-то машинально, из этого не выходит ничего хорошего.

— Ах, — сказала звезда Пибу едва не плача, — как хорошо, что у меня есть она. Иначе я заботилась бы только о себе и любила только себя. А это так ужасно!

— Теперь ты понимаешь, в чем смысл, — согласился астероид.

Притяжение малышки росло. И Пиб отчетливо ощущал это на себе, тогда как Звезда еще могла не замечать, тем более она сама стремилась быть ближе к дочери и притягивала ее всеми своими силами. Астероид-бродяга не хотел огорчать звезду своими трудностями, но ему становилось все труднее и труднее удержаться на месте. Пиб давно уже никуда не летал — не мог преодолеть притяжение Асти, а Звезде говорил, что просто устал и хочет отдохнуть.

Но вот однажды его так ощутимо потянуло во вращающуюся черную воронку Асти, что Пиб не смог сопротивляться, стронулся с места… и тут же поплыл, полетел к ней, с ужасом понимая: уже не спастись.

— На помощь! — закричал он, хотя Звезда все видела и уже помогала ему, тянула на себя. Только вот толку от этого не было никакого. Асти так выросла, что стала сильнее, к тому же природа ее изменилась и новой Асти мама-Звезда ничего не могла противопоставить.

— Зачем? — крикнула она дочери, — оставь его, отпусти, он же живой! Ты никогда не станешь Белой Дырой, если поглотишь живое!

— Думаю, мне нужно обязательно съесть кого-то живого, чтобы завершить превращение в Черную Дыру, — ответила Асти. — А Белой Дырой я становиться не собираюсь, мне нравится все поглощать.

Раньше Звезда, наверное, спокойно бы отнеслась к такому выбору. Это ведь космос. Тут много разных, и кто-то всегда питается кем-то другим. Но она так привыкла к Пибу, и этот бродяга казался ей особенным, незаменимым. Как и сама Асти. Звезда не могла пожертвовать одного незаменимого другой. Пусть даже Пиб нужен на свете только ей одной. Просто есть что-то такое, чем никогда нельзя жертвовать. Поэтому она закрыла Пиба собой и ощутила на себе мощное притяжение дочери.

Та потянулась к матери, а через миг Звезда увидела, как дочка отворачивается от нее, уводя в сторону черную воронку с ее притяжением. А потом и вовсе поплыла прочь, тяжело и медлительно. Звезда вспомнила, какой быстрой и шустрой была Асти раньше, и вздохнула. И ей ответ раздался еще один вздох — Пиба.

— Грустно, — сказал он, — она любит тебя, и для нее это теперь опасно.

— Но почему? — удивилась Звезда.

— Понимаешь, это ведь неправда, что Черная Дыра все поглощает. Вовсе не так: она просто распределяет это по своей поверхности, и за счет этого делается больше. Но не растет. Твоя дочь навсегда останется маленькой внутри и будет перекладывать приобретенное с место на места для равновесия. Но любовь требовательна, она заставляет расти и с ней необходимо что-то делать.

— Я знаю это, — сказала Звезда.

— Но она не знает. Любовь и возможность настоящего, внутреннего роста, станут мешать ей, дразнить, как далекий горизонт, которого невозможно достичь. Она сама отказалась от всего этого, замкнулась на себя. И я не знаю, во что превращается в итоге любовь, которой не дают менять себя и с которой ничего не делают.

— А черная дыра? Во что превращается она? — с тревогой спросила Большая.

— Ни во что. Недаром ее называют застывшей звездой. Такой она и останется, навсегда.

Звезда подумала, и сказала:

— Может, ты и прав. Но я не собираюсь отчаиваться и обязательно найду выход. Главное, я всегда буду с ней. Пусть не совсем рядом, но близко.

— А я постараюсь помочь тебе, — пообещал Пиб. — Расскажу все, что знаю о любви. Может, вместе мы найдем решение.

Делать что-то вдвоем совсем не то же, что одному. И можно даже сказать, что их было трое. В черноте космоса, пронизанной звездами, Большая почти не видела свою дочь, отплывшую далеко — замечала только погасшие, заслоненные ею звезды. Иногда Асти приближалась, а порой отдалялась. Она постоянно охотилась и все время росла.

— А как же голод? — спросила однажды Звезда у Пиба, не покидавшего ее на минуту, — если она на самом деле не поглощает ничего, как его утолить?

— Это не такой голод, — возразил астероид, — ей вовсе не нужно есть. Голод твоей дочери — это отчаянная жажда расти. Просто сама она этого не понимает. Только об одном догадалась — поглотить кого-то, осознающего себя, значит, на время утолить его. Для роста нужна вовсе не материя, а то большее, которое есть в каждом из нас.

— Что же это?

Астероид долго молчал.

— Я не могу назвать его. Может, душа, может опыт, или что-то такое, у чего пока нет имени. И в нас, и для нас существует множество тайн и эта — одна из них. И знаешь, ведь все мы так или иначе питаемся друг другом. То, что ты отдаешь мне сейчас — твое внимание, время, доверие — насыщает меня. И я отдаю тебе частицу себя. Асти нужно то же самое.

— Я думала, все проще, — сказала Звезда. Но сказала нарочно: после слов Пиба для нее не осталось никаких неясностей. — Я хотела бы дать тебе одно поручение, но оно сложное. Согласишься ли ты его исполнить?

— Конечно, соглашусь, — тут же ответил он, — ведь ты спасла меня. У людей есть замечательная вещь, благодарность…

— Тогда сделай вот что, — перебила Звезда, — слетай в Оранжевую Галактику, там есть звезды-близнецы. Много миллионов лет назад, когда наши Галактики еще находились рядом, мы с ними беседовали и о черных дырах, и о правильном питании. Сдается мне, они могут что-то подсказать. Ты можешь слетать к ним и расспросить?

— Могу. Хотя мне и не хочется оставлять тебя так надолго. Да и Асти тоже.

— Чем скорее уйдешь, тем раньше вернешься, — подтолкнула Звезда.

Пиб решил, что ей в самом деле важно знать то, что знают звезды-близняшки, и, поймав попутное звездное течение, он полетел в Оранжевую Галактику.

Звезда проводила его взглядом и тут же устремилась к дочери.

Та была хмурой, потому что никак не могла утолить свой голод. Она только раз взглянула на мать и, тяжело переваливаясь, отвернулась.

— Асти! — позвала Звезда — не отворачивайся! Я могу накормить тебя.

Звездочка снова повернулась к ней, держа гудящую воронку подальше.

— Ты нашла способ? Или отдашь мне того старика?

— Старик улетел. Но у меня есть кое-что получше. Вот. — Она оторвала кусочек своей материи и протянула его Асти. Но не просто так, а с нежностью и любовью. Конечно, от них материя не изменилась или этого просто не было видно. Потому и Асти лишь фыркнула:

— Такая малость? Разве она утолит мой голод? — но все-таки направила воронку в сторону подношения и осторожно поглотила его.

— Вкусно, — сказала она мгновение спустя. Звезде стало очень приятно и у нее словно прибавилось сил, — дашь мне еще?

— Конечно, — и Звезда оторвала от себя еще кусочек.

По правде сказать, она просто отправила Пиба подальше — не хотела, чтобы он спорил с ней из-за того, что она решила сделать. Звезда не знала, сколько себя сможет отдать без ущерба, но думала об этом лишь в самом начале. Чем большим она делилась, тем больше требовалось Асти. Голод ее утолялся, но быстро возникал снова. А от Звезды оставалось все меньше и меньше. Она не знала, почему выходит только так: Асти перестала превращаться в Черную Дыру и уже не тянула к себе все вокруг, не искажала пространство. Но она все еще голодала.

И вот однажды малышка, прежде чем взять подношение, спросила:

— Скажи, зачем тебе это? Зачем кормить меня, если тебе самой от этого ничего не прибавляется?

— Просто так устроен мир, — сказала Звезда. Ей трудно стало удерживаться на месте, не нырнуть в воронку, когда она приближалась, и она изо всех сил удерживалась, чтобы не взорваться. Звезда очень устала и ослабела.

— Мир устроен так, что ты должна кормить меня и ничего не получать взамен? — возмутилась Асти. — Ну нет, так не пойдет!

Она поймала первый же астероид и протянула его матери. Та охотно проглотила его. И второй, пойманный для нее, тоже. Простой голод утолился, но тут же возник другой — жажда делиться. Звезда снова взяла частицу себя и отдала Асти. Та взяла со вздохом, ей тоже было грустно от того, что ничего не изменилось, но вдруг словно воспрянула.

— Я знаю! — воскликнула она, взяла кусочек своей материи и протянула Звезде. — Вот! Так правильно!

Звезда не торопилась, хотя больше всего на свете хотела принять этот дар, и сначала отщипнула от подношения крошечный кусочек, но потом решилась и взяла все. Ах, как это было вкусно и как замечательно! Поток энергии потряс ее и совершенно утолил голод. И, наверное, Асти тоже ощутила что-то. Она вдруг словно осветилась изнутри.

И так они делились друг с другом снова и снова. Сначала неумело, но с каждым разом понимая и узнавая друг о друге все больше, понимая, как порадовать и утолить голод другого. Сначала они старались утолить свой, утоляя чужой, а потом перестали думать, кто из них более голоден и просто уже не представляли другой жизни, чем это взаимное поглощение, которое вовсе не делало звезды меньше. Они менялись; свет их, смешиваясь, делался материей. А из этой материи собирались, частица за частицей, планеты. Целых пять. А на планетах зарождалась жизнь от того же самого животворного сияния.

И когда вернулся Пиб, переговоривший со звездами-близнецами в Оранжевой Галактике, и понявший, что ничего особенного они не знают, а значит, его просто отослали, он нашел целую планетарную систему с двумя звездами там, где до этого не было ничего подобного.

— Здравствуй! — приветствовали его Асти и Звезда-мама и послали навстречу сияние, которое окутало Пиба, избавило его от усталости, наполнило чудесной энергией — и украсило тусклый бок россыпью сверкающих кристаллов.

Он приветствовал их, когда пришел в себя от удивления.

— Что такое тут случилось? — удивление удивлением, а любопытство всегда было в нем сильнее всего.

— Тут случилась жизнь, — ответила Асти и послала планетам внизу волну света.

— Вот уж не думал, что жизнь случается именно так… Это скорее похоже на чудо!

— Может быть. Ты можешь присоединиться к нам и посмотреть, что выйдет из всего этого в итоге, — предложила Звезда. — Это будет очень интересно.

— Интересно? Разве жизнь это игра?

— Нет, поэтому будет еще и не просто. Но нашим людям — а там, на планетах, уже есть люди, нужна Луна. Под нее так хорошо мечтать, ты сам об этом говорил. Ты мог бы стать такой Луной. И не сомневайся — у тебя получится.

— Я не сомневаюсь, — проворчал Пиб, ему очень понравилось предложенное, но не мог же космический бродяга принять его без возражений! — Но непросто привыкнуть к мысли, что я теперь Луна. Правда, в своей жизни я видел и не такие чудеса.

— Мы научим тебя, как делиться, — пообещала Асти.

— Думается мне, что я уже умею, — усмехнулся бывший астероид, который занял положение возле одной из планет. — Просто нужно передавать ваш свет дальше, вот и все. И добавить к нему свой, когда он появится.

И это была правда, которая едина и для звезд, и для людей. А есть еще одна — из Черной Дыры нельзя выбраться, а в Белую невозможно попасть и лучше быть самим собой и любить, даже если любовь однажды поглотит тебя, ведь она больше всего на свете.

9.11.14 г.